Сзади меня на полу стоят две серые пузатые вазы. Они пусты. На стене между ними в метр шириной висит картина. Я не знаю, кто автор и откуда она родом, но она великолепна. На картине, грубыми широкими мазками, написан причал. Тёмная вода, три белых парусника и почему-то один розовый среди остальных серых прибрежный домик. Именно розовый. Мне это кажется странным сейчас, но в особенности тогда, когда я впервые шесть лет назад увидела эту картину стоящей на полу грязного чердака в доме, куда меня ненароком занесло на ночь. Среди разнообразного хлама и серо- коричневого пейзажа чердака розовый дом точно сиял.
Справа от меня два больших тонированных окна из тёмного дерева. На широком подоконнике одного из них вытянувшись лежит мой кот и мой единственный друг по кличке Дым. Мы вместе пять лет. Нашла его ободранным котёнком в подвале одного из баров. Мне было плохо в ту ночь, я укусила придурка обдолбаного коксом… Не люблю когда они под кайфом, мой организм не воспринимает наркотики, но в ту ночь у меня не было выбора. Не так-то легко мне давалось пропитание в те начальные года моего обращения.
Дым тогда прильнул к моей ноге и долго смотрел мне в глаза. Удивлялся, наверное, какие они у меня. Я же в первые, не отвела свой взгляд… поняла, что он меня не боится. А прозвала я его так из-за его окраса, крупные серые и белые пятна на длинной взбитой пушистой шерсти… растянулся сейчас, пытаясь уловить хоть намёк на тёплый солнечный луч. И вдруг затарахтел. Этот звук вывел меня из транса.
- Прекрати… - словно со стороны услышала я собственный голос. Кот поднял голову и повёл ушами, перестав, при этом мурчать.
Спасибо, Дымон, теперь таращиться в стену оставшиеся пять часов до заката… и тут на меня словно волной накатили окружающие звуки! Возня моих стаффордов под окнами, гудение электронных часов на втором этаже, проносящиеся машины по трассе, что в нескольких километрах от дома и, конечно же, люди…
Я слышу их. Слышу всё. Слышу так, будто стою посреди небольшого посёлка, и они снуют вокруг меня, постоянно разговаривают обо всём, о чем только можно… кормят свою разнообразную скотину и птицу… едят свою вонючую еду и пьют алкоголь с тошнотворным запахом горелой древесины. Этот контраст с моим миром умиротворения сводит с ума и злит. Именно поэтому я выбрала этот дом, стоящий в степи среди недостроенных коттеджей, разбросанных на многие километры вдоль трассы. Вдали от города, но не достаточно далеко от Хабарного – маленькой деревушки за холмом.
Вот в такие моменты, которые происходят ежедневно, я тупо включаю музыку на своём оснащённым всем необходимым современном компьютере с плазмой вместо монитора или же пытаюсь себя чем-нибудь занять. Например, уборкой. Тру до блеска мебель и технику в доме… Эти мысли тоже вызывают мою улыбку… да, я сама мою полы! Хотя это у меня может занять всего несколько минут, а затем мне снова приходиться что-нибудь придумывать. Я часто смотрю фото из своей прошлой жизни, пересматриваю короткие минутные видеоролики, снятые на телефон, где мы бесимся с младшим братом.
Варю что-нибудь собакам, хотя чаще обхожусь сухим кормом. Стаффорды охраняют мой дом от незваных гостей. Дико лая и бросаясь на мой двухметровый с виду еле живой кованый забор, мои парни распугали всех любопытных деревенских в округе. Псов трое: мраморно-рыжий, шоколадный и кремовый. Все одного помета, выросли вместе, и совершенно не дрессированные, то, что мне нужно.
Я снова закрываю глаза. Бесполезно. Дети затеяли игру, возвращаясь из местной школы, весело крича, и бегая друг за другом. Дети умиляют, но шумят. На них я реагирую с грустью… немного чувства одиночества, и жалости к самой себе. Я никогда, уверенна, не смогу стать матерью… Вспомнила Его… Антон.
Открыла глаза и увидела собственное отражение в матовой поверхности полутораметрового экрана на стене. Два переливающихся синим светом блика на чётко выраженном чёрном силуэте. Эмоции заставляют светиться мои глаза. И я не всегда могу контролировать это.
Ненавижу это чувство! Чувство подавленности выжигало в моей груди дыру. На смену горести и потери приходит ярость и злость! Мне в такие моменты хочется бежать и искать! Искать ту тварь, что поступила так со мной! Хочется порвать её на куски!
Всколыхнувший тишину рокот вырывается из моего горла… Это отрезвило меня. Скоро закат, и я, наконец, увижу Антона снова. Нужно просто убить время…
Я приняла душ в одной из двух ванных комнат на втором этаже. Под тяжестью воды мои волосы выпрямились и теперь доставали мне почти до поясницы. Такими прямыми и, как мне казалось тогда, некрасивыми они были у меня раньше, еле-еле, совсем немножко, закручивались на кончиках. В один из пунктиков моего преображения вошло исправление этого недостатка. Теперь мои волосы стали блестящими, здоровыми. Их цвет изменился и напоминал теперь не мокрую кору дерева, а тёмный глянцевый шоколад. Они спадали на мои плечи лёгкими небрежными волнами, постепенно высыхая и завиваясь.
У меня сложилось особое мнение на этот счёт, даже своего рода теория. Я теперь хищник, а хищники приспосабливаются. Окрас их кожи, перьев и меха, чтобы слиться с окружающей их природой и стать незаметными подстерегая жертву. Их особые феромоны, зазывные обманные кличи, приманивающие её.
Я много прочла книг за семь лет моего вынужденного дневного плена. Много посетила библиотек и разных сайтов во всемирной паутине. Я искала лишь намёк на мой недуг… намёк на “вампиризм”, только этим единственным словом я могу описать моё состояние. Голод, удовлетворённый только человеческой кровью, невосприимчивость к солнечному свету, бледная и ненормально холодная кожа. Моя сила, не сравнимая ни с чем, и ни с чьей. Мои передвижения, в буквальном смысле незаметны для глаз человека. И, наконец, совершенство во всем…
Мои ещё семь лет назад округлые бедра и ягодицы, за несколько часов моего забытья, окрепли. Мой немного выпуклый живот стал плоским, с рельефно выделяющимися, косыми v-образными мышцами. Заостренная грудь заметно округлилась и соблазнительно подтянулась.
Моя кожа, без единого шрамика из моего раздольного детства, стала идеальна ровной и гладкой, бархатистой и белоснежной.
Волосы и ногти замерли на определённой длине. Мое лицо почти не изменилось, только скулы слегка заострились. Брови приняли красивую ровную форму, не слишком широкие, не слишком тонкие. Длинные ресницы, стали заметно пышнее.
Пухлые губы стали ярче, зубы белее. Небольшой оскол на правом нижнем резце тоже пропал. Уши, совсем не тронуты изменением, что немного смутило, ведь именно их я стеснялась с детства. И наконец, мои глаза… Они не изменили цвет, оставаясь все такими же томно голубыми, почти даже синими. Но они буквально выворачивали все мои внутренние эмоции наружу! Мои глаза вспыхивали при малейшем намёке на всплеск радости, грусти, злости. Стоило мне просто подумать о моей маме или моем младшем братишке, стоило только лишь представить красивое и родное до боли лицо Антона… Глаза, загорались, ярко синим огнём!
