Мялся Бруми недолго, наконец показав свое лицо.
— И что же? — не изменившись в лице спросил Хэвард. — Что я должен увидеть?
— А вы шрамы что ли не видите? — вытаращила на него глаза Мирка.
— Вижу. Но это не болезнь. И точно не требует излечения.
— Еще как требует. Кому понравиться с таким жить?
— Ожоги Канарки трехлепестковой нельзя исцелить. Тем более после смешения с водой.
Надо же! Он не только природу ожогов определил, но и их степень, удивилась я.
— А мы вот можем, — пренебрежительно фыркнула Мирка.
— Неужели, — очень точно повторил ее интонацию дракон.
Тут Мирка театральным жестом указала на меня и заявила:
— Так вот же живой пример.
— Что ты сказала?
Будто этого мало было, моя неугомонная подружка, подошла ко мне и заставила меня лицо повыше поднять!
— У нее тут раньше все было исполосовано, — со своей непробиваемой уверенностью в правоте, она еще и стала показывать, где раньше у меня шрамы были: — И тут и тут. А сейчас вон уже и на человека похожа стала.
Я сердито дернула головой, освобождаясь от захвата и по руке ее еще шлепнула. Ну кто-нибудь, когда-нибудь научит эту девушку слова помягче подбирать?!
И вдруг я наткнулась взглядом на дракона. Он очень пристально на меня смотрел и даже шаг ко мне сделал, будто лучше разглядеть желая. И я точно видела, как его глаза на миг расширились. И смотрел он при этом, на мои губы. Я даже прикрыла их рукой, не в силах выдержать такого слишком откровенного внимания. И только тогда поняла, что он там так внимательно рассматривал. Я же свела тот шрам, что раньше поперек них был!
Глава 23
Словно очнувшись, Хэвард поспешно отвел взгляд. Странное выражение растерянности у него промелькнуло на лице, буквально на миг. Но потом я решила, мне это показалось. Слишком не вязалось оно с его обликом.
— Ты, пойдешь со мной, — даже жестом не пояснив кого имеет в виду, дракон направился на выход.
Бруми, бледный и с лихорадочно блестящими глазами, потащился за ним, не смея перечить.
— Вы что с ним делать собираетесь? — встревожилась Мирка и я вместе с ней.
— Спрятать, — ответил, даже не обернувшись Хэвард, к нашему изумлению.
— Что, правда? Поможет? — когда оба вышли, спросила меня Мирка.
— Ыаю, — пожала я плечами и развела руками.
Но что нам оставалось делать, кроме как поверить дракону? Я не представляла, чтобы мы делали дальше, если бы Бруми остался здесь. Куда бы мы его потом дели, как прятали? Еще и печать эта.
— Утром уберем, — имея в виду бардак после обыска наверное, решила Мирка. — Уже рассвет скоро. Я сейчас помру, если не лягу!
Я была с ней полностью согласна. Мы обе были измучены. Но видимо это была какая-то особенная ночь, в которой все в резиденции получили задание не давать нам спать. В дверь постучали. Не слишком громко, я бы сказала деликатно, но все же настойчиво.
— Да что еще?! — плаксиво сморщилась Мирка и потащилась к двери.
Я не могла ее оставить одну и потащилась за ней следом. В последний момент вспомнила, что лицо мое не прикрыто и прижала к нему носовой платок. Открыв дверь, мы обе застыли, при виде Осеннего князя на нашем пороге.
— С вами все в порядке? Вас не обидели, не напугали?
— Мы не робкого десятка, — проговорила Мирка, подчеркнуто медленно повернув голову, чтобы на меня уставиться вопросительно.
У меня было не меньше вопросов, чем у нее! И не надо было на меня так смотреть! Ни ей, ни ему! Хотя князя наверняка удивило, зачем мне платок понадобился.
— Подумать только, ворваться посреди ночи в дом к девушкам! — возмутился он.
— Да ничего страшного. У них такая служба.
— Они точно ничего себе не позволили? Вели себя с почтением? Ничем вас не задели?
— Приятно конечно ваше волнение и все такое, но вы князь забыли. Мы не благородные барышни, а простые девушки. Нас так просто не напугать.
Князь посмотрел прямо на меня, я в смущении еще и сжала ворот своего халата, особенно после его слов:
— Вы и правда, удивительны…
Будто он лично мне адресовал их! Мирка тихо фыркнула, и немного выдвинулась вперед, загораживая меня будто невзначай.
