Такое всегда прекращалось, как только Адам осознавал. Энергетический пузырь только хотел, чтобы он понял.
Он тяжело вздохнул рядом со своими картами таро. Пора вернуться к работе.
Но.
Он что-то услышал. Больше ничего не должно было быть.
Но что-то скреблось в дверь мастерской. Сухой, слабый шум, словно рвалась бумага. Лапа. Коготь.
Но ведь он понял. Он пообещал заняться работой.
Он хотел сказать себе, что это только лист или ветка. Что-то обыкновенное.
Но Генриетта больше не была обыкновенным местом. Он больше не был кем-то обыкновенным.
— Я же сказал, что понял, — произнёс Адам. — Понял. Эта неделя. Нужно раньше?
Никакого ответа из гаража, но снаружи что-то светлое и мутное двигалось мимо одного из окон высоко над землей. Света хватило, только чтобы разглядеть его чешую.
Чешую.
Пульс Адама подскочил, его сердце билось так тяжело, что это причиняло боль.
Конечно, Энергетический пузырь поверил ему, он никогда не подводил раньше. Не было правил, но было доверие.
Шум пришёл снаружи: ткк-ткк-ткк-ткк.
Дверь гаража с треском открылась. Звучало, словно товарный поезд, когда она прогрохотала по колеям на потолке.
Мрачным вечером в глубине тёмно-синего дождя возвышался бледный монстр. У него были игольчатые когти и свирепые клювы, изорванные крылья и засаленная чешуя. Он был настолько противоестественен всему реальному, что тяжело было даже по-настоящему его видеть.
Ужас охватил Адама. Старый ужас, в котором было так же много замешательства и предательства, как и самого страха.
Он всё сделал верно. Почему это всё ещё происходило, если он всё сделал верно?
Животный кошмар сделал скребущий, скользящий шаг к Адаму.
— Кыш, ты, уродливый ублюдок, — произнёс Ронан Линч.
Он ступил в мастерскую из дождя; его прятали в темноте тёмный пиджак и тёмные джинсы. Чейнсо впилась в его плечо. Ронан поднял руку к белому чудовищу, будто отдавая швартовые. Существо повернуло голову, одновременно разинув клювы.
— Проваливай, — сказал Ронан без страха.
Оно взлетело.
Потому что это был не какой-то там монстр, это был монстр Ронана Линча. Ночной кошмар, приведённый в порочную жизнь. Он поплыл в темноту странно грациозно, как только лицо его скрылось из поля зрения.
— Чёрт, Ронан, чёрт, — выдохнул Адам, наклоняя голову. — О Боже. Ты напугал меня до усрачки.
Ронан усмехался. Он не понимал, что сердце Адама практически взорвалось. Адам потёр затылок, свернувшись на бетоне в ожидании чувства, будто он собирается умереть.
Он слышал, как снова с грохотом закрылась гаражная дверь. Температура сразу выросла, как только ветер был заблокирован.
Ботинок пихнул Адама по колену.
— Вставай.
— Ты засранец, — пробормотал Адам, всё ещё не поднимая головы.
— Вставай. Он не собирался причинить тебе вреда. Я не знаю, почему ты обоссался.
Адам выпрямился. Медленно возвращалась способность быть больше раздражённым, чем напуганным. Он вскочил на ноги.
— В мире происходит больше, чем только ты, Линч.
Ронан повернул голову в сторону, просматривая карты.
— Что это?
— Энергетический пузырь.
— Что за хрень с твоим лицом?
Адам на это не ответил.
— Почему оно было с тобой?
— Я был в Барнс. Оно последовало за машиной.
Ронан слонялся вокруг Понтиака, вглядываясь в процесс внутри с безразличным непониманием. Чейнсо перелетела вниз на блок двигателя, наклонив голову.
— Не надо, — предупредил Ронан. — Ядовито.
Адам хотел спросить, что Ронан делал все эти дни и вечера в Барнс, но не давил. Барнс был делом семьи Ронана, а семья – это личное.
— Я увидел твою развалюху на парковке на обратном пути, — пояснил Ронан. — И подумал: что угодно, чтобы избежать Мэлори на несколько минут больше.
— Трогательно.
— Что ты думаешь об идее поисков супер паутины Гринмантла? Возможно? Невозможно?
— Всё возможно.
— Тогда сделай это для меня, — сказал Ронан.
Адам в неверии засмеялся.
— Сделать это для тебя! Знаешь ли, у кого-то из нас есть домашняя работа.
— Домашняя работа! В чём смысл?
— Проходные баллы? Получение диплома?
Ронан выругался тем способом, который указывал на дальнейшую незаинтересованность.
— Ты пытаешься просто вывести меня из себя? — поинтересовался Адам.
Ронан поднял штепсель с рабочего стола с другой стороны Пантиака. Изучал его, словно предполагая рассмотрение ценности предмета в качестве оружия.
— Аглионбай отчасти бессмыслен для людей вроде нас.
— Что за люди вроде нас?
— Я не собираюсь использовать его, — сказал Ронан, — чтобы проделать что-нибудь с галстуком... — Он сделал подвешиваемое движение над своей шеей, склонив голову. — А ты мог бы найти способ заставить энергетическую линию работать на тебя, раз уж ты уже заключил в ней сделку.
Адам возразил:
— Что, как ты видишь, я сейчас делаю? И где это мы сейчас?
— Оскорбительно близко вон к той Тойоте, вот где я.
— Я на работе. Ещё два часа, затем я собираюсь на мою следующую работу ещё на четыре часа. Если ты пытаешься убедить меня, что мне не нужен Аглионбай после того, как я убивал себя ради него целый год, то зря сотрясаешь воздух. Будь лузером, если хочешь, но не делай меня частью этого, чтобы заставить чувствовать себя лучше.
Выражение лица Ронана было невозмутимым поверх крыши Понтиака.
— Ну, — произнёс он, — пошёл ты, Пэрриш.
Адам только опустошённо глядел на него.
— Делай свою домашку.
— Плевать. Я убираюсь отсюда.
К тому моменту, как Адам наклонился за тряпкой, чтобы вытереть смазку с уха, второй парень уже ушёл. И как будто он забрал весь шум гаража с собой; ветер стих, листья больше не грохотали, и настройки радио сместились так, что станция стала едва размыта. Стало безопаснее, но ещё и одиноко.
Позже Адам шёл сквозь прохладную влажную ночь к своей маленькой говённой машине. Когда он сел на водительское сидение, то обнаружил, что что-то уже на его месте расположилось.
Он вытащил объект и поднял его на слабый внутренний свет в салоне. Маленький пластиковый контейнер. Адам открутил крышку. Внутри был бесцветный крем, пахнущий туманом и мхом. Заменив крышку хмурым взглядом, он перевернул контейнер в поисках идентификационных признаков. На дне почерком Ронана было едва помечено: «manibus».
«Для твоих рук».
Глава 16
