Комната была очень длинной, не меньше мили наверное, противоположная стена полностью состояла из стекла. Наверняка, днем отсюда открывается великолепный вид. Всё — от картин и до огромной, покрытой атласом кровати было исполнено в золотистом и темно-бардовом цветах. Факелы на стене делали комнату еще более завораживающей и сексуальной. Я заметила еще одну комнату, которая, судя по гигантской мраморной ванне, служила купальней. На другой стороне комнаты располагалась небольшая гостиная. Дориан поманил меня туда, предложив мне стул с бархатными подушками.
— Вина? — спросил Дориан, поднимая с маленького столика хрустальный графин.
— Ты знаешь ответ.
— Уверен, капля вина тебе не навредит.
— Ага, Персефона тоже думала, что несколько гранатовых зерен ей не повредят. Теперь она правит в Царстве мертвых.
Дориан налил себе вина и сел на стул передо мной.
— Думаешь, править здесь будет настолько ужасно?
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Перейдем к делу, мне нужно обсудить с тобой Эсона. Он похитил человеческую девочку…
Дориан поднял руку, прерывая меня.
— Дела подождут.
— Но я хочу вернуть девочку как можно скорее…
— И я помогу тебе, обещаю. А сейчас. Один час ничего не изменит. Посиди со мной, и я расскажу тебе одну историю.
— Историю? Ты серьезно?
— Дорогая Одиллия, уверяю тебя, что я всегда серьезен… э-э, ладно, это была ложь. Большую часть времени я не серьезен. Но сейчас придется. Так что устраивайся поудобнее.
Вздохнув, я ссутулилась на стуле и вынула еще один «Милки Вей». Заметив, очередной любопытный взгляд, я разделила его и отдала половинку. Кивнув в знак благодарности, Дориан съел шоколадку запивая вином. Это смотрелось так несуразно, что почти заставило меня улыбнуться.
— Итак. Скажи-ка мне, приходилось ли тебе слышать историю Короля Шторма?
— Нет. Он действительно существовал?
— Да, он самый настоящий.
— Значит, где-то существует Королевство Шторма или что-то в этом роде?
— Не совсем. Король Шторма правил огромной территорией, но название было более достойное, не связанное с его способностями контролировать бури и погоду.
— Вполне логично.
Уголки губ Дориана слегка приподнялись.
— Мне кажется, что ты не понимаешь насколько существенны такие умения.
— Не совсем. То есть, каждый из вас обладает неким видом магии, правильно? Так почему бы не шторма?
— Ах, но чтобы управлять штормами и погодой, необходимо контролировать почти все стихии: Воду. Воздух. Огонь в молниях. Представь, каков этот король был в ярости — это было ужасающе и удивительно одновременно. Он мог низвергнуть сами небеса, сокрушая своих врагов. Немногие из нас обладают такой силой. Я прожил почти два столетия, и не встретил никого ему под стать. И попадая в ваш мир, Шторм не терял свои силы.
— А какой силой обладаешь ты? — Наверно стоило узнать это прежде, чем оставаться с ним наедине.
— Я призываю и управляю материями, идущими из недр Земли: Грунт. Камни. Магма при необходимости.
— Магма звучит круто, но остальное… ты уж извини. Не впечатляет.
Золотые глаза сверкнули.
— Я могу обрушить вниз камни, из которых построен этот дворец, и в считанные секунды, оставить на его месте груду щебня.
Посмотрев на стены вокруг нас, я быстро ответила:
— Ладно, ладно. Впечатляет.
— Спасибо. Теперь продолжим. Обладая таким могуществом, Король Шторма неизбежно притягивал сторонников. В то время мы были особенно сломлены… и расколоты на мелкие королевства. Наши политические и географические границы постоянно менялись. Король Шторма пытался исправить это. Он завоевал и объединил множество мелких правителей, стремясь объединить под своим командованием весь сияющий народ. Он добился поразительных успехов.
— Он был хорошим королем? — меня невольно захватил рассказ Дориана.
— Смотря что ты имеешь в виду под словом «хороший». Конечно же, он был хорошим военачальником. Еще он был беспощадным — это ужасная, но иногда необходимая часть правления. Но с такой властью он брал что хотел, не спрашивая — неважно, сколько страданий это причиняло другим. Попавшие под его гнев, вне всякого сомнения, умирали. Если он хотел землю, то получал ее. Если хотел женщину, то получал ее. Некоторые из этих женщин почитали это за честь, а некоторые были взяты насильно. — Дориан сделал паузу, бросая на меня взгляд, одновременно напускной и сочувствующий. — Некоторые были человеческими женщинами.
Я напряглась.
— Напоминает Эсона.
— К сожалению, да.
— К сожалению? Ты сам один из джентри. У тебя тоже должна быть слабость к человеческим женщинам.
— Несомненно. Она есть у всех нас — это одинаково как для мужчин, так и для женщин. Вы все пахнете мускусом и сексом. Это буквально кричит о вашей способности к зачатию, взывая к нашему самому низменному, основному инстинкту — воспроизводиться. Для тех, чьи дети появляются все реже и реже, это имеет смысл. И да, я понимаю таких, как Король Шторма и Эсон, но, — Дориан пожал плечами, — я никогда не спал с женщинами, которые бы этого не хотели, никого не брал насильно. Даже человеческих женщин.
— Таких, как ты, пожалуй, не много.
— Ошибаешься, я же говорил, что только некоторые из нас посягают на людей. Среди вас тоже есть насильники. И их тоже не большинство.
— Твоя правда. — Я откинулась на спинку стула. — Ладно, давай свою историю.
Дориан на секунду застыл, удивленно смотря, на меня, как-будто не мог поверить, что я в чем-то уступила ему. Мне и самой с трудом в это верилось.
— Ну, хорошо. Король Шторма стремился расширить границы своего владения за пределами этого мира. Он хотел завоевать ваш мир.
— Это невозможно.
— Ошибаешься. Многие из нас горят сильным желанием вернуться на нашу историческую родину; некоторых это толкнуло на самые отчаянные меры. Поэтому Шторм получил мощную поддержку — целые армии, готовые на все ради осуществления этой мечты. Силы Короля Шторма хватило бы, чтобы завоевать вас. Он запланировал военное вторжение на день Самайна, с участием только сияющих и духов.
— И что произошло? Очевидно ведь, что ничего не вышло.
Облокотившись на ручку трона, Дориан снова положил подбородок на ладонь. Его роскошные волосы струились вдоль лица, как поток расплавленной меди.
— Сейчас расскажу. Но сначала я хотел бы узнать твое мнение обо всем этом. Что ты думаешь о его замысле, в свете своих громких слов о завоевателях. И должны ли порабощенные безропотно принимать свою судьбу? Вот если бы мы победили в честной войне, приняла бы ты это также легко, как посоветовала нам?
