— Так приятно познакомиться, — говорю я Рани, в то время как Джарикс и Терекс в знак приветствия хватают друг друга за предплечья.
— Мне тоже, — говорит она, глядя на меня. В ее взгляде нет презрения, лишь простое любопытство, но я все равно неловко ерзаю под ее взглядом.
— Я слышала, что ты любишь детей, — говорит она, и я смотрю на Терекса, но он все еще разговаривает с Джариксом.
— Да, — улыбаюсь я. — На Земле это было моей работой — учить их.
Рани улыбается мне в ответ.
— В этом племени я провожу большую часть времени с самыми маленькими детьми, обучая их числам. Не хочешь присоединиться ко мне как-нибудь в ближайшее время?
Мое сердце сжимается, и я киваю головой, даже не осознавая, что делаю. Я ужасно скучаю по своим детям. Хотя преподавание — это тяжелая, низкооплачиваемая работа, для меня это была самая полезная работа, которую я могла себе представить.
Терекс и Джарикс заканчивают разговор, и Терекс берет меня за руку и тянет к одному из столов. Я встречаюсь взглядом с его мамой, и она улыбается мне, сидя рядом с отцом Терекса.
— Я только что поняла, что понятия не имею, как зовут твоих родителей, — бормочу я, покрываясь холодной испариной. Если я думала, что страдаю от социальной тревоги на Земле, то понятия не имела, что ждет меня на Агроне. По причинам, которые я не могу объяснить, я отчаянно хочу, чтобы родители Терекса полюбили меня.
— Мою мать зовут Кара, а отца — Корван.
Я киваю, приклеивая улыбку на лицо, когда мы подходим к столу, и они жестом приглашают нас присоединиться к ним.
— Кара, — начинаю я, как только любезности заканчиваются, — большое спасибо за платье. Оно великолепно.
Она пробегает взглядом по моему телу, удовлетворенно кивая.
— Оно прекрасно на тебе смотрится. Спасибо, что присмотривала за моим сыном. Он не был бы рад, если бы его мать была рядом с ним в каждый момент его выздоровления.
Я смотрю на Терекса из-под ресниц, и его рука под столом движется к моему бедру, пока я сдерживаю ухмылку при мысли о его «выздоровлении», большую часть которого он провел, пытаясь затащить меня в свою постель.
Он бросает на меня коварную ухмылку, и я тут же отвожу взгляд, не давая ему возможность заставить меня покраснеть на глазах у его родителей.
Корван бросает на меня понимающий взгляд и открывает рот как раз в тот момент, когда появляется Ракиз.
— Терекс, — говорит он, кивая на стол в знак приветствия. — Мы готовы.
Терекс встает, и Кара наклоняется, похлопывая меня по руке.
— Терекса часто приглашают для совершения подобных церемоний. Он воин, как никто другой, — говорит она, и Корван гордо кивает.
— Это большая удача, когда сильный воин руководит спариванием. — Она смотрит на меня. — Мой сын — бесстрашный воин, — продолжает она, и я наклоняю голову, но киваю. — Ему давно пора обзавестись супругой.
Я вижу, к чему все идет. Я открываю рот, когда Кара улыбается мне.
— Ты была добра к Терексу, — говорит она. — Он стал другим с тех пор, как нашел тебя, и чаще улыбается. Ты хорошо вписалась в наше племя.
Нуууу…
Я не совсем с этим согласна, но тут раздается звонок, и я возвращаю свое внимание к церемонии.
Мы все смотрим, как Терекс приближается к паре. Пока мы разговаривали, разожгли костер, и он горит ярко, пламя отбрасывает достаточно тепла, чтобы пот начал блестеть на груди Терекса, когда он и Джарикс снимают свои рубашки.
Я смотрю на Кару, и она улыбается, жестом приглашая меня посмотреть.
Воины встают по обе стороны от костра, примерно в пяти метрах друг от друга. Рани словно лучится изнутри, когда движется к Терексу.
Толпа замолкает, когда Терекс поднимает Рани на руки и ждет, пока она поправит платье. Чтобы красивый материал не свисал, она укладывает его себе на колени.
И вдруг, без предупреждения, Терекс бросает Рани высоко над костром. Я вскакиваю на ноги, но Джарикс ухмыляется, прыгает вперед и, перепрыгивая через костер, подхватывает свою пару на руки.
Ни одного из них не коснулся огонь, но мое сердце все равно колотится, как барабан. Корван улыбается мне.
