до судна не так-то просто. Два заряда жезла – и наемника разрывает пополам. Мне обжигает руку. Дюймом левее, и попало бы в голову. Умер бы, как все остальные…
Я прыгаю на ближайшую лодку и прячусь в этой нелепой покупке кризиса среднего возраста. Лодку чуть качает, и этого хватает, чтобы меня затошнило. Я пару раз катался на пароме с матерью и больше никогда в жизни на воду не посмотрю. Пытаюсь не расстаться с ужином. Выглядывая в мутное окошко, я вижу, что наемница ногой прижала аколита к земле и выпускает заклинание ему между глаз. Меня рвет на кроссовки. Дион, Стэнтон и оставшиеся трое аколитов окружены.
– Несс! – кричит Дион.
На лице ее написан гнев, как будто я ее сильнее, как будто это я предложил ввязаться в такую борьбу.
Новый план: превратиться в одного из убитых наемников и в его облике пройти мимо тех, кто удерживает моих. Потом мы сбежим. Я пытаюсь стать тем, кого Стэнтон счел достойным укуса, как в дурацкой книжке про вампиров, когда слышу позади себя шаги.
– Ненавижу оборотней, – ревет один из наемников.
Он роняет меня на пол. Длинные рыжие волосы закрывают лицо, но я все равно вижу широкий шрам на щеке. Не удивлюсь, если гидра, которая оставила сие творение, превратилась в новый трофей в его доме, но она сумела лишить его половины носа. Наемник душит меня. Я надеюсь, что сейчас из темноты вынырнут Стэнтон с Дион, чтобы спасти меня, но этого не происходит. Я теряю концентрацию, и облик постепенно спадает.
Я вытаскиваю жезл у него из-за пояса и пускаю заклинание в сердце.
– Я никто, – сообщаю я, когда снова могу дышать.
Жизнь уходит из него, и он падает на меня. Труп тяжелый, но все-таки я его сбрасываю. Я очень старался этого избежать, но, если на кону моя жизнь, выбора нет. Я слышу шаги. Если бы я умел плавать, кинулся бы за борт. Но притворяться трупом я умею лучше. Я становлюсь послушником в окровавленной рубашке и лежу очень тихо, хотя сердце бьется с дикой скоростью. Пусть все думают, что мы убили друг друга.
Кровавые чародеи сегодня проиграли, но я все исправлю. Я должен все исправить.
И да пребудет со мной милосердие звезд, если я не справлюсь.
Двадцать один. Хоуп Марибель
Проходит пара дней после начала кампании Брайтона, когда в новостях наконец появляется что-то интересное: мое внимание привлекает ночной репортаж о нападении на марину Бруклина. На фотографиях видны мертвые послушники Кровавых чародеев, и этого хватает, чтобы я не позволила Атласу утащить себя обратно в постель. Это серьезная зацепка, а Атлас – джентльмен, поэтому он встает и мы спешим в машину, обвесившись снаряжением.
– Пара, которая охотится вместе, всегда держится вместе, – говорю я, когда мы трогаемся.
– А как насчет пары, которая остается вместе и спит всю ночь? – зевает Атлас.
Однажды я уже пробовала, но у меня ничего не получилось. До Атласа я встречалась только с Аквилой – могущественной небожительницей, которую спасли родители Айрис. Я понятия не имела, кто она и почему меня к ней так тянет, когда впервые столкнулась с ней в ванной в убежище; мне было четырнадцать. У меня была возможность обсудить мои чувства с Айрис, которая знала, что творится в ее душе. У нас было немного общего: мы любили музыку, нас воспитывали строгие матери, но, в отличие от меня, Аквила не стремилась участвовать в боях и предпочитала отсиживаться дома. А меня всегда раздражало, что ее способности лучше подходили для борьбы. Но я не из тех, кто молится звездам, чтобы все сложилось само собой. Я вылезаю из постели, чтобы добиться перемен.
– Айрис нас убьет за то, что мы ее не разбудили, – говорит Атлас.
– Если бы она горела делом, нам бы и не пришлось.
– Мари, не может же она вообще не спать.
– А почему? Она же такая великая небожительница, которая собирается спасти мир от самого себя, разве нет?
Поверить не могу, что в детстве я не замечала, какая она высокомерная.
