— На лжи можно построить, что угодно, Хёдд. Ложь — универсальный инструмент как для войны, так и для мира. Ложь или правда — по большому счету, нет никакой разницы. Все зависит лишь от того, с какой стороны смотреть и как преподнести. История не рождается сама собой, ее всегда пишут люди.
— И ты думаешь, что Империя сможет написать историю для всех, кого покорила?
— Почему нет? Конечно, если будет действовать разумно. И, заметь, все от этого только выиграют.
— И ты так просто об этом говоришь? — мне даже немного не по себе от такой откровенности.
— Странный вопрос, Хёдд. Ты — моя жена. И я всецело тебе доверяю.
В его взгляде, обращенном ко мне, нет ни намека на угрозу или усмешку. Такое ощущение, что муж действительно мне верит. Но этого не может быть. Даже северяне не в полной мере доверяют соседним кланам. А лорд Магн’нус — мой враг, враг моего народа. Даже если относится ко мне, как… ну, почти равной себе.
Он не может мне доверять. Не должен. Он слишком умен для этого.
— Но сейчас весь Север знает, что служители Трехглавого обернулись против самой Империи, — говорю я, стараясь хоть немного привести мысли в голове в подобие порядка. — Неужели после такого в них кто-то поверит?
— Паршивые овцы есть в любом стаде. Но это не причина изводить все стадо на корню. Это лишь повод избавиться от больных особей, изучить собственные ошибки и идти дальше. Все скоро забудут о том маленьком инциденте.
И вот здесь он, скорее всего, действительно прав. Забудут. Уже почти забыли. Потому что почти и не знали. Потому что слухи ходили разные, но, не подпитываемые новыми россказнями, новыми хотя бы отчасти существующими фактами, начали сходить на нет. Даже я знаю о чистках в рядах культа Трехглавого лишь по скудным фразам Дэми. Чего уж говорить о других?
За разговором мы потихоньку добираемся до конечной точки нашего пути. Это небольшая полянка, окруженная древними, покрытыми мхом валунами, в центре которой на каменном основании, стоит лаборатория Кела.
Это большой каменный же дом. Я была здесь всего один раз, но так и не рискнула заглянуть внутрь. Так и топталась поодаль, ожидая, когда Заклинатель закончит проверять внутри какие-то задания, которые там контролировали его личные слуги.
Тогда поляна была абсолютно пуста, ни единой травинки выше колена, ни одного побега куста или дерева. Зато сейчас трава, пусть и пожухлая, стоит выше пояса. Хотя не везде. Тут и там видны примятые тропинки, что тянутся в разных направлениях.
— Смотреть в оба, — голос Магн’нуса становится очень серьезным. — Оружие без исключительной необходимости не применять. Все вы знаете, кто такой Заклинатель костей. Думаю, никто из нас не хочет вызвать его ярость.
И только теперь я понимаю, что понятия не имею, за что халларны так опасаются Кела. Ну, то есть он какой-то очень серьезный ученый, был в Тени и вообще плотно изучал ее обитателей, даже проводил с ними какие-то сложные эксперименты. Все, на этом мои знания и заканчиваются.
Он, что, кого-то на нас натравит?
Этих своих стражей?
Перед глазами невольно возникает картина окровавленного хлева.
Если это сделал один или несколько стражей, то на что они способны в схватке с вооруженными людьми? С нами всего дюжина халларнов — лучшие бойцы, что всюду на Севере сопровождают моего мужа: они умеют драться, сомнений в этом нет. Но что это за слова за такие: «никто из нас не хочет вызвать его ярость»?
— Держись за мной, — говорит муж, отодвигая меня себе за спину.
Глава двадцать четвертая: Хёдд
Не уверена, что он способен меня защитить. Уж кто-кто, а лорд Магн’нус — точно не воин.
Но, надо признаться, мне приятна его забота. Иногда даже дочери жестокого северного края хочется совсем немного побыть слабой. Но не сейчас. Сейчас я слабой быть не собираюсь. Не для того ехала.
Мы медленно продвигаемся к лаборатории.
— Кел’исс! — громко оглашает окрестности Магн’нус.
