-Мы же вообще-то часослов пришли полистать? А призрака мы и трогать не собирались. Может, все-таки глянем? – спросила я, обводя всех взглядом.
Арчибальд первым рассмеялся. За ним покатились мальчишки. Даже герцог улыбнулся.
Они были страшно веселые эти молодые братья Лимбурги. Постоянно окликали друг дружку. А в их мастерской кипела работа. Жан, Поль и Эрман. Я уже знала, что они скоро погибнут все трое, заразившись магической чумой. Это мне Себ еще в дороге рассказал, пока мы добирались. Но их работа была великолепной. На странице, что была сейчас передо мной, были их портреты в красных тюрбанах. Грааль не был разукрашен камнями, но из-за короны украшавшей его, мы его и опознали. Лица художников веселы и жизнерадостны. Вдруг тот, которого звали Эрман, обернулся ко мне и сказал.
-Начни свой путь в январе, детка. Мы нарисовали Грааль в январе. И ты запомни свой январь.
И видение пропало. Я прижала пальцы к вискам. Лимон. Замок на скале. Улитка. Январь. Что все это значит?
Глава 11. «Весна»
«Сандро Боттичелли
был первым европейским
поэтом-романтиком
в центре творчества, которого стоит любовь
и трагическая утрата любви»
Волкова П.Д. «Мост над бездной»
С каждым днем я влюблялась все сильнее. Герцог дарил мне цветы и конфеты, драгоценности и новые платья. Когда Эманум Альма сказала, что юные нэски не должны принимать таких подарков я пожала плечами и уверила, что ему нравится это делать. А мне нравится их принимать. Мы ходили в рестораны, кафе и кондитерские. Болтали обо всем на свете. И мне было безумно интересно всё, что Рихард говорил. А он слушал мои рассказы про мой мир, и я чувствовала его не поддельный интерес.
В моем мире у меня был небогатый опыт отношений. Но никогда не было такого дивного периода ухаживания. Герцог присылал каждый день магического вестника. И я ждала их с замиранием сердца. Я то и дела подбегала смотреть, не прилетел ли он. Там было обычно всего несколько слов. О том, куда мы сегодня пойдем ужинать, или гулять. Всего несколько вечеров мы не провели вместе, но это было связано с его работой, совещаниями и Советом Магов. В эти дни я отчаянно скучала, понимая, что привязываюсь к нему все сильнее. И когда он на следующий день появлялся, и мы отправлялись в очередное необычное место на ужин, моему восторгу не было предела.
Иногда он приезжал сильно уставший, и мы просто весь вечер катались по городу на машине. Он отпускал водителя и сам садился за руль. Мы останавливались и долго целовались, а потом сидели, наблюдая за огнями ночной Лютеции.
А еще мы гуляли по городу, целовались на мостах и под ними, залезали на башни и колокольни, и один раз на звоннице залезли под самый большой колокол, где даже Рихард мог встать во весь рост и внутри него опять целовались.
Герцог водил меня в театр, где все смотрели только на нашу ложу, а не на сцену, обсуждая мое платье, драгоценности, прическу. А не музыку постановку и игру актеров. В его ложе в антракте мы тоже целовались, спрятавшись за тяжелыми шторами.
Все газеты наперебой судачили, только о новом романе Его сиятельства герцога Рихарда де Алеманьа с переселенкой Кларисой Липринор. Всё было забыто, пресса обсуждала только один вопрос. Чем наши отношения закончатся. Газетчики соревновались в остроумии, но все же упорно побеждала версия о моем самоубийстве, после того как герцог меня бросит. В том, что он меня бросит, не сомневался никто. Вопрос был только когда. О том, что наши отношения продлятся долго или вдруг закончатся свадьбой, не написала ни одна газета. Это было из области совсем уж нереального.
Мне если честно были безразличны все эти статьи и разговоры. Мэтр не возражал. Популярность его магазина выросла до небес. Выручка била все рекорды. Он продавал даже то, что годами пылилось, и было никому не нужно. Многие просто заходили под предлогом покупки на меня посмотреть. А поскольку Мэтр не жаловался, я решила все эти сплетни просто игнорировать.
