В свои тридцать два года я трезво смотрела на жизнь и понимала, что встретить «прекрасного принца» проблематично даже в параллельной реальности. Насмотрелась на всякое. И ничего страшного в браке (даже с нелюбимым человеком) я не видела. По сравнению с авиакатастрофой — так, мелкие неприятности. За возможность второй жизни, я бы вышла замуж и за восьмидесятилетнего дедушку.
Да и развод научил меня философски относиться в проблемам. Как говорила моя подружка Светка — «Каждая уважающая себя женщина должна хоть раз в жизни выйти замуж и развестись!». Сама она следовала своему постулату уже в третий раз, и каждый раз убеждать себя и меня, что вот он единственный и неповторимый! Я ужаснулась, они же себя обвиняют в моей смерти! Светка, Лена и Юля подарили мне на день рождения путевку в Таиланд, в один голос утверждая, что лучшее лекарство от депрессии — смена обстановки, желательно на море, под пальмами. Отбиться от троих, настойчивых в своей заботе друзей, даже с моим фантастическим упрямством было не просто и я согласилась.
Путевка (как я самодовольно тогда предположила) станет последним завершающим штрихом в новой замечательной жизни — новая работа, новая квартира, новый бойфренд… Прошел год после тяжелого развода, наконец улеглась тоска по семи годам потерянной жизни, самобичевания и битье головой об стену (какая у дура) в прошлом. Я сменила работу, теперь я учитель математики в престижном московском лицее. Взяла в кредит миленькую квартирку (родители помогли) и заявила себе и миру — вот она я, новая Наталья Воронина! Успешная, молодая, самодостаточная женщина на пороге новых свершений.
С детства я искренне считала, что мир вертится исключительно вокруг меня. Солнце встает и садиться по моему высочайшему соизволению. Единственный, любимый и долгожданный ребенок в семье — прямое следствие развития у оного обостренного чувства эгоизма. Двадцать три года я сидела у папы и мамы на шее в прямом смысле этого слова. Все мои прихоти выполнялись, любые желания реализовывались. Я могла закатить истерику с воплями на весь магазин только потому, что у купленной десятой по счету куклы за эту неделю недостаточно длинные волосы. Когда я увидела у подружки пианино, я загорелась стать великой музыкантшей. Музыкального терпения хватило мне на целые полгода, а купленное пианино долго мне потом мозолило глаза и портило интерьер в комнате. После, лучшим применением моих великих талантов стало рисование — меня отдали в художественную школу. Хореография, верховая езда, вышивание гладью, искусство дизайна. Везде я промурыжилась по полгода, так ни на чем и не остановившись. У меня это называлось — поиск себя. Воспитывали меня родители в основном добрым словом, увещеваниями и собственным примером. По-моему, ремень иногда принес бы больше пользы. Папа был деканом в Институте искусств и художественного образования, мама работала там же преподавателем изобразительного искусства, поэтому ругательств и рукоприкладства в доме не позволялось, но у меня иногда от их вежливости сводило зубы.
Девочка я была бойкая, острая на язык и креативная на поступки. Ни во что серьезное я не влипла по дурости только из-за своей удачливости и наличия мозгов. Но нервы я потрепала родителям знатно. Вся моя бравада кончилась в один момент — мама в сорок лет родила сестренку. Мне к тому времени стукнуло двадцать. Сказать, что я разозлилась — ничего не сказать. Истерики родителям, уход жить в общежитие при институте, другие образцово-показательные выступления. Как же, я, и вдруг на вторых ролях! К моему чудовищному эгоизму приплюсуйте ослиное упрямство и будет полный комплект. Мой мир поколебался и впервые я задумалась о том, что я — не центр вселенной. Вообще то центр, но исключительно для себя, а для других — увы. Сейчас я благодарю Бога, что родители решились на второго ребенка, что теперь у них есть Машка, так как меня уже с ними нет.
Мой демарш против несправедливости в семье ничего не дал — я смирилась с существованием сестренки и даже полюбила это маленькое исчадие ада дубль два.
Школу я закончила с золотой медалью, институт с красным дипломом. Чего у меня было не отнять — учиться я любила всегда. Каждая новая книга, каждый новый открытый учебник и новый предмет погружали в таинственный мир неизведанного и притягательного. Это не мешало мне каждый семестр встречаться с новым парнем, отрываться с подружками на дискотеках, регулярно влюбляться и так же регулярно расставаться.
Замуж я вышла на пятом курсе за однокурсника. Все подруги выходили, и я «за компанию». Казалось, даже была та самая «большая любовь…» Саша был умен, воспитан, говорил красивые комплименты, дарил подарки и носил меня на руках, что моему себялюбивому существу было ну очень приятно. Правда поносил-поносил и перестал где-то на третьем году семейной жизни, но это уже другая история. Дальше пошла обычная рутина.
За семь лет брака я приобрела огромный опыт копания в интернете в поисках изысканных кулинарных шедевров, красивых интерьеров, духовного самосовершенствования — как не надоесть мужу и всегда быть желанной в постели. Я научилась отлично готовить, наконец закончила курсы кройки и шитья (так как жена должна уметь и иголку в руках держать, не только поварешку) накладывать потрясный макияж, вкалывала на тренажерах совершенствуя фигуру, ходила по салонам красоты, вообще делала все, чтобы быть достойной… Шла по проторенному тысячами женщин пути среднестатистической жены. Брак, это прежде всего тяжелый труд, трудиться из нас никто не желал и закономерно через семь лет я обнаружила, что не одна у мужа. Наверное, это было логичным выводом из той рутины и однообразия, которые поглотили нашу семью, но если честно, была рада, что появился повод разбежаться. Детей у нас не было — как то не сложилось, уважения и понимания тоже, я думала и не могла вспомнить, когда мы последний раз были вместе, просто разговаривали, целовались, гуляли. Помада на рубашках, вечерние совещания, поздние смс — все слилось в единый клубок ошибок и вранья. В общем и целом девушка я решительная и ровно на свое тридцатилетие, через месяц после окончательного разговора с Сашей по душам, оказалась свободна от брачных уз. И тут началось самое интересное. Вдруг, только после развода я начала понимать, что жизнь в одиночестве бессмысленна и пуста, цели в ней я не вижу и что делать — не представляю. Отыгрывать назад было поздно, да и как то не эстетично. Родителей напрягать со своей депрессией в тридцать лет бессовестно, особенно помня, что я им устраивала в переходном возрасте. Осталась я один на один со своими проблемами и разбираться пришлось с ними самой.