— Огонь символизирует чистоту, новую жизнь и страсть. Рани доверяет Джариксу, и своими действиями он заявляет, что всегда поймает ее, если она упадет.
Я сглатываю комок в горле и киваю. Честно говоря, это напугало меня до усрачки, но только потому, что я этого не ожидала. В моем воображении я заменяю Рани собой, и это меня ловят сильные руки Терекса.
Я отмахиваюсь от этой мысли, возвращая свое внимание к церемонии. Джарикс закатывает рукава, обнажая золотые ленты, похожие на те, что показывала мне Сейни. Пожилой мужчина делает шаг вперед, вкладывая в его руки еще две ленты, и я смаргиваю слезы, понимая, что это отец Джарикса.
Боже, как же я скучаю по отцу.
После его ухода, мне потребовались годы, чтобы прожить целый день, не проронив слезы при воспоминании о нем. Теперь я почти вижу в этом благословение, что его нет рядом, и он не узнает о том, что со мной случилось. Если бы он однажды проснулся и обнаружил, что я пропала, то провел бы остаток своей жизни, пытаясь меня найти.
Терекс встречается со мной взглядом с другого конца поляны, и я неуверенно улыбаюсь. Он бы понравился моему отцу. Он был немногословен, но уважал силу и честь.
Джарикс делает шаг вперед, его глаза горят, когда он смотрит на Рани.
— Любовь моя, — говорит он. — Я сделал эти ленты, чтобы они символизировали нашу связь. Сильную, верную и ничем не рушимую. Примешь ли ты их?
Рани кивает, и по ее щеке катится слеза.
— Приму.
Джарикс повязывает по одной золотой ленте вокруг каждого ее запястья.
Раздаются радостные возгласы, и Ракиз делает шаг вперед. Рани поворачивается к нему, и толпа замолкает, когда король берет ее за руки, целуя кожу под каждой из ее золотых лент.
— Да будет благословенна ваша пара на долгие дни.
Рани улыбается ему, кивая головой, а затем Ракиз вкладывает ее руку в руку Джарикса.
Джарикс ухмыляется, кивая Ракизу. Затем Джарикс притягивает к себе Рани, целуя ее в губы, и толпа приходит в неистовство, вскакивая на ноги и хлопая. Раздаются радостные возгласы, а я смахиваю слезы с лица.
Церемония была короткой, совершенно не похожей на все, что я видела на Земле, и невероятно красивой.
ТЕРЕКС
— Мммм…
Я ухмыляюсь, останавливаясь, чтобы посмотреть на свою крошечную самку, и ее брови хмурятся, когда я останавливаюсь. Она двигается томно, ее бедра выгибаются в поисках удовольствия, которое я даю ей.
Удовольствия, которое могу ей дать только я.
Я раздвигаю ее бедра еще шире, и ее глаза распахиваются, все еще остекленевшие от сна и отяжелевшие от похоти. Я издаю стон от этого зрелища, и она задыхается, когда я зарываюсь лицом между ее мягкими бедрами, облизывая и покусывая ее сладкую киску.
— Терекс, — стонет она, и меня наполняет триумф. Я ласкаю ее клитор, и она извивается, ее руки скользят по моим волосам, крепко прижимая меня к себе.
Ощущение ее рук, направляющих меня для ее удовольствия, звук ее тихих стонов, вкус ее влагалища…
Мне требуется все мое самообладание, чтобы не опозориться и не излиться. Я выдыхаю и пытаюсь думать о чем-то другом, нежно посасывая ее клитор, слегка прикусвая зубами.
— О Боже. — Элли поднимает голову, широко раскрыв глаза, а затем издает сдавленный стон, когда я толкаю в нее два пальца, сгибая их, чтобы попасть в то место, которое делает ее дикой.
Спустя пару мгновений она кончает с громким стоном, и я ухмыляюсь, довольный тем, что любой воин поблизости узнает, что я заявил права на свою самку, подарив ей удовольствие.
Ее глаза закатываются от удовольствия, пока ее сотрясает мелкая дрожь, и я рычу от этого зрелища. Я должен оказаться в ней. Сейчас же.
Я переворачиваю ее на живот, и она оттопыривает вверх свою шикарную задницу, зрелище лучше, чем я когда-либо мог себе представить. Мой член настолько тверд, что причиняет боль, и я приставляю его к ее скользкому входу, почти теряя контроль, когда вхожу в нее.
