Не помню, как добралась до любимого места. Наверное, бежала, потому что дыхания теперь хватало только на короткие всхлипы. Было страшно. До маленьких фей перед глазами. Это же получается, что у нас появился оборотень, который всю ночь выл под моими окнами.
Вот об этой пакости я совершенно ничего не знала. Про эльфов, фей, троллей, гномов, всю литературу в городской библиотеке прочитала. Про магические королевства, структуру, общественность… Да чего я только там не видела. Но вот оборотнями не интересовалась никогда. Какие-то поверхностные знания плескались сейчас в моем оплавленном страхом мозгу, но связать воедино никак не получалось.
Была бы в нашей глуши школа для одаренных, другое дело, там же учителя, литература специальная, залы для тренировок магических сил (это я все опять же в библиотечных книгах почерпнула). Но чего нет, того и не видим. У нас не то, чтобы учителей, самих магов наперечет. Мы с Лиром ходили в обычную школу, а судья и лекарь по доброте душевной, немного помогали в управлении магическими потоками.
И до сих пор, как подумаю о такой жалкой системе образования в провинции, накатывает злость. Папа говорил, что раньше приезжали высокопоставленные маги из столицы, проверяли всех детей на кристаллах-распознавателях и увозили учиться. Сначала в пансионаты, потом распределяли в Академии на факультеты по уровню и специфике дара.
Но с тех пор, как все нормальные маги сбежали в столицу в поисках лучшей жизни, казна просто не выделяет средств для таких экспедиций. Пара привезенных детей вовсе не окупает затраченных сил и средств. Вот и решили, что по окончании школы все одаренные с дальних земель имеют право поступить в Академию. Только вот для этого нужны деньги или сильный уровень. Никто не будет возиться со слабыми подростками просто так.
Лир был из богатой семьи, я из обеспеченной. Поэтому и решили с ним еще детьми, что поедем поступать платно и одновременно. Друг 3 года ждал окончания мной школы, только вот в последний момент почему-то бросил.
И теперь, стоя на любимом обрыве, я медленно перемалывала информацию. Привидевшееся ночью не совсем сон, какое-то вещее видение.
Не просто волк, в этом почему-то не сомневалась. Своим шестым чувством понимала — оборотень. Огромное мощное тело, отличный нюх и то, что он появился именно в полнолуние. Единственным несуразным пятном были изумрудные глаза хищника. Смотрящиеся на мохнатой морде совершенно чужими.
Мозг снова пронзила вспышка воспоминаний.
— Лир-р-р-р-р, поставь меня на место! — я была настроена воинственно и даже попыталась сложить руки на груди, хотя в висячем положении это не очень хорошо получалось.
Мой нахальный друг лишь хмыкнул, продолжив тащить к лошади, на которой красовалась изумрудного цвета попона.
— Я не поеду с тобой на этом звере! — все, я окончательно вышла из себя и почти кричала, хоть и не пристало это приличной девушке. Но как еще разговаривать с таким грубияном и… палачом.
— Это не зверь, а Ворон, — с нежностью проговорил молодой человек, чем еще больше взбесил. Я с какой-то нездоровой ревностью ощутила, что Лир очень любит это животное. Зато ко мне относится как к младшей сестре, не замечая, что я уже выросла.
— Не заставляй меня, пожалуйста… — просьбу произнесла, едва сдерживая слезы. Накатила обида и жалость к себе.
Лир это почувствовал, сразу же отпустив, и теперь с нескрываемым беспокойством заглядывал в глаза. А когда я попыталась отвернуться, сжал в объятиях, молча поцеловав волосы на затылке.
Он так и держал, и всю меня прошибло вспышкой чего-то непередаваемого — радость от первых вот таких вот объятий, желание прижаться всем телом в ответ и какое-то эйфорийное счастье. Но скосив глаза, заметила болезненную гримасу, заметно исказившую красивое лицо Лира.
Я что есть силы наступила на его ногу и, вырвавшись, убежала в дом. Целый день просидела в комнате. Не плакала больше. Будто выжгло все внутри до какой-то звенящей пустоты. Ведь с этой его гримасой что-то внутри разбилось, еще не успев толком родиться. И я так и не поняла — зачем было целовать, если это ему настолько неприятно.
