Издав гортанное рычание, Жан схватился за лицо, прикрывая глаза, но быстро опомнился. Ранки уже затягивались.
— Да брось, я же вижу след от зубов на твоей руке. Встречал я девушек, которые так любили вампиров, что кусали самих себя, чтобы кончить. Но ты первая, кто любит, чтоб было настолько жестко.
Переводя рваное дыхание, я сделала шаг по направлению к ванной. Адреналин придал сил, а страх затуманил перспективы. Бросив подушку с кровати в лицо нападавшему, я схватилась за покрывало на окне. Первые лучи солнца уже должны были появиться на горизонте.
От резкого движения рама с покрывалом затрещала, но не поддалась. Противник перепрыгнул через кровать и одним махом оказался рядом. Но я уже бежала, путаясь в длинных полах чересчур большого халата — через спальню в ванную. На пороге тело резко отдернуло от двери назад как ремнем безопасности.
Пролетев полкомнаты и приземлившись поперек кровати, от неожиданности сначала потеряла дыхание. Судорожно вдохнув, оттолкнулась, пытаясь переползти на пол. Железным капканом ноги прижало к постели и придавило будто грузовиком.
Бедро с внутренней стороны пронзила острая боль. Из груди прорезался хриплый крик, а из глаз брызнули слезы. Брыкаясь ногами изо всех сил, не разбирая, куда попаду, лишь смогла едва шевельнуться, придавленная чужим телом.
Опустив голову вниз, стараясь привстать, увидела, что пояс халата развязался, полы обнажили бок до самых ребер, и Жан вцепился зубами в мое бедро, крепко зажав руками мои ноги над коленями. Его волосы щекотали обнаженную распятую промежность. Кожа под хваткой его рук побелела, раскрытый рот припал к ней как к источнику, а из-под нижней губы текла густая полоса крови.
Вцепившись в его вихры обеими руками, попыталась оттащить его голову от себя, но ощутила адскую боль, будто отрываю себе ногу. Жан отрицательно промычал что-то невнятное и усилил хватку.
— Нет… — только и смогла произнести я, понимая, что отключаюсь от шока.
От боли и потери крови мое сознание притупилось, а голова закружилась. Потратив остатки сил, пытаясь отползти или отодвинуться, беспомощно повалилась на кровать, упираясь ладонями в его лоб, запутавшись руками в волосах. Пальцы ног начали неметь, и каждое движение причиняло мне боль сотен крошечных игл. Я затихла, вспоминая слова мейстера о небрежных вампирах и случайно убитых женщинах. Без сил от сопротивления голова окончательно уплыла и отключилась.
Пришла в себя, не понимая, сколько времени прошло. Щека не поднималась с подушки, моя нога была туго перевязана поясом от халата, на котором виднелось пятно от крови. Тело было прикрыто от холода халатом и отогнутой простыней.
Что-то тяжелое гирей давило мне на грудь. Это была холодная большая рука Жана, который лежал рядом на животе. Его глаза были закрыты, а тело неподвижно будто мертвое. В уголке рта осталась размазанной капля запекшейся крови.
Я отбросила простыню, получше запахнулась в халат и, аккуратно отодвинув с себя Жана, сползла с кровати. От головокружения мне пришлось ухватиться за стену. Желудок был пустым, но к горлу подступала тошнота с едким желудочным соком.
— Тебе стоит поесть, — сквозь сон проговорил Жан в подушку, — в кармане пиджака таблетки. Две сейчас и две на утро.
— Не разговаривай со мной, козел. — Обиженно бросила я через плечо и шатаясь пошла в ванную, боясь наступать на перевязанную ногу.
Ступни моментально замерзли. Я быстро умыла лицо, и, скрестив руки на груди, чтобы придерживать халат, прошелестела через ненавистную спальню к камину.
Мне хотелось подлететь к кровати и сорвать покрывало с окна, чтобы лучи восходящего солнца изжарили подонка как змею в кипящем масле. Но рассвет за окном на кухне только начинался, а окна спальни выходили под тень деревьев не с рассветной стороны. Да, и я не была точно уверена в том, как кожа вампиров реагирует на свет. Будет ли она шипеть и плавиться, или Жан просто проснется от зудящей сыпи и решит закончить начатое.
