— Конечно, у нее потенциал, она же дархатка!
— Вот пусть и идет со своим потенциалом к платникам! Нас-то почему из-за нее обделяют? — продолжали возмущаться студенты.
А вот я была за подругу рада. Пусть остальные говорят, что хотят, Иланна действительно это заслужила. Сама. На этот раз без подкупа и связей.
Плохо было лишь одно: моего имени среди пятерки не оказалось. А это значит — все. Мое обучение в магической академии закончилось, так толком и не начавшись.
Хотя… если таким образом сбывается очередное желание повернуть все вспять и пожертвовать обучением ради родителей, то я согласна без раздумий. Лишь бы они были живы!
Тем временем магистр Ламарна подозвала пятерых счастливчиков к себе, чтобы уладить формальности и обеспечить им, если необходимо, перемещение в академию. Остальные же призраки стали исчезать. Причем не по своей воле: декан уже-не-нашего факультета начал по одному отключать их от энергонакопителя академии. В итоге не прошло и нескольких минут, как из призраков в аудитории, кроме избранных, осталась только я.
Честно говоря, я тоже приготовилась к отбытию в собственное тело и беспамятству, особенно после того, как декан Крост вопросительно взглянул на ректора. Однако тот отрицательно качнул головой, а затем обратился ко мне:
— Вас, Ева, мы пока не отключаем, поскольку вы на лечении и это может быть чревато. Но мы очень надеемся, что до завтрашнего дня вы проявите благоразумие. Вы же не хотите погибнуть?
— Да, конечно, спасибо! — быстро подтвердила я.
— Вот и славно. А сейчас пойдемте со мной. Предстоит небольшой, но серьезный разговор, при котором вы должны присутствовать.
Хм? Это о чем еще он разговаривать собрался? Обсуждать мое убийство с кем-то будет? Или особенности подпитки призраков, а меня как пример приведет?
Озадаченная и немного встревоженная, я в последний раз взглянула на оставшихся с Ламарной и деканом пятерых призраков и последовала за ректором на выход.
Несколько поворотов, знакомый серый коридор — и вот мы уже в знакомой просторной приемной. Только на сей раз кроме пожилой дамы-секретаря здесь обнаружился еще и Айландир.
Ясно. Значит, речь все-таки пойдет об убийстве.
Я приветственно кивнула тленнику, но тот никак на это не отреагировал. Взгляд Айландира оставался равнодушным, словно меня тут вообще не стояло.
— Лорд Грейв пребудет с минуты на минуту, — тем временем сообщила архимагистру Лидару секретарь.
— Очень хорошо. Как только он появится, сразу проводите ко мне, — приказал тот и указал нам с Айландиром на левую дверь.
Кабинет ректора академии имени Гастана Саррийского оказался полной противоположностью кабинета его заместителя магистра Ламарны. Если у той, как я помнила, все утопало в роскоши, то Данариус Айдар предпочитал аскетизм. Закрытые шкафы без ручек сливались со стеной. Длинный стол со сложенными в образцовом порядке стопками документов и папок. Лаконичные светильники и стулья. Даже кресло ректора не выглядело особо удобным. Впрочем, раз архимагистр выбрал именно такое, значит, его все устраивало.
— Чтобы у нас не возникло недопонимания, еще раз хочу уточнить, почему я вызвал твоего отца, Айландир, — произнес архимагистр Лидар, указывая ему на один из стульев. Мне стул ожидаемо никто не предложил, так что пришлось привычно «зависнуть» рядом. — Несмотря на спасение жизни студентки, ты все же применил запрещенные заклинания и активировал печать принадлежности. Мы просто не можем оставить этот факт без внимания, ибо подобные действия обычно наказуемы. И более того, в любом другом случае я все равно был бы обязан сразу сообщить об этом в Канцелярию наказаний. Однако учитывая, что ты — сын главы Домена Тлена, а КаН находится под управлением Домена Пепла, я все же стараюсь не допустить возможных… сложностей.
— Да-да, понятно.