Не дожидаясь рецидива, я обновила свой щит. Не хочу больше испытывать той боли. Случай с лошадью произошел за три дня до его побега. Лир просто сел с утра на корабль, ничего никому не сказав. И если бы его не опознал капитан, до сих пор искали всем городом и беспокоились. А так, всего 2 недели розыскных мероприятий, пока не вернулся в порт отплывший в то утро корабль. Капитан сказал, что он был один и за 4 дня ни разу не вышел на палубу.
Как можно вот так, запросто вычеркнуть из жизни всех близких людей? Он ведь даже письма не оставил…
Глава 3. Нити судьбы
Одаренные живут дольше, более выносливы, редко страдают недугами, да и выглядят немного иначе. Мужчины сплошь крупные, с буграми перекатываемых мышц, породистыми чертами лица. Я сужу по судье и нашему лекарю. Но и заезжих магов рассмотреть на ярмарке удавалось.
Девушек-магичек мне видеть не приходилось… Хотя нет, однажды приезжали цирковые артисты, и мы с Лиром просто не могли это пропустить.
Мне тогда было лет 13, и впечатленная представлением, я потеряла из виду друга, который, впрочем, очень быстро нашелся около девушки-гимнастки. Они так увлеченно перешептывались, что меня даже не заметили. Дернув за длинный рукав мужской рубашки, услышала: «Отвали, мелочь, видишь я занят». И, конечно, обиделась. Я-то может быть и мелочь, но и Лир ненамного старше, всего-то 3 года разницы. Но мнит себя уже взрослым, заглядывается на девчонок.
Развернувшись, и тяжело сопя (да, есть у меня такая привычка, выражающая крайнюю степень возмущения), я принялась пробивать себе путь к выходу. Вокруг толпились дети и взрослые, цирковые артисты, уже вовсю переквалифицировавшиеся в продавцов всякой мелочи. Витал аромат жженого сахара, яблок и карамели. Но мне было не до антуража и просто хотелось побыстрее выбраться из толкотни и бегом кинуться домой. Уж там то меня папа пожалеет и всыплет завтра нагоняй Лиру за то, что оставил одну.
Я, если честно, уже мстительно потирала маленькие ручонки, когда дорогу преградила высоченная фигура в цветастом одеянии. Испуга не было, скорее нетерпение, что мою возмездническую миссию прерывают.
Это была женщина, точнее сказать, цыганка. Очень высокая и потрясающе красивая. Я даже рот открыла от восторга. Вот бывают же такие лица, которые раз увидев, забыть уже невозможно.
Незнакомка выделялась из толпы — черная рубашка с длинными расклешёнными рукавами, высокая грудь подпоясана красной лентой, которая до неприличия обтягивала талию. Верхняя цветастая юбка до икр готова была сорваться в стороны шифоновым облаком, а за такие высокие сапожки из мягкой кожи, я бы, наверное, жизнь отдала. Волосы женщины словно жили отдельно, упругие черные кудри до сих пор пританцовывали, притягивая мой взгляд раз за разом.
— Ты милая, не торопись, — от грудного тягучего голоса по спине побежали мурашки.
— Эээ…мммм, — я слова выговорить не могла, зависла на этих кудряшках, как ящерка Эрры, когда до нее холодной рукой дотрагиваешься.
— Мы с тобой сейчас поговорим…
Я очнулась уже у нее в кибитке, не до конца понимая, как здесь оказалась. Возле меня стояла деревянная кружка с дымящимся чаем, вкусно пахнущим мятой. Рука непроизвольно схватила чашку, и ароматный напиток тут же обжег горло. Но было не больно, а даже наоборот. Будто я недавно сильно промерзла, и тут мне предлагают горячий грог.
Осушив чашку в несколько глотков, заозиралась по сторонам. Все было как я и представляла — яркое, цветное, много мелких предметов. Будто в сувенирной лавке. Хотелось дотронуться, рассмотреть поближе, но вставать я не решалась.
А вот когда на колени запрыгнул огромный рыжий меховой мешок, больше похожий на медведя, чем на кота, я решилась на все. И встала, и завизжала, и даже запрыгала, пытаясь отодрать от себя зверя.
Зверь не отдирался. Прилип ко мне, как патока яблочная, растопырив лапы в разные стороны. Так нас и застала обомлевшая на входе цыганка.
