- Голова? Это когда она у тебя была жизненно важным местом? - скептически заметила я в ответ. - Почки, думаю. А первая чакра у котов на кончике хвоста... умник. Так что, подстелю ка я под тебя дерюжку, пока меня не будет. А то... мало ли.
- Издеваешься над умирающим?
- Неа. Это я так сама себя на предстоящий подвиг настраиваю. В первый раз, все-таки. Так что, не обращай внимания... Зень, может, сметанки?
- Пожалуй, воздержусь, - после паузы мужественно ответил кот. - Помедитирую пока. Тоже... настроюсь. А ты уж постарайся с моим приемником.
- Приемником? Есть особые пожелания? Может, в этот раз, в качестве научного эксперимента в кролика или, скажем, курицу переселишься?.. Ну, извини. Это я опять... - поймала я на себе выразительный взгляд оскорбленного мыслителя. - Будет тебе достойный приемник - кошак в полном расцвете сил, только, ближе к ночи. А сейчас мне надо на Чилимский пруд сбегать - срочный заказ из столицы.
- Бросаешь, значит? В такой момент? - дернул хвостом Зигмунд. - Хотя, конечно. Кто тебе я и кто важная столичная клиентка.
- Ну вот. А я уж надеялась, что у тебя просветление наступило... Это ненадолго. Правда, очень надо, - уверила я кота и спрыгнула с подоконника. Присела перед ним и провела ладонью вдоль пушистого рыжего бока. Зигмунд в ответ прикрыл свои зеленые глаза и глубоко вздохнул. - Не бойся. Все у нас будет хорошо. Я же тебя люблю... Иногда... Когда ты...
- Стася, иди давай, - процедил сквозь полустертые зубы кот...
'А ты, Стася, и сама порой бываешь редкостной скотиной. Только что, например. Ведь видишь, что тяжело ему, трусит умник. Еще бы - вопрос жизни и смерти. И зависит, к тому же целиком от твоего магического профессионализма. Так нет, чтоб подбодрить. Ты ж наоборот, ёрничать принялась... Да, скотина ты, Стася, скотина... Хотя с другой стороны, кто ж меня то подбодрит, как ни я сама. А как это проще сделать? Представить себе, что перетеча - дело вполне житейское. Это как, например, на развал [6] за карасями сходить, или кусок дегтярного мыла сварить. Так к чему тогда, скажите мне, менять свою традиционную манеру поведения?.. Получается, что ни к чему... А все ж таки, ты...'
Подвести итог собственным внутренним терзаниям я не успела по вполне прозаичной причине, не вписывающейся в значимость момента - запнулась о выступающий через узкую тропинку каштановый корень:
- Видать, он у тебя лишний, - опираясь на босые пальцы левой ноги, достала я из травы улетевшую сандалию и натянула ее обратно. - Сколько тут хожу, столько спотыкаюсь. Хоть знак на двери рисуй... напоминающий. Так ведь и его не замечу, - и уже зашагала, вполне осмысленно глядя себе под ноги.
Тропинка, поприжимавшись какое-то время подорожниковым боком к деревенским огородам, резко развернулась вглубь леса. И тут же принялась нырять по невысоким, заросшим дубами и каштанами холмам, все дальше уводя от окутанной утренними печными дымами Мэзонруж, притулившейся на берегу Шалбы в трех милях [7] от ремесленного ладменского центра - старинной Либряны. Вычурное название это, если верить многознающему Зигмунду, в переводе с одного из исходных языков [8] означает 'Красные дома', что вполне соответствует действительности - жители Мэзонружа всем остальным строительным материалам предпочитают красный песчаник[9] . Все... кроме моей оригинальной тетушки. Потому что дом ее, стоящий на самой окраине и отделенный от остальных, как государственной границей, Юркиным ручьем, сложен был исключительно из дубовых бревен. Да и внутри его, в отличие от традиционных 'клетушных' коморок с маленькими оконцами и узкими коридорами всегда много света и воздуха. И всего три зоны на два этажа: непосредственно нижняя с круглым глиняным очагом в центре и угловой купальней и верхняя, в виде трехстороннего балкона с моей спальней (кроватью и туалетным столиком), рабочим кабинетом (письменным столом и книжным шкафом) и гостевой (тоже кроватью и комодом). Вот и вся нехитрая планировка, украшенная в нужных местах веселыми лоскутными занавесями, заменяющими стены. Но, мне в ней было спокойно, как 'в утробе матери'. Это тоже тетушкино выражение, характеризующее высшую степень взаимного доверия. Конечно, я своему дому всецело доверяла. Впрочем, как и он мне.
Да я и всему вокруг так же доверяла. Даже Чилимскому пруду, пользующемуся у остальных деревенских жителей дурной репутацией... из-за не менее дурной репутации его хозяина - водяного Бухлюя, обосновавшегося там лет пятнадцать назад со своей многочисленной свитой. И данное обстоятельство мне, безусловно, было на руку, так как в пруду этом, как в уникальном заповеднике под стать знаменитому Лазурному лесу[10] , росло множество очень полезных в моем ремесле растений. А вот сегодня мне здесь срочно понадобился корень сусака - незаменимого средства для придания увядающей коже вожделенной мягкости и шелковистости.
- Сусак... Сусак, - спустившись меж двух ив-плакальщиц к самой кромке воды, принялась я высматривать зонтичные соцветия нежно розового оттенка. - Ах, вот ты где обитаешься... И как же мне до тебя добраться?.. - делать нечего, прикинув расстояние и предполагаемую глубину, я разулась, кинула в траву холщовую сумку и начала неспешно стягивать с себя легкий сарафан, оставшись лишь в нательном белье. И надо то мне было всего пару корешков для пробного образца, да росли они, как назло не так близко, как хотелось бы.
Берег в том месте, где я сейчас пробовала ногой воду был пологим и песчаным, но примерно в ярде [11] от меня и без того мизерный проход на глубину сужался разросшимся с обеих сторон высоким сочным тростником, а еще подальше и вовсе исчезал под 'чешуйчатым' ковром из желтых кувшинок. И лишь после них небольшими островками призывно помахивал своими длинными стеблями в такт ленивым волнам предмет моих сегодняшних притязаний - гарантированно омолаживающий престарелых клиенток сусак. Вообще, вода - не моя стихия. Даже, прямо противоположная, как магу огня, но я и ее не боялась... Я боялась пиявок. Хотя нет, все же не боялась. Просто, они такие мерзкие, хоть и лечебные до невозможности... Так, о чем бы еще подумать, прежде чем начать погружение?.. Зеня... Зеня и предстоящее мероприятие...
- Ну, я пошла, - зажав в правой руке деревянную лопатку, двинула я в сторону 'ковровой' кромки, разгребла ее в стороны осторожно и решила дальше уже плыть.
Дно оказалось на редкость чистым. Лишь немного в стороне от ближайшего ко мне куста покоилась небольшая, с местами отслоившейся корой коряга да подводные улитки - прудовки, 'спешили' куда-то по своим делам, оставляя на рельефном песке мелкие пересекающиеся борозды... Эта идиллия закончилась, как только я, подхватив рукой нужный стебель в первый раз копнула. Тут же мне навстречу взмыла 'струя' прикрытой верхним донным слоем темной земли и уже, инстинктивно закрывая глаза, я заметила быстрое движение сбоку от себя.