А однажды герцог спросил меня, кого из великих художников я бы хотела увидеть в своих видениях. Я подумала и назвала Сандро Боттичелли. Он всегда был одним из моих любимых художников. Каково же было мое удивление, когда через две недели весь город пестрел афишами о приезде в наш город по дружественному обмену из Цветущей Флории выставки работ Боттичелли. Хотя здесь он был известен по своему настоящему имени Алессандро ди Филипепи. Его старший брат не был толстяком. Поэтому прозвище бочонок - Боттичелли не прилипло к их семье.
-Ты организовал эту выставку для меня? – спросила я тем же вечером, за ужином в одном из центральных ресторанов столицы.
-Я дал задание её организовать. Но, да. Я сделал это для тебя. Ты же хотела увидеть одного из своих любимых художников за работой? Так вот пара его картин хранится в частных коллекциях. Но они будут на выставке в Лувриоре. Сможешь увидеть и дотронутся. Его владелец разрешил – как не в чем небывало ответил Рихард и, протянув свою руку, накрыл ею мою ладонь.
И почему, а главное Как я могла, не влюбится в него?
До открытия выставки Алессандро ди Филипепи оставался всего один день. Я была в ужасном нетерпении. И вечером накануне открытия Рихард попросил не одевать на шею никаких украшений. А еще предупредил, что хочет познакомить меня со своим другом, который курирует выставку и приехал в город вместе с ней. Мы подъехали к красивому особняку, и герцог подал мне руку помогая выйти из машины. Что с моим платьем было не лишним. В прошлой жизни я не носила подобной красоты, и теперь иногда все же побаивалась подолом зацепится за крючок или железяку, торчащую специально для меня.
Пьетро дель Поллайоло был представителем одной из древнейших семей Цветущей Флории. Один из его далёких предков был художником и даже сотрудничал с Алессандро ди Филипепи. Пьетро был высоким блондином, богатым, знатным и обладал неплохим магическим потенциалом. Это все я поняла по ходу вечера, который проходил на застекленной террасе открывавшей великолепный вид на город. Был октябрь и воздух был уже прохладен по вечерам. Хотя днем еще было солнечно и тепло.
В противоположность Пьетро его спутница оказалась жгучей брюнеткой и просто невероятно красива. Я на её фоне, казалась себе просто гадким утенком рядом с лебедем. Но я очень быстро забыла про это. Прекрасная Бьянка Горрини, была весь вечер молчалива. Отвечала только на адресованные персонально ей вопросы, и довольно односложно. Помимо невероятной красоты, глубокого грудного голоса и задумчивых, слегка печальных глаз в ней присутствовало что-то загадочное и таинственное. Если бы она обладала магией, я бы подумала, что это самая настоящая ведьма. Причем высокого ранга. Глава конклава ведьм не меньше. Но девушка магией не обладала.
Во время ужина мы обсуждали предстоящую выставку, И Пьетро был очень доволен разрешением отобрать из Лувриода те картины, которые еще никогда не были в Цветущей Флории.
-У меня для тебя сюрприз. Пойдем, что покажу – в конце вечера сказал Рихард и подал мне руку.
Пьетро и Бьянка присоединились к нам и мы зашли в ярко освещенную комнату, где на стене в защитном футляре, не мешающем впрочем любоваться, висела на стене «Весна». Я замерла в восхищении и, отпустив руку герцога, как завороженная направилась к ней.
-Завтра утром она вернется на свое место на выставке в Лувриор, но сегодня вечером ты можешь полюбоваться на нее без толпы. Спасибо Пьетро большое. Это одна из ее любимых картин.
-Да не за что, дорогой друг. Мне как жителю Цветущей Флории понятны такие романтические, рыцарские жесты – ответил ему Пьетро.
Я стояла перед «Весной» и не могла налюбоваться. Картина пела для меня. И мелодия была созвучна моим мыслям и ощущениям. Одна из возможных интерпретаций картины, музыкальная. И сейчас я была с этим полностью согласна. Возможно, что «Рождение Венеры» самая известная работа мастера более изыскана и великолепна по художественному исполнению. Но «Весна» завораживает и опьяняет.
