Дернула за шнурок, вытаскивая серый камень: горячий, но не обжигал ладонь. Тонкая золотая цепочка мужа тоже никуда не делась. Заглянула в вырез трикотажного платья - на месте, где висел талисман, - красное пятно, но ни волдыря, ни обгоревшей кожи не заметила. Странно все это! Может, меня спас бабкин подарок? Наврядли! В гадальном салоне таких ‘заговоренных’ камней целая корзина - на все случаи жизни.
Слишком жарко… Я стянула шарф, кофту и теплые штаны, оставшись в светлом обтягивающем трикотажном платье до колена с длинными рукавами - в Риге зима же! Для профилактики солнечного удара вернула на голову шапку. Конечно, на жену бедуина не похожа, но какое-то время продержусь. Взглянула на сапоги. На них ушла половина ноябрьской зарплаты. Жаль, конечно, гробить дорогую итальянскую кожу об барханы, но не оставаться же босиком!
Я решительно дотянулась до рюкзака. Повезло, хоть в магазин успела забежать перед джипом! Достала две пачки молока и две бутылки минералки: покупала для экспериментов на муже, слышала, при кашле помогает теплое молоко с ‘Боржоми’. В магазине, на счастье, случился зрительный контакт с палкой копченой колбасы, сыром, хлебом и плиткой горького шоколада - вот и все запасы. Не густо, но могло быть хуже!
Открыла пачку молока, понимая, что все равно на жаре она долго не протянет. Съела подтаявшую плитку шоколада, потом долго оттирала песком липкие пальцы. Засунув теплую одежду в рюкзак, обвязала его курткой. Я видела по ‘Дискавери’ передачу, в которой говорили, что в пустынях довольно сильные суточные перепады температур. Вообще скорее бы они начали уже… перепадать, а то жарко, сил нет!
Огляделась, выбирая, куда идти. Стороны казались совершенно одинаковыми. Вокруг, куда ни глянь, раскинулось песчаное море. Его поверхность, словно застывшие волны, покрывали барханы от маленьких, до штормовых десятибальных. Где же тут берег? Долго щурилась, прикрывая глаза рукой от солнца, пока не разглядела в вдалеке расплывчатые очертания гор. В том же самом направлении, чуть правее, виднелась россыпь больших камней, расстояние до которых, казалось, не превышало пары километров. Решив, что смена пейзажа пойдет на пользу усталым нервам, отправилась в дорогу.
Стараясь найти оптимальный путь, я обходила высокие барханы. Вернее, брела, проваливаясь по щиколотки, падая, застревая в песке, поднималась, упорно двигаясь вперед. Песок забивался в рот, противно скрипел на зубах, попадал в сапоги. Замотала лицо шарфом, оставив лишь маленькие щелки для глаз. Часа через два добралась до камней, вырыла углубление в тени самого большого, сбросила рюкзак, расположилась в яме и, накрывшись курткой, заснула.
Я проснулась, когда день уже шел к закату. Вылезла, откапываясь, словно землеройка, из засыпанного убежища. Песок был везде, я долго вытряхивала его из-под шапки, сапог и одежды. Выпила начавшее скисать молоко, подкрепилась хлебом и колбасой. После короткого сна почувствовала себя бодрее, но кожу лица и рук нестерпимо жгло. Так и есть, обгорела на солнце!
Вечер принес приятную прохладу и окрасил небо в золотисто-розовый цвет. Солнце огромным светящимся диском постепенно спускалось за линию горизонта. Я решила идти вперед, пока окончательно не стемнеет. В предзакатном небе четко различались очертания гор, но только теперь поняла, насколько они далеко. Зато барханы были повсюду.
Пить хотелось нестерпимо. Одна бутылка воды заканчивалась, и это пугало. Неужели я спаслась от смерти в холодном переулке только для того, чтобы умереть от жары и жажды в пустыне? Единственный вариант, до которого пока что додумалась, - в последнюю секунду меня телепортировали в бескрайние африканские просторы где-то в сердце пустыни Сахара. Вариант бредовый, но как еще объяснить произошедшее?
Вскоре показалась луна. Звезды сияли россыпью бриллиантов, резали воспаленные от песка и яркого солнца глаза. Я остановилась на вершине очередного бархана и попыталась найти знакомые созвездия. Ни одного похожего! Надежда, что я в пустыне Сахара и скоро выйду к африканскому городу, и добрые аборигены отведут в Российскую миссию, таяла, как последний снеговик под апрельским солнцем. Хотя, может, меня просто подводит память?
Приказав себе меньше думать и быстрее шевелить ногами, я шла к горам. Ночью стало холодно. Куртка пригодилась, хорошо, что ее не выкинула! Я упорно продвигалась вперед, останавливаясь лишь выпить воды и перекусить. Выбивалась из сил, но продолжала следовать заложенному алгоритму: забиралась на очередную дюну, скатывалась вниз, отряхивалась и ползла дальше. Под утро, преодолев очередной бархан, уже не смогла подняться. Натянула шапку на глаза, свернулась калачиком.
Если это наказание за совершенное в прошлой жизни, то где-то я очень провинилась! Господи, что сделать, чтобы ты простил меня? Устав от размышлений, пробормотала несколько молитв, путаясь в словах. Но заснула с твердой уверенностью, что завтра обязательно случится что-то хорошее: либо меня найдут, либо я дойду. Не важно куда, но дойду. Там будут люди и много, много воды…
Проснулась, когда солнце уже раскалило землю. Расправила затекшие конечности. Кожа лица, рук и шеи горела нестерпимо. Вспомнила, как бабушка мазала мне обгоревшую на летнем солнце спину сметаной, полезла в рюкзак. Сметаны не имелось, зато скисшего молока предостаточно! Намазала лицо, руки, шею. Позавтракала хлебом с сыром и колбасой, отпила из бутылки и отправилась в путь
Время растворилось. Казалось, я иду вечность, а, может, целых две. Мысли путались от жары и усталости. Я вспоминала мужа, друзей, свою первую любовь. Неужели их больше не увижу?.. Никогда?
Ведь я так и не спросила у Марека, почему он отпустил меня шесть лет назад. Почему не запретил, не оставил с собой, а отступил в сторону, сказав, что желает счастья? И вот ползу я по пустыне, счастливая до невозможности… Почему не вернулась в приморский городок, где выросла, после того, как окончила университет? Хотела, но оказалось уже не к кому! Я и замуж-то вышла назло, когда добрые люди донесли, что у него девушка, с которой все серьезно. У Марека, значит, девушка, а у меня? А у меня замдиректор банка, который давно ходил кругами, постепенно сужая радиус. Добивался бы и дальше или же уволил бы за то, что не понимала сокровенных желаний начальства. Но у него девушка, и мы тоже через три месяца сыграли свадьбу!
Вконец обессилев, поняла, что дальше идти не могу. Вырыла углубление в тени высокого бархана, завалилась в него, накрывшись сверху курткой. Когда стало вечереть, поднялась и поползла дальше. По-другому мое передвижение назвать нельзя. Болели растертые в кровь ноги. Первая бутылка ‘Боржоми’ закончилась. За воду я могла стать наемной убийцей, но никто не предлагал. Но шла, ползла вперед, твердя себе, что впереди город и я обязательно дойду.
