Устремился к двери, но напоследок решил обернуться, все еще испытывая некоторую надежду, что на диване никого не окажется. Это был не сон.
Буквально мгновение, и Рик уже спускается со ступеней, ведущих от главного входа в офис, к тротуару. Все его действия на автомате. В голове пустота, какой-то густой туман, ноль эмоций. Нет, есть гнев, злость. Или нет? Может это отвращение? Но к кому? К чему?
Он садится в такси, которое уже минуту ждало его, пока таксист своим вопросом, собирается ли он ехать, не привел его в чувство. У водителя включено радио, Рик пытаясь хоть как-то отвлечься, старательно концентрирует свое внимание на речи диктора.
– «Сегодня на Уэстфилд-авеню, в два часа, сорок три минуты по ночному времени произошел несчастный случай: по предварительным данным, водитель такси потерял управление и врезался в боковое ограждение, после чего машина перевернулась. Водитель в тяжелом состоянии и находится в реанимации. Есть погибшая. Следствие пытается установить ее личность, чтобы связаться с родственниками. Мы выражаем глубочайшие соболезнования семье погибшей».
Чувство тревоги, расползающееся по всему телу. Страх, переживание.
«Но чего же я боюсь? Мия. Нет, слишком глупо думать, что это она. Но вдруг? Закройся, она сейчас дома. Спит. Пока ты… Черт. Что же я наделал…»
Гудки. На том конце никто не отвечает.
«Наверно она спит. Ладно, не буду названивать, все равно скоро буду дома. Не хочу ее будить. Или она не поднимает, потому что… Да закрой ты свой рот, это просто какая-то девушка, обычный несчастный случай, которых за день происходит более сотни, почему это должна быть она? Каковы шансы?»
Рик смотрит в след уезжающему такси. Пора заходить в дом.
«Но хочу ли я теперь туда идти? Ждут ли меня теперь в нем так же, как раньше? Она ничего не знает… а если бы знала? Она бы простила меня. Она да. Но я не прощу себя…»
Медленные шаги к двери, попытки открыть – не поддается. Заперто.
«Где же мой ключ? Надеюсь, я не забыл его в офисе. Офис. Снова перед глазами пролетели вчерашние события, голос Натали, ее тело».
У Рика закружилась голова, и, не в состоянии сдержать рвотный рефлекс, облевал всю лужайку.
«Какая же мерзость, какой же я ублюдок. Что я наделал…»
Просидев несколько минут, пытаясь сдержать нескончаемые порывы тошноты, Рик, все-таки почувствовав облегчение, встал на ноги. Уже успел забыть, с чего все началось, и вновь попытался открыть дверь. Та все еще заперта.
«Где же ключ? Надо посмотреть в карманах. Вот же он».
Один щелчок, два. Тихими шагами, зашел в дом.
«Так тихо. Тоска, жгучая тоска. Как же я скучаю, как же мне противно, Мия».
Слезы раскаяния. Ноги, будто не желая больше держать на себе эту ношу, подкосились, и Рик просто свалился на ковер. Всхлипы от подавляемого плача, который вырвал всю боль наружу. Все, что происходило с ним в эти дни, все чувство вины, которое он заглушал, предательство, измена, тоска, грусть – все вылезло наружу, превратившись в боль. Слезы, которые были последним проявлением милосердия по отношению к Рику. Возможность осознать, понять, раскаяться.
«Надо вставать, надо к Мие. Я хочу ее видеть, я хочу убедиться, что с ней все хорошо. Звонок в дверь. Черт. Кто же это может быть? Мия? Но зачем ей звонить? Закрыл ли я дверь? Вновь звонок.»
– Да, что вам нужно? – с трудом спросил Рик.
– Откройте, это полиция. Нам нужно кое о чем с вами поговорить.
Полиция, в такую рань. Черт, черт, черт. Да что же, мать твою, происходит. Надо успокоиться, наверно с Мартином что-то случилось. Надеюсь, он не натворил глупостей.
– Доброе утро, вы Рик Кайлар?
– Да.
– Нам очень жаль, Рик.
– О чем вы говорите? Я не понимаю вас.
«О чем они, сука, говорят? Почему вам жаль?! Что они несут?!»
– Рик, нам жаль сообщать вам, но сегодня ночью в результате дтп…
– Что вы, черт бы вас всех побрал, хотите этим сказать? А? Что?!
– Постарайтесь успокоиться, мы чувствуем вашу боль. Примите наши соболезнования.
– Что вы чувствуете?! Повтори, мать твою?! Я вас не понимаю. Нет. Вы наверно ошиблись, Мия там, наверху. Точно, вы перепутали меня с кем-то другим. Она спит. Моя Мия сейчас спит. Просто я только пришел домой, мы праздновали, а я еще не поднимался к нам в спальню. Я сейчас поднимусь, и вы убедитесь в этом. Подождите тут и мы с нею вместе спустимся. Только не уходите, пожалуйста.
У Рика выступили слезы на глазах. Он не знал, что чувствовать, что думать, его тело, изнуренное, уже не было способно позволить себе хоть какие-то эмоции. Шаги наверх по ступеням. Дверь в спальню закрыта. Самое трудное – решиться открыть ее. Ведь пока он не заглянул туда, все больше шансов, что Мия жива.
Но ее там не оказалось…
Рик не понимал, почему это все с ним случилось. Он забыл, что внизу все еще продолжают стоять у входа пара полицейских и терпеливо ждут его возвращения. Он сполз по стене вниз, бросил голову на колени и горько зарыдал. До сих пор не в состоянии смириться. Рыдать, накапливая в себе злобу, чтобы хотя бы немного затормозить образовывающуюся дыру внутри груди.
«Да что же это такое мать твою, а?! За что?! Мия!!! Нет!»
Поток вопросов, наполненных болью, понять которую не был способен никто, адресованных в неизвестность.
– Мистер Рик, прощу прощения, мы были бы вам весьма признательны, если согласитесь пройти процесс опознания. Вы готовы пойти с нами?
Некоторое время царила тишина. Рик не знал, как ему поступить, и все же, предложение полицейского вселило в него лучик надежды, хоть и с каждой минутой смерть Мии все глубже проникало в его сознание.
– Что? Ах, да, я не знаю. Где, куда нам надо отправиться? Давайте, да, думаю да, я поеду с вами туда, в общем, – попытался Рик, как можно более внятно, согласиться.
– Как вы себя чувствуете, мистер Рик? Нам стоит переживать за ваше здоровье? Вызвать вам скорую помощь? – спросил полицейский
– Нет, бросьте, я в порядке. Давайте уже, поедем. Думаю, да, давайте уже поедем, чего вы ждете?!
– Все, хорошо, я вас понял.
Всю дорогу Рик смотрел в одну точку, находившуюся где-то вдалеке, возможно, не в этом мире. Взгляд был устремлен сквозь окно, здания, любую материю, встречающуюся на его пути. Могло показаться, что он направлен внутрь себя, в поисках ответов, причин, чего угодно, лишь бы хоть как-то заглушить это чувство. Ему приходилось прилагать огромные