– Это скорее к Эмилю, – отвечает Атлас. – Ну, так люди думают.
– Я никогда не признаюсь в этом Эмилю, но сила досталась не тому брату. Он слабохарактерный, у него нет желания сражаться. Лучше бы он занимался всеми этими съемками. А вот решимость Брайтона в сочетании с такими способностями все бы перевернула.
– Я верю в Эмиля. Он старается.
– Надеюсь, он будет стараться лучше.
Через пару минут мы паркуемся и едва не врезаемся в парочку, которая выходит из магазина, держась за руки, и несет пакеты с продуктами. Я завидую. Никто не ждет от них спасения мира. Они не пытаются отомстить за смерть собственных родителей. Они могут держаться за руки и мирно жить. Мне хочется взять за руку Атласа, но мы не должны поднимать головы, снимать капюшоны и привлекать к себе внимание. Мы на задании.
Вход в порт затянут желтой лентой. Полиции и мешков с трупами уже нет. Я наступаю в еще свежие лужи крови и оставляю красные отпечатки на темных досках. Изучаю металлический грузовой контейнер, подсвечивая его фонариком, – нахожу отметины от когтей и клочья меха.
– Гидра! – кричу я, и голос отдается эхом. Выхожу наружу. – Наверное, Луна создает нового призрака.
Атлас стоит на месте и рассматривает кровь.
– Что такое?
– Так много смертей. Мари, если я погибну в бою…
– Мы об этом не разговариваем.
– Я хочу, чтобы меня кремировали. Я не хочу похорон с открытым гробом, не хочу, чтобы мое тело наскоро зашивали, чтобы меня запомнили мертвым. Я хочу, чтобы мой прах развеяли где-нибудь… даже в нескольких местах.
Мы слишком молоды, чтобы думать о таком. Но мои родители погибли, так и не высказав свои пожелания на этот счет. Не то чтобы после них осталось, что хоронить или хотя бы развеять по ветру.
– Заметано, – говорю я. – Мне то же самое.
Может, рано или поздно, мы умрем вместе, и наш прах унесет один и тот же ветер.
Кто-то за нами следит – я чувствую это всем телом. Шестое чувство помогает мне в бою. Я поднимаю голову и вижу девушку в одежде послушницы. Заметив мой взгляд, она убегает.
– Мари, стой!
Я разбегаюсь и взмываю в воздух. Я перелетаю через нее и вижу, что она невысокого роста, с длинными светлыми волосами. Большие глаза загораются испугом, когда я прижимаю ее к земле, придавливая шею.
– Когда я позволю тебе дышать, скажешь мне, где Луна. Ясно?
Девушка с трудом втягивает воздух.
– Я не знаю, где она. Луна все время перемещается, а я иду туда, куда мне говорят. Я улизнула из штаба, чтобы выяснить, погибла ли моя сестра во время атаки.
– Сестра? – спрашивает Атлас.
– Я пошла по ее стопам и посвятила свою жизнь Луне, чтобы заполучить силу. Но сегодня она не вернулась, и…
– Полегче, Мари, – говорит Атлас. – Она совсем ребенок и ничего не знает.
Я слезаю с девчонки и складываю руки на груди.
– И как же тебя зовут?
– Хоуп.
– Хорошо, Хоуп. Я Атлас. Ты что-нибудь знаешь о задании? Зачем Луне нужна гидра?
– Не знаю, но она до смерти замучила нас этой гидрой. Тут ничего не вышло, поэтому завтра Кровавые чародеи нападут на арену Аполлона во время боя, чтобы успеть похитить гидру до того, как ее покалечат.
– И недосягаемая небожительница тоже там будет? – спрашиваю я.
– Да, – напрягается она.
– Кто она?
Послушница с опаской оглядывается, как будто готовится к тому, что ее пристрелят, скажи она хоть слово.
– Я не знаю. Она киллер, ее зовут Джун, и ее наняли уничтожить Чароходов. Тех, что были до вас.
Блэкаут!
Я хватаю ее и трясу:
– Как она выбралась? Она работала одна?
– Не знаю! Но Луна очень ею гордится.
– Что еще?
– Возьмите меня с собой, – просит Хоуп. – Я не могу к ним вернуться.
– Луна даже не знает, кто ты, – возражаю