— Спасибо за беспокойство. Но извините, мы устали.
— О, простите. Спокойной ночи. И извините, что не совладал с беспокойством. Иначе я бы не заснул.
— Скорее уж “доброго утра”, — растянула губы Мирка в “любезной” улыбке. — Всего вам хорошего.
Закрыв дверь, моя подружка прислонилась к ней лбом, а потом извернувшись, бросила на меня насмешливый взгляд:
— Теперь-то можно идти спать?
Я захлопала глазами, не понимая, почему она меня об этом спрашивает.
— Кто знает, вдруг еще какой-нибудь твой кавалер прибежит проверять, не случилось ли с твоей драгоценной персоной чего-нибудь.
— Не ботай упости! — почти четко выговорила я, в возмущении и промаршировала к себе в комнату.
Ну почти. Я совсем забыла о пожертвованной ради меня вазе и прошла прямо по ее осколкам.
— Ай!
— Порезалась? — тут же поспешила ко мне Мирка, в сердцах тут же начав отчитывать: — Что же ты не смотришь, куда бежишь!
— Ой! — попыталась я ее предостеречь, но из четырех букв только две выговорила, хорошо, что мой жест ее вовремя остановил.
Не хватало еще, чтобы и она порезалась. Ну надо же! Я в тапочках порезалась, а Мирка босиком так и ходила и ничего. Тапочки ей не нравились категорически. Еще сильнее чем стирка.
Под моей ногой неожиданно быстро уже целая лужа крови натекла. Мне нужно было всего два шага сделать, чтобы на чистый участок пола ступить. Но неожиданно, уже на первом шаге моя нога подогнулась и я едва не упала! Первый укол боли не такой уж и сильный был, но теперь она стала стремительно нарастать. Я согнулась, вцепившись руками в колено, сквозь стиснутые зубы быстро выдыхая, в ожидании когда она хоть чуть-чуть утихнет и никак не могла сдвинуться с места.
Мирка успела сбегать в свою комнату и вернуться ко мне в ботинках на босу ногу. Помогла мне добраться до комнаты, усадила на кровать. Ранка была совсем маленькая, точнее сказать прокол. Но как же он болел!
— Когда ногу прокалываешь всегда так, — поделилась опытом Мирка, обрабатывая мое ранение.
— У бя… акое… ыло? — я едва справлялась с голосом не только из-за Маршры, его перехватывало от боли без конца.
— Ага. Маленькая еще была. От тетушки пряталась, забралась на сарай. А она сильно на меня сердилась, нашла и оттуда достать пыталась, даже лестницу принесла. Я с перепугу и спрыгнула с крыши в кусты. А там доска, с вот такеным ржавым гвоздем, — показала она мне ничто длиннее ладони, и толщиной в палец, — уже в землю вросла. Как никто до меня не напоролся, непонятно.
— И ы… рямо на его?! — у меня слегка голова закружилась и я судорожно сглотнула, борясь с дурнотой.
— Да я и не поняла ничего сначала. Он насквозь прошел, через ногу и ботинок. Доска гнилая, я дернулась и выломала кусок вместе с гвоздем. Еще и несколько шагов сделала, пока нога не подогнулась. Подумала, с перепугу, отваливается… Вот он!
Победно возвестила она, продемонстрировав мне кусочек окровавленного фарфора, извлеченный из моей ноги. Голос ее я уже слышала словно через вату, комната перед моими глазами стала заваливаться на бок и все померкло.
23.1
Проснулась я уже утром и почему-то в комнате Мирки. Пока я моргала, пытаясь вспомнить, как я тут оказалась, откинула одеяло и удивилась. Моя нога, в толстом шерстяном носке натянутом до колена, покоилась на подушке. При этом вторая моя нога, одевания не удостоилась, розовея голыми пальчиками. Носок тоже был явно Миркин — только она могла выбрать настолько дикие сочетания цветов, еще и узор из звездочек.
За дверью слышалась какая-то возня и я решила у хозяйки носка поинтересоваться, почему он мне достался одиноким. Но легкий укол боли, едва я опустила ноги на пол, напомнил мне о произошедшем ночью. Ох! Я что в обморок свалилась? Но почему Мирка притащила меня сюда, ведь мы были в моей спальне? Ах! Тут же дошло до меня — моя кровать, наверняка, насквозь мокрая после кувырканий с драконом! Мои щеки тут же запылали, стоило лишь мимолетно об этом фрагменте бурной ночи вспомнить.
