Лесандрин продолжила неспешно раздеваться, не обращая внимания на ночного гостя, а у того глаза на лоб полезли. Такой реакции на собственную персону он никак не ожидал. Криков, скандалов, слез — сколько угодно, но полное безразличие, словно его тут и нет, убило Самойлова и самодовольная улыбка стерлась с его лица.
— Лесь, — тихонько позвал он ее, не зная что еще сказать и как привлечь внимание.
— Ты зачем явился? Разговоры разговаривать? — недовольно пробурчала она, повернувшись к «призраку» спиной, снимая нательную рубашку через голову — расстегивать многочисленные пуговки до конца было лень, — Я не настроена говорить, так что иди ты туда от куда пришел. — Закончила глубокомысленную речь девушка и совершенно обнаженная — так как одевать что-либо на себя было тоже лень — подошла к кровати.
У Самойлова отвалилась челюсть, он пытался поднять ее вручную. Не получалось.
— Лесь — это я. Ты что не узнаешь?
— Ой, да вижу я, не слепая. И на фига приперся, спрашивается? Только спать мешаешь! — Девушка спокойно вытащила из-под ног Владимира одеяло, свернутое в несколько раз. Она улеглась рядом, придвинув Владимира к стенке, укрылась и блаженно засопела.
— Вот и встретились… — пробормотал Самойлов, затушив светильник.
Да, все опять вышло не так, как он хотел. Конечно, прошло столько времени, и она вполне могла забыть о нем. Но ведь четыре года назад он специально ушел так, чтоб она о нем никогда не забыла. Наверное, стоило думать головой, а не другим местом, но с Лесей это было невозможно. Чистая, красивая, нежная… о том, что совершил, он думал уже потом, когда проснулся и понял, что в его жизни нет для нее места. Она ничего не могла ему дать: ни престижа, ни богатства, ни положения. Она была страничкой в его истории, пунктом в списке его побед… Во всяком случае, он тогда считал именно так. Да, он скучал по ней — он признавался в этом открыто; да, с ней он чувствовал себя свободным, как ни с кем; и, конечно, ему льстило, что она его беззаветно любит. Он отчаянно хотел ее видеть все это время. Даже пристроил наблюдателей за ней…
Как он удивился, когда ему донесли о том, как она изменилась. Его ангел с волосами из лунного света стал строптивым котенком, умеющим кусаться. Больно кусаться. И ведь надо же было так просчитаться! Он и подумать не мог, что Леся может дать ему все то, о чем он так мечтал с самого детства… Если бы он знал об этом тогда, все было бы совершенно по-другому… намного легче. Тогда она его любила, и он готов дать голову на отсечение — отдала бы свою жизнь за него. А теперь… Теперь она не отреагировала на него в собственной постели. Заткнула рот и отмахнулась, как от назойливой мухи. Признаться, он не ждал этого. Да и представить не мог, что она настолько изменится. Другой цвет волос, ежедневные тренировки… Если раньше Леся походила на королеву, невесть как затесавшуюся среди хуторских, то теперь она стала богиней… Видение обнаженной девушки стояло у него перед глазами, как наваждение. Он и забыл, как на него действовала Леся… Теперь он ее не отпустит.
Самойлов самодовольно улыбнулся. Разведка докладывает, что девушка имеет поклонников, но ни с кем в связи не замечена. Значит, помнит. А если помнит, то и прощение получить не долго, а дальше все зависит только от него и его обаяния. Ему очень хотелось в это верить.
Вся Академия, словно сошла с ума. Лесандрин с удивлением констатировала всеобщее сумасшествие, которое не обошло своим вниманием и Миладу. Она носилась, как угорелая с рулоном нежно-зеленого шелка под мышкой, кружевами, намотанными на шею и, тряся перед Лесиным носом коробком с разноцветными пуговками, вопрошала, какие из них больше к платью пойдут. Лесандрин только пожимала плечами и наугад тыкала пальцем в любую из пуговок. Какую не выбери — начнет причитать, что ей кажется по-другому.
Платье на выпускной для Милады — было подарком от Атана. За четыре года этот неугомонный человек так и не оставил службу. Он так же разъезжал по стране и, естественно, не остепенился. Личную жизнь с такой работой устроить трудно. Он иногда навещал девушек, узнавал как их дела, учеба. А еще Милада связывалась с ним по старому зеркальнику каждую неделю, для того чтоб отчитаться, что они ничего не натворили, Академия здравствует и процветает, а то, что крышу недавно меняли, так Милада об этом ни сном ни духом не знает, потому как учится не жалея сил. Естественно, Атан не поверил. Посмеялся, повозмущался, получил нагоняй — все как всегда.
Лесандрин передавала ему приветы, но видела редко. Только когда приезжал в стены учебного заведения. А так, ей было некогда. Вот в ходе одного из разговоров Милада и уболтала странника сделать ей любимой подарок — классическое платье для выпускного. Атан повозмущался, что Милада тряпошница закоренелая, но денег на модистку выслал. Теперь Милада пребывала в состоянии эйфории. Она собственноручно сделала эскиз платья, выбрала ткань, все причитающиеся мелочи для отделки, да еще и сама села за шитье. Чего-чего, а страсти к рукоделию Лесандрин за Миладой отродясь не замечала. Люди меняются…
Отделавшись от Милады с безумным взглядом, которая ни как не могла решить, какие туфли одевать к готовому платью, Леся поднялась к себе в комнату с целью отдохнуть и спрятаться от безумного мира за дверями своей комнаты. На кровати покоилась большая серая коробка. «Что на этот раз?» удивилась девушка, открывая коробку.
Внутри оказалось прекрасное платье цвета грозового неба. Леся задохнулась от восхищения. Простое по покрою, элегантное… Девушка не верила своим глазам. Для выпускного традиционными считались цвета пастельной гаммы, на крайний случай — красное. Но такое… Такое платье она видела в первый раз. Она даже захотела его примерить.
Платье сидело как влитое, оттеняя белую фарфоровую кожу без намека на румянец и черные, как безлунная ночь, глаза. Лиф нежно облегал грудь девушки, подчеркивая талию. Юбка от бедра спускалась водопадом. Ни излишеств, ни рюшечек, ни бантиков. Простое до безобразия, настолько же умопомрачительное.
Разглядывая отражение Лесандрин спохватилась, что не удосужилась посмотреть от кого подарок — скорее всего в коробке есть записка, которая откроет тайну имени неизвестного дарителя. Как и предполагала девушка, записка одиноко лежала в большом коробке под маленькой коробочкой с украшениями, которые стоило надеть к платью.
«Милада сдала тебя с потрохами» — гласила записка корявым почерком — «В выборе женских нарядов не силен. Так, что придется тебе, зануда, смириться и идти на бал в этом. Раз уж Милада развела меня на подарки, думаю, что ты тоже заслужила подарок от меня. За четыре года на вас обеих особо не жаловались, больше хвалили и вас, и меня, за то, что откопал такие таланты в глуши. Так что — это своего рода благодарность за то, что не подвели меня. Догадываюсь, что ты решила идти на бал в своем любимом костюме для боевок. Боги, Леся, нужно же когда-нибудь показать, что ты девушка, а не пацанка!
