в ближайшее время в магазин заглянут новые посетители. Пожалуй, до самого закрытия некому будет потревожить хозяйку, кроме Рин и Юхана. Но им тоже не хочется ее тревожить. Да и выходить на улицу в такую погоду нет желания.
Переглянувшись, Рин и Юхан понимают друг друга без слов и крадучись уходят обратно в комнату-примерочную. Он берет ее за руку и усаживает на диван рядом с собой, не позволив сесть в соседнее кресло. Заметив ее протестующий взгляд, поясняет:
— Это чтобы ты могла меня лучше слышать. Я буду говорить тихо, потому что хочу поведать часть тайны, раз уж нам посчастливилось остаться в этом укромном месте, где нет посторонних ушей. Но тайны не терпят, чтобы их рассказывали вслух, так они могут перестать быть тайнами, поэтому я буду говорить шепотом, на всякий случай.
Его голос шелестит не громче дождя за стенами дома и завораживает Рин. Она придвигается к Юхану чуть ближе, и теперь их плечи соприкасаются.
— Ты сказал «часть тайны». Почему же не всю? — спрашивает она тоже шепотом.
— Есть вещи, о которых тебе нельзя знать до тех пор, пока ты окончательно не покинешь Тролльхол.
«Окончательно не покинешь! — разочарованно повторяет про себя Рин. — Как это понимать? Сегодня он ведет себя так, будто я ему не безразлична, и в то же время второй раз за день дает понять, что мне придется уехать!»
— Поверь, я действительно не могу рассказать тебе все, ведь ты еще не написала картину и пробудешь на острове какое-то время. Я не хочу подвергать тебя опасности.
— Хорошо. Тогда говори то, что можешь.
— Прежде чем я начну, давай вернемся к вчерашнему разговору. Только не сердись, но я снова повторю свой вопрос: где ты видела подвеску, которую изобразила на картине?
Рин вспыхивает от негодования и отстраняется. Юхан удерживает ее за плечи.
— Просто расскажи мне, — требовательно произносит он.
— Послушай, может, хватит уже меня мучить? Сколько тебе повторять? Я видела сон!
— Расскажи мне этот сон.
— Вообще-то ты собирался рассказывать мне свои тайны, а вместо этого допрашиваешь меня!
— Разве это так трудно?
— Не трудно, а глупо. Не понимаю, зачем тебе знать мой сон!
— Н-да… видимо, мне придется начать первым.
— Да уж, начни, пожалуйста, раз пообещал.
— Ладно. Но можно еще один вопрос? Совсем простой.
— Что ж, спрашивай.
— Ты знаешь, какого человека изобразила на своей картине?
У Рин вырывается нервный смешок:
— Пытаешься выпытать у меня признание в том, что снишься мне по ночам? Это же и так очевидно!
— Значит, не знаешь. — Юхан тягостно вздыхает, отпускает плечи Рин и, потирая виски, произносит с нажимом, словно выдавливая слова из себя: — Мужчина на твоей картине — это не я.
— Что значит, не ты?! — Рин кажется, что от волнения ее сердце вот-вот выскочит из груди. — Мне, наверное, лучше знать, кого я нарисовала. Ну, может, и не очень похоже получилось, но я рисовала тебя!
— Ошибаешься, — упрямо настаивает Юхан.
— Какая самоуверенность! — Рин презрительно фыркает.
— Получилось похоже, не сомневайся. Но на картине не я, а Ларс, мой брат-близнец. На нем подвеска, подаренная отцом. Он никогда ее не снимал.
Откровение Юхана повергает Рин в шок.
— А-ах, вон оно что… — шепчет она, чувствуя волны мурашек, бегущие по всему телу. — Так вот кто такой Ларс!
— Что тебе о нем известно? Откуда? — Юхан оживляется и буравит ее испытующим взглядом.
Рин теряется, не желая говорить о том, что это имя знакомо ей из записей Лилли. Она не готова признаться в краже дневника, по крайней мере, пока не прочитает его до конца.
— Почему ты молчишь? — Глаза Юхана темнеют, наливаясь свинцом. Взгляд источает арктический холод.
— Просто вспомнить не могу, где слышала это имя, — находится Рин. — Ах, да! Сегодня утром Хуго упомянул его, когда говорил об Элиасе. Он сказал, что Элиаса испортила столичная жизнь, как и Ларса, и что вроде бы с Ларсом стряслась какая-то беда. Я стала расспрашивать о подробностях, но Хуго ушел от ответа. Что случилось с твоим братом?
— Я не знаю. Он пропал два года назад. Просто исчез. Неизвестно, жив ли еще. Полиция не нашла никаких следов.
— О, боже… — В порыве сострадания Рин накрывает ладонью руку Юхана, сжатую в кулак.
— Два года я жил надеждой, что он вернется или хотя бы даст о себе знать. Подозреваю, что он мог исчезнуть намеренно, чтобы помучить меня.
— Помучить? Вы поссорились?
— Я пытался перевоспитать его, вразумить как-то. После смерти отца брат пустился во все тяжкие. Вернувшись домой из Стокгольма, стал вести себя, словно демон, вырвавшийся из преисподней. Устраивал в нашем доме шумные вечеринки вместе со своими столичными дружками, и они там не только выпивали, а еще и принимали какую-то дрянь, превращавшую их в обезумевших животных. Кстати, Элиас тоже был его другом и сокурсником в стокгольмском университете. Не раз целая орда юнцов переворачивала дом вверх дном: они мусорили, тушили о мебель окурки, били о стены пивные бутылки. Дикие, развратные орки! К счастью, отцу не довелось увидеть, как деградировал его сын. Недаром он не хотел отпускать Ларса на учебу в Стокгольм, настаивал на онлайн-образовании, но тот рвался уехать, словно земля острова жгла ему ноги. Отцу не удалось его удержать. Ларс кричал, что не желает прозябать на Тролльхоле всю жизнь и мечтает о свободе. В итоге эта свобода погубила его как личность, пороки взяли над ним верх, и он не смог с ними справиться.
— У многих людей в юности бывают периоды такой бесшабашной жизни, но в большинстве случаев это проходит с возрастом, — осторожно высказывается Рин.
— Да, я тоже так считаю. Но Ларс не успел повзрослеть. Я пытался помочь ему, но это привело к вражде между нами. Признаюсь, я был неправ. Мне пришлось прибегнуть к не самым гуманным мерам воздействия.
— О чем это ты?
— Я… запер Ларса, связанного. Запер его в комнате покойного отца.
— Ох… — потрясенная, Рин прижимает ладонь к губам.
— И после этого он исчез. Причем, очень неожиданным образом. Я был ошарашен, не понимая, как это произошло, потому что дверь и окна в комнате так и остались заперты после его исчезновения, но потом…
— Потайной ход за платяным шкафом… — шепчет Рин, цепенея.
— Откуда ты знаешь?! — Юхан вздрагивает и, схватив ее за плечи, притягивает к себе.
— Увидела в том самом сне. — Рин чувствует дыхание Юхана на своем лице.
— Но как такое возможно? Я замуровал отцовскую комнату, напрочь замуровал перед твоим приездом! Ты не могла туда попасть! Как