За исключением поднявшихся с соседних деревьев ворон — тишина.
Муж указывает воинам в одну сторону и в другую, но основная группа все равно идет к главному входу.
Почему у меня ощущение, что так подкрадываются не к союзнику, а к врагу?
Первыми в дом заходят два воина. Какое-то время ничего не происходит, затем один из них появляется в дверном проеме.
— Все чисто. Заклинателя костей здесь нет.
Не знаю, к лучшему это или к худшему, но можно выдохнуть.
Мы тоже входим в дом.
Внутри он довольно просторный, особенно по меркам северных жилищ. Что и говорить, Кел всегда любил роскошь и удобство. И пусть здесь с роскошью не очень, но в плане удобства, наверное, его все устраивало.
Мы проходим по нескольким комнатам, почти все из которых заставлены столами, на которых буквально громоздятся различного рода сосуды. Просто всевозможнейшие сосуды всевозможнейших форм. Я и представить себе не могла, что такое их разнообразие вообще существует в мире.
При этом сосуды еще и друг с другом соединены. А в некоторых даже бурлят и дымятся какие-то жидкости.
Значит, Кел был здесь совсем недавно. Значит, вполне может скоро вернуться. И не надо бросать гадальные кости, чтобы понять: незваным гостям он рад не будет.
Магн’нус внимательно рассматривает сосуды, хмурится и что-то записывает в небольшую книжицу, что обычно носит с собой.
Я же иду дальше, миную еще одну комнату и выхожу к раскрытому проему в стене. Вроде кладовки или чулана. Только не очень удобного — узкого и длинного.
Кстати, а откуда здесь свет?
Это, что, зеркала?
Задираю голову к потолку и глазами прослеживаю направление следования солнечных лучей. Благо, погода сегодня ясная. С таким освещением и большие окна не нужны, что во время сильных морозов очень важно. Возможно, когда-нибудь нечто подобное я сделаю в Большом Доме.
Один луч падает прямиком в кладовку передо мной. Признаться, это просто праздное любопытство, но мне действительно интересно, что там хранится.
Осторожно переступаю порог и через пару шагов обо что-то спотыкаюсь. Шаг назад, взгляд вниз. Пока глаза привыкают к вязкой полумгле, проходит долгих несколько мгновений.
Какой-то мусор. Целая куча.
Вообще, во всем доме довольно чисто. Да, не без пыли, но прямо мусора я не увидела.
Спины касается легкий порыв воздуха — оборачиваюсь. Ничего.
Похоже на простой сквозняк.
Только мне вроде бы послышался едва различимый шум шагов. Очень легких, как будто кошка пробежала.
Шаг назад.
Нет, никого.
Ладно, возможно, показалось. Ступаю снова в кладовку.
Сглатываю, когда, наконец, глаза достаточно привыкают — и передо мной на полу проявляются очертания высохших человеческих останков.
Почему-то снова оборачиваюсь, точно именно сейчас за спиной должен возникнуть Кел и застукать меня за моей находкой. Но никого снова нет.
Мотаю головой, кляня собственную мнительность.
Опускаюсь на корточки и присматриваюсь лучше.
Вне всяких сомнений, останки старые. Следов активного разложения уже нет. Но… вот что странно: рука несчастного лежит немного в стороне от тела, причем фаланги пальцы будто нарочно отделены друг от друга и разложены широким полукругом. А еще у человека вскрыт живот. Очень широко вскрыт, аж разворочены четыре первых ребра.
Щурюсь, но света все равно недостаточно. Как бы ни не хотелось здесь что-то трогать, а останки вытягиваю наружу.
Они почти ничего не весят, но на том месте, где они лежали, остается темное пятно. Наверняка если проверить его, там будет кровь. Высохшая, конечно же.
На свету останки выглядят еще более отталкивающе. Но даже им далеко до того, чему я стала свидетельницей утром в обычном хлеву.
Я бы сказала, что у несчастного нет лица. Ну, то есть на его теле видны остатки плоти, но ее очень мало. А на голове нет совсем. Просто голый скалящийся череп, причем вскрытый, пустой внутри. И следы как будто порезов вдоль раны на животе. Порезов, как будто оставленных пятерней.
