Не могу. И именно поэтому она такая волнующая, завлекательно-привлекательная, сексуальная, а я это я.
Два месяца назад мне плевать хотелось на всё с какой-нибудь отдалённой космической станции. Теперь нет. Абсолютно нет. У меня кишки в узел сворачиваются, как только подумаю о своей ущербности! Дожила… Называю свои способности, свой формульно-графично-логичный склад ума ущербностью, а раньше гордилась…
А как всё начиналось! Как начиналось!!!
Для начала я поступила на очень сложный факультет. Факультет искусственного разума считался традиционно мужским. У нас в группе из тридцати человек было всего три девушки. Первая вылетела на первой же сессии, вторая продержалась до второй. А я выдержала и получила диплом с отличием, вот только не знаю, куда его теперь засунуть…
В моей же группе был Рон. Пожалуй, единственный, кто не задевал ни словом, ни делом девчонок. Всегда такой вежливый, аккуратный(можно сказать, педантичный), приветливый, улыбчивый и тактичный и из тех, кто пришёл действительно сюда учиться.
Наша дружба началась с лабораторных. У меня всегда были идеи, которые так и крутились в голове, а ещё была спешка «скорей- скорей воплоти», а вот оформление страдало. Пожалуй, мы дополняли друг друга. У него-то с оформлением было всё в порядке.
Вот так и получалось, я завожу двигатель, моделирую, а он совершенствует и придаёт «товарный вид».
Много разговаривали, часто проводили время вместе. Я думала, что нравлюсь ему, но потом, когда пелена спала, поняла, что, кроме учёбы-работы, мы ни о чём не говорили. Тяжело быть для особенного для тебя человека лишь дополнением к рабочему интерьеру.
Но я об этом даже не подозревала, просто жила и думала, что мои симпатии взаимны.
А два месяца назад Рон пригласил на обед. В этом не было ничего не обычного: мы часто обедали вместе, но в этот раз Рон обещал сюрприз. И он состоялся.
— Дарина, позволь тебе представить мою невесту, Лару. — сказал Рон, обнимая высокую, стройную девушку. — Лара, это моя постоянная напарница Дарина.
Мы уселись за столик. Я лениво ковырялась в салате, а Лара что-то щебетала на ухо Рону. В какой-то момент я поняла, что не выдержу. Отпросилась и направилась в дамскую комнату. Немного постояла перед зеркалом, потом умылась, а затем вернулась, ведь больше задерживаться было неприлично.
Вернулась, чтобы услышать интереснейший разговор. Лара не была дурой. Она догадалась о моих чувствах и решила расставить все точки над и. Вот только не знаю то, что я услышала стала случайностью или запланированным актом?
— Дарина? Хороший напарник, толковый, но как человек не очень интересна. Она как роботы, которых мы собираем, хотя её ум, её трудолюбие и знание достойны уважения. — сказал человек, в которого я была влюблена.
Что сделала я? Сжала кулаки, да так, что лунки на ладонях отпечатались. Это помогло собраться и даже вежливо улыбнуться. Потом я заставила посидеть себя с ними ещё минут десять, чтобы мой уход не выглядел бегством… Попрощалась и ушла…
А всю дорогу домой из глаз лились непокорные слёзы. Почему непокорные? Потому что я не хотела плакать, а они, всё равно, капали.
Но они хотя бы думать не мешали.
Когда я иду по улице, я могу не замечать людей, идущих рядом, даже если они мои знакомые. У меня как-то по жизни получается, что прогулка — синоним размышлений. Это могло быть даже опасно, если бы моё подсознание не выполняло бы с детства вбитые меня правила поведения на улицах, а разум как-то независимо от меня следил, чтобы я точно попала из пункта А в пункт Б.
Поэтому я с чистой совестью могла думать, анализировать. Вот зря мама не жалует художественную литературу, ведь пример, объясняющий ситуацию я нашла именно в ней. Нашла и разрыдалась уже по-настоящему, так всё просто и глупо было. «Дичок» ситуация называется.
Что имеем? Объект один: не избалованная мужским вниманием девица(здесь неважно, какая она. Девушка может быть красивой или не очень, умной или дурой… Неважно!). Объект два: парень, который проявил к ней чуть больше участия, чем его однополчане(какой он и почему так поступает тоже не очень важно). Суммируем — и получаем влюбленность объекта один.
Разложили, всё просто, но легче не стало, ведь боль осталась и уязвленное самолюбие тоже.
Ещё немного времени на анализ: «Как человек не очень интересна. Она как роботы, которых мы собираем, хотя её ум, её трудолюбие и знание достойны уважения».
Анализируем, вспоминаем отношения окружающих(не только Рона) и понимаем, что я не хочу, чтобы меня считали роботом. Они же не чувствуют и им не больно, какими бы продвинутыми модели не были. И не хочу, чтобы меня уважали. Нет, вернее хочу, но не только. Пусть уважают, как человека, как профессионала, но пусть и любят тоже. Пусть испытывают симпатию, дружбу. Что-то ещё кроме уважения…
А потом я отказалась от практики в университете и ушла на вольные хлеба. Поздно спохватилась — сейчас мучаюсь, не посуетившись заранее.
Но я поняла, что если бы я осталась там, то ничего бы не поменялось. Ну, разве что я окостенела ещё больше — и точно напоминала одного из своих «подопечных».
А мне захотелось перемен, очень захотелось…
И самое смешное, я благодарна человеку, причинившему мне боль, потому что она мне глаза раскрыла. Я благодарна и от всей своей души и желаю ему счастья.
И на этой, несомненно, позитивной мысли я поняла, что пришла. В смысле, врезалась лбом в стеклянную дверь нужного мне здания(Мне сегодня однозначно везёт. Это надо же как вовремя склонила голову и удар пришёлся именно в лоб, а не в нос!) Раздалось печально-звонкое «треньк». Настолько печальное, что я невольно пожалела дверь. А что? Лоб у меня крепкий, массивный. Ничего ему не будет, да и папа всегда в детстве говорил, предварительно залепив мне пару щелбанов и глядя в мои злые глаза:
— Хорошей голове ничего не будет, а плохую не жалко!
В общем, голова у меня тренированная во всех смыслах! Да и, папа сильнее бил.
По этому мне действительно было жалко дверь: она же такая прозрачная, тоненькая, вдруг в ней трещина или микротрещина могла образоваться? И хотя я знаю, что это иллюзия, просто видимость и такое стекло может выдержать и удар битой со всей силы, и полномасштабный обстрел камнями с голубиное яйцо и остаться, как новеньким.
Но я, всё равно, стою перед дверью, чешу пострадавший лоб и на полном серьёзе всматриваюсь в дверь, ища несуществующий дефект.
А что? Каждый имеет право успокаивать нервы, как может. А я нервничаю и боюсь!
Мне же на семи собеседованиях уже отказали.
А как я неслась на первые два! С дикой уверенностью, что меня возьмут, просто не могут не взять! Не тут-то было! И вот я трясусь в страхе, что мне снова откажут…