Айландир, внешне никак не впечатленный озвученными перспективами, кивнул. Хотя даже я понимала, что все очень серьезно. Поэтому, не выдержав, выдохнула:
— Но ведь он меня спас! Неркели ему за это не простят нарушение каких-то там правил? Речь ведь идет о человеческой жизни! И я не собираюсь жаловаться, а напротив…
— Никто не говорит о том, что поступок Айландира совершен в дурных целях, — мягко, но с нажимом перебил меня ректор. — Все мы понимаем, что сделал он это только во благо. Однако эти заклинания запрещены к использованию, и студент Грейв просто не должен был их знать. Понимаете, Ева? Увы, при всей моей симпатии к Айландиру, все-таки он наш лучший студент, закон есть закон.
Что ответить ректору на это — я не знала. Тем более сам тленник оправдываться не спешил. В кабинете воцарилась тишина, но ненадолго. Уже через несколько минут дверь без стука распахнулась, и в помещение шагнул высокий темноволосый мужчина в строгом костюме. Худощавая фигура, резкие черты лица, ледяной взгляд таких же, как у Айландира, болотных глаз, не оставляли сомнений: перед нами глава Домена Тлена Кантор Грейв Тленник.
— Что на этот раз? — даже не здороваясь, сразу спросил он. — Надеюсь, повод для вызова очень веский, и я смогу объяснить, почему покинул очень важную встречу.
— К сожалению, повод и впрямь серьезный, лорд Грейв, — подтвердил ректор. — Применение запрещенных заклинаний и наложение печати принадлежности на студентку.
Несмотря на то что я была уверена — глава Домена Тлена удивился, его лицо даже не дрогнуло. Лишь в глазах на мгновение промелькнула тень раздражения.
— Ущерб?
— Практически полное истощение двух энергонакопителей академии и руны запретного заклинания, впечатанные в помещение столовой, — сообщил архимагистр Лидар. — Руны, впрочем, мы уже убрали. А вот восполнения ресурсов энергонакопителей придется ждать почти полгода.
— Жертвы? — голос Кантора Тленника оставался таким же безэмоциональным, словно бы он о погоде спрашивал.
— Нет, к счастью.
— Для чего? — переведя взгляд на сына, отрывисто спросил лорд Кантор.
— Она умирала, — кивнув в мою сторону, ответил Айландир. — Еву убили в ее мире и, соответственно, без поддержки физического тела призрак не мог находиться в академии. Его бы просто выбросило в тот мир, где погибли бы и тело, и структурное вещество призрака. Я создал портал, переместил тело из ее мира в академию, стабилизировал оболочку призрака и позволил телу начать регенерацию.
Провернуть такое не каждому магистру было под силу, даже я это понимала. Но хвалить сына отец почему-то не спешил.
— А также нарушил запрет на применение заклинания, наложил запрещенную печать и, самое главное, оторвал меня от важнейшей сделки столетия, — вместо этого раздраженно произнес он.
— Надо было пройти мимо и дать ей умереть? — спокойствие Айландиру, судя по появившимся в голосе раздраженным ноткам, стало отказывать.
— Он спас мне жизнь! — Я все-таки решила вмешаться в разговор. — Или, раз я обычный человек, моя жизнь ничего не стоит? Если бы не способности Айландира, я была бы мертва!
— Успокойтесь, Ева, — приказал ректор. — Я уже сказал, что спасение вашей жизни, безусловно, достойный поступок, которым Айландир может гордиться. И уровень владения магией показывает, что он не зря считается одним из лучших студентов этой академии. Этого никто не отрицает.
«Но его отец так не считает! — чуть не вырвалось у меня. — Кажется, сын виноват прежде всего в том, что отвлек лорда Кантора Грейва от важных дел каким-то там спасением одной ненужной жизни».
Мой возмущенный взгляд на мгновение скрестился с ледяным взглядом главы Домена Тлена, но спустя пару секунд я снова превратилась для него в пустое место.
— Я, конечно, впечатлен тем, что моему сыну подвластны такие заклинания, и он теперь в этой академии герой, спасший чужую жизнь, — процедил лорд Кантор. — Но Айландир нарушил закон, а это важнее восхищения и гордости. Законы существуют даже для героев и лучших студентов. Применение подчиняющего заклинания и печати — это наказание и тюрьма.
Кантор Тленник не повышал голоса, не угрожал, но даже моей призрачной оболочке стало страшно до ужаса от ледяной интонации и слов, камнем ложившихся на плечи. Очень захотелось залезть на ближайший стул с ногами, словно спасаясь от монстра.