Возле раковины лежала ощипанная тушка без головы и три перепелиных яйца. Птицу было жалко, хоть я и не вегетарианка, но мой живот молил о питательном бульоне. И поджав губы, я стала изучать кухню, попутно рассматривая инвентарь в качестве оружия для самозащиты.
Я нашла небольшой нож, с которым решила больше не расставаться, лук и приправы, от аромата которых во рту все намокло.
Поставив суп готовиться над огнем в камине, я подбросила еще дров и на носочках вернулась в ванную. Сняв белье с бака, перевесила его на балку с крючком над камином, чтобы оно быстрее высохло. Нитка с влажными трусами напоминала мне о новогодних украшениях, и я в расстроенных чувствах поняла, что когда-то хотела бы в таком месте провести Рождество при других обстоятельствах. Но теперь, глядя в огонь камина, я всегда буду вспоминать эту обиду, смесь возмущения и горечи от того, как тобой пользуются как ощипанной птицей для утоления голода.
Мне захотелось упасть лицом в диван и зареветь, но диван пропах дымом, и глаза без слез просто щипало, а в горле застрял неглотаемый комок. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, глядя в камин, а затем вернулась на кухню.
Прикончив банан, который уже начал темнеть, выпила немного воды, и взгляд упал на пиджак Жана, который я оставила на диване. Без угрызений совести пошарив в карманах, нашла несколько монет, золотую кредитку на имя Алека Коваля и пузырек с таблетками Maltoferrum, так же на имя Алека Коваля.
Железо для беременных. Запомнив имя, проглотила две таблетки, запив их водой. И еще две положила на видное место на кухне, чтобы не забыть. Анемия от потери крови может помешать мне ясно мыслить или защищаться, нужно следить за этим.
Разложив скудные продукты на столе и спланировав меню на день, я проверила суп и посмотрела за окно.
Робкие лучи солнца пробивались через пушистые ветки сосен и елей. Мне захотелось выйти на улицу, и я надела ботинки и отворила дверь. Голые ноги до самой промежности под халатом тут же охватило морозцем, но свежий горный воздух наполнил меня жизнью. С губ сорвался осязаемый в холодном воздухе выдох.
Я шагнула за дверь, придерживая халат, и вышла на скрипнувшее крыльцо. Вокруг были тишина и умиротворение, которых мне не хватало в душе.
Так я простояла, наслаждаясь природой, еще какое-то время, пока не почувствовала, что замерзаю, и неохотно вернулась в дом.
Суп закипел, а луковица разварилась, и комнату наполнили манящие ароматы луковой похлебки с дичью. Я сварила яйца и добавила их к почти готовому бульону.
Завтрак на природе придал бы мне сил, но не с голыми ногами, и я, борясь с собой, вернулась в спальню. Старательно не обращая внимание на спящего, достала из шкафа дополнительное теплое одеяло и завернувшись в него, накрыла на стол на крыльце.
Здесь при свете солнца я чувствовала себя почти в полной безопасности. Бережно сняла повязку с ноги и осмотрела след от зубов, очерченный дугой фиолетового синяка будто подписью нижней губы Жана. Об укусе напоминала только саднящая одеревеневшая мышца, из-за которой я слегка прихрамывала как после спортзала.
Наевшись, я провалилась в беспокойный сон, пригретая теплыми лучами. Пьявки опутывали мое онемевшее тело, и я замерзала, теряя горячую вязкую багровую жидкость. Большая кровавая лужа растекалась во все стороны от меня. Из нее поднималась гладкая фигура моего кровавого двойника, и я проваливалась в ее раскрытые челюсти с клыками как в ледяное небытие. Словно меня никогда и не было, а была только та, другая с моим именем.
Очнувшись от холода и кошмара, я бросилась в дом к камину, но он уже потух, превратив в золу последние дрова.
Дом был еще теплым, несмотря на это, я все равно вышла на улицу в поисках топора. Найдя его в колоде возле дровяника, схватилась за рукоять и с силой потянула на себя. Ручка легла в ладонь как влитая. Пару раз взмахнув тяжелым топором, я задумалась о том, смогла бы я отсечь им голову вампира.
