Мама подняла меня и тащила все дальше и дальше от места трагедии. Она что-то несвязно говорила, ее голос был наполнен ужасом.
Меня затрясло в еще одном приступе боли. Что со мной происходит? Впоследствии рядом со мной оказался папа, он посадил меня на заднее место нашего семейного седана. Я держалась за живот, в испарине, зажмурившись от боли.
— Увози ее отсюда. Мы уже собрались. Мы с Сэмом встретим вас — приказывала мама отцу, в то время как машина уже двигалась. Она мне прокричала:
— Я люблю тебя, Меридиан. Не забывай это!
Папа нажал на газ.
Он все время говорил со мной. Какие-то глупые слова, убеждения, молитвы. Но мне было настолько больно, что я едва могла его слышать.
Чем дальше мы уезжали от дома и от места аварии, тем лучше мне становилось. Дыхание восстановилось, боль постепенно ушла, как вода в море во время отлива. Наконец, я смогла выпрямиться и вытереть щеки салфеткой, которую папа передал мне назад.
— Лучше? — спросил он, взглянув на меня в зеркало заднего вида.
Я кивнула, давая голосу время восстановиться.
— Что происходит?
— Время вышло. Мама должна была сказать тебе раньше. Она должна была все объяснить. Но она хотела тебя обезопасить. Поверь, она хотела, чтобы ты была в безопасности. Чтобы ты была ребенком как можно дольше.
Я ничего не понимала.
— О чем ты говоришь? — спросила я, когда он сделал передышку. Я никогда не была нормальным счастливым ребенком, находящимся в безопасности.
— Ты не человек. Не совсем человек. Ты особенная. Я думаю, что боль, которую ты чувствовала, была душой человека. Все очень запутанно.
— А? — я сглотнула — Папа, с тобой все хорошо?
— Тебе надо уходить, Меридиан. Тебе надо попасть в дом тетушки, и научиться этому.
— Чему?
Он разочарованно вздохнул.
— Я не знаю. Предполагалось, что твоя мать тебе все объяснит. Я никогда не видел такого раньше. Все эти годы она знала, что боль была настоящей, и никогда не говорила мне почему. До Дня Благодарения, когда начались звонки.
Я повысила голос, чтобы остановить его.
— Ее здесь нет! Зато ты здесь! Что ты имеешь в виду, говоря, что я не человек?
Наши глаза встретились в зеркале заднего вида.
— Ты ангел, которых называют Фенестра.
Все ясно: я уснула в автобусе и это был невероятно странный кошмар.
— Ну да, конечно…
— Я не сошел с ума, маленькая леди.
Папа одарил меня самым строгим выражением лица и голосом.
Мы заехали на автостоянку Костко.
— Можешь идти? — спросил он.
Я чувствовала себя окрепшей, но боли, похожие на ломоту при продолжительном гриппе, все еще сводили мои мышцы.
Папа помог мне подняться на ноги и наполовину пронес наполовину протащил меня сквозь длинные проходы между грудами сыпучих материалов.
Он все время оглядывался, когда будто ожидал преследования. Багаж оттягивал его плечи и бил по витринам, пока мы пробирались в заднюю часть здания.
Как только мы прошли через дверь с надписью "Служебный вход", свежий ветерок взъерошил мне волосы и освежил щеки. — Папа?
Снаружи было припарковано такси. Растрепанный, похожий на скейтбордиста парень не намного старше меня вылез из машины и стал молча грузить багаж из папиных рук в такси.
Глаза папы были похожи на глаза пойманного зверя.
— Мне надо вернуться обратно к твоим маме и брату. Не приходи домой. Нас там не будет. Может быть, однажды мы снова встретимся. Ты никогда не останешься одна, Меридиан. Никогда. Мы будем всегда тебя любить, но оставшийся путь тебе придется проделать самостоятельно.
— Почему? Что происходит? — слезы душили меня, заглушая голос.
Папа указал на водителя.
— Его зовут Гейб. Он отвезет тебя на автовокзал. Тебе надо добраться к тетушке.
— Я еду в Колорадо?
Он кивнул.
— Она сможет тебе помочь. Но ты должна быть очень осторожной. Очень-очень осторожной. Держись подальше от больных и умирающих людей, ты слышишь? Избегай их до тех пор, пока не доберешься до тётушки, — он стиснул мои плечи.
Какая-то бессмыслица!
— Обещай мне, Меридиан, обещай, что будешь держаться подальше от умирающих до тех пор, пока не доберешься до тетушки. — он потряс меня. — Пообещай!
Я никогда не видела такое выражение на лице папы. Он меня пугал.
— Я… я о-обещаю — заикаясь, выдавила я.
— Они здесь! — Грубый прокуренный голос Гейба разрушил волшебство папиного взгляда.
— Тебе надо уходить. В плаще лежит письмо для тебя.
Я посмотрела на заднее сиденье такси и, моргая, наконец узнала свою спортивную сумку и туристический рюкзак.
— Я не хочу уходить.
— Поверь мне. Тебе надо уходить. — Папа поцеловал меня в лоб и запихнул на заднее сиденье такси.
— Пригни голову. Скоро все это закончится, обещаю..
Прежде, чем я успела что-то ответить, он захлопнул дверь и вернулся на склад.
— Папа? Папочка! — кричала я.
— Тебе лучше бы вести себя тихо и пригнуться, иначе они тебя увидят. — сказал Гейб, переводя взгляд в зеркале заднего вида.
— Кто?
— Ну, за неимением лучшего объяснения, плохие парни.
— Плохие парни?
— Как ты думаешь, кто ты после этого? — Он слабо улыбнулся.
— Чокнутая?
— Нет, одна из хороших. — Такси с шумом выехало с парковки, я спрятала лицо в ладонях. Это сон, просто сон! Так ведь?
— Ну вот, подруга, мы на месте, — Гейб сбросил скорость и затормозил.
— Где мы? — эту часть города я не узнала.
— На автовокзале. За аэропортами, наверное, следят. На, спрячь свои волосы, — Он протянул мне бейсболку с эмблемой Portland Trail Blazers. — В рюкзаке деньги и билет.
— Билет? — повторила я. Пыталась понять, что происходит, но получалось с трудом.
— Чтобы доехать, тебе нужен билет. — Он начал выгружать вещи, пока я выбиралась из салона такси. Меня скрутило, рот пересох.
— Куда доехать? — промычала я. Отец что-то говорил про Колорадо?
— Куда — не знаю. И знать не хочу. Если кто спросит. Я вообще просто оказываю услугу приятелю.
— Что?
— Я вообще знаю только то, что ты помогаешь людям отправляться на небеса. Потому поищи для вопросов кого-нибудь более информированного.
Я отправляю людей на небеса? У него все дома?
— Вот письмо от твоей мамы. Голову опусти, по сторонам не смотри, подруга. — Он захлопнул багажник и осмотрел меня внимательно. — Идешь на станцию. Находишь свой автобус и занимаешь место. Внимательно смотри по сторонам. Все поняла? — Запрыгнул в свое такси и уехал, оставив меня на стоянке.
Я согнулась под тяжестью сумки и рюкзака в три погибели, каждые десять шагов останавливаясь и переводя дух. Добравшись до станции, я осмотрела вестибюль и выбрала самый темный угол. Доковыляла до него и сползла по стене на пол. Ну, и кого я высматриваю? Я их хоть узнаю? Кто там за мной охотится? И по какой причине?
