— Расскажи о своих делах, — обратился Рик к дрожащему напарнику с длинными волосами.
дернулся от неожиданного вопроса. Ему меньше всего хотелось говорить о том, что он видел пять минут назад. Жуль стал наматывать волосы на пальцы, не обращая внимания на усердность действий. На руках оставались оторванные пряди. Глаза Рика расширились, он хотел толкнуть Сэта в волосатый бок, чтобы привлечь его внимание к Жулю, но не успел.
— Да что ему там рассказывать? — скривился Сэт. — Выбрал беспроигрышный вариант — забитую пианистку. Что с такой может случиться?
Сэт бросил взгляд на дверь, из которой недавно вышел Жуль. Но ее, конечно, не было. При возрождении двери тоже исчезали. Единственное, что отличало пустоватые участки — это то, что, если человек перерождался, серый пол под исчезнувшей дверью оставался идеально ровным. Когда же прибывший проваливал тест, табличка с его «смыслом» жизни отрывалась и с грохотом падала вниз. Чем больше люди страдали от неправильно сделанного выбора за жизнь, тем отчетливее проступал след на мраморе. Рассечение расступалось, показывая свои кровоточащие края. Каменистый пол затягивался лишь с прибытием следующего поселенца, готовясь снова разойтись в любой миг.
Нехотя уперев взгляд в пол, Сэт моментально округлил глаза. Он даже присвистнул от шока. На полу виднелась настолько огромная трещина, что даже непутевая подруга Сэта могла позавидовать ее внушительному размеру. Поймав взгляд друга, Жуль судорожно глотнул горьковатую жидкость, подступившую к горлу сразу, когда он вошел в дверь.
— Может, мне тоже стать прихвостнем Владыки? — спросил Сэт у Рика. — Это ж какое мастерство нужно постичь, чтобы суметь довести человека умершего за то, что он любил больше жизни? Она ж вроде жила музыкой. Умерла от истощения или радости в день своего концерта. Не?
повторно оглядел след, сравнив его с порезом, который оставила табличка Шиловой. Тот, что остался после Насти, выглядел насколько несерьезным, что Сэту даже стало немного стыдно. Он не знал, что кричит в нем громче в эти секунды — негодование или проснувшийся интерес к способностям пугливого приятеля. Пока Сэт думал, какой вопрос задать Жулю, чтобы добиться внятного ответа, приятеля неожиданно прорвало, но лучше бы он молчал.
— Она лишила себя пальцев, — тихо прошептал Жуль и снова вырвал клок волос.
— Что?! — крикнул Сэт.
— Как? — удивился Рик.
— Откусила, — ответил Жуль, буквально поняв вопрос Рика.
— Нечаянно? — задал глупый вопрос Сэт, злобно рассмеявшись от перенапряжения.
— Специально откусила, — Жуль уставился в пол и сильно сжал губы. Он пытался справиться с порывом, но через секунду подпирал опустевший участок стены, заливая пол завтраком. Огромная лужица собралась как раз на месте пореза. В середке моментально образовалась воронка, засосавшая все в черное отверстие.
— Вы там с ума сошли, бесовские дети?! — послышалось внизу.
— Владыка, — испуганно выкрикнул Жуль и продолжил делать свое зеленое дело, но теперь закрывал отверстие ладошкой.
— Капец тебе, — хохотнул Сэт.
Жуль побледнел и сполз по испачканной стене. Его длинный хвост, перетянутый голубой резинкой с ромашкой со стразами, выглядел, как старый веник. Причем веником мели явно не хоромы, а изгаженную улицу с торчащими острыми камнями вместо ровного асфальта. Он закрыл глаза и попытался воссоздать ужасную картину, чтобы собрать обрывки в памяти и наспех запаковать их в сундук с надписью: «Не открывать никогда!».
* * *
Пританцовывая под звуки пьесы «К Элизе», Жуль вошел к Ней. Анна была за фортепиано — ее голова возлежала на крышке инструмента, а русые волосы закрывали юное лицо. Прядки спускались паутинками к блестящей поверхности и к крупным каплям малинового джема. Именно о нем почему-то подумал Жуль.
— Анна? — робко позвал длинноволосый, рассматривая ножки любимицы. Они безвольно стояли возле левой педали, нагло отказываясь работать.
Девушка издала сонное мычание и дернула узкой лодыжкой. Не отрывая головы от твердой «подушки», она выдохнула с такой силой, что волосы взмыли вверх, приоткрыв Жулю вид на красные губы и такой же подбородок.
— Вставай, маленькая свинка, — улыбнулся Жуль. — Вся испачкалась в джеме.
Проронив последнюю фразу, Жуль немного опешил — Анна не могла достать здесь джем. И хоть с таким зверством Жуль категорически не соглашался, говорить о правилах в комнатах для перерождения было не время.
— Что у тебя с лицом? — спросил Жуль, ощущая, что история Анны скверно пахнет.
— С лицом? — переспросила Анна. Она устало приподнялась над инструментом, не до конца выровняв спину. А ведь такого раньше себе не позволяла. — Что у меня с лицом, значит? — с насмешкой повторила девушка. — Здесь никого не интересует, что у меня с пальцами?
Анна приподняла кисти вверх, решив больше не прятать их в складках нежно-голубого платья. Повертев руками перед Жулем, девушка звонко рассмеялось, словно ее развеселила добрая шутка.
— Что это за фокус? — удивлению Жуля не было предела. Он метнулся к девушке, и стянутые резинкой волосы устремились за ним. Прислужнику не терпелось узнать секрет розыгрыша, но полочка с наградами и грамотами поумерила его пыл. Возле наград стояло то, что можно было опознать по голубому лаку.
— Фокус? О, это совсем несложный фокус. Даже у новичка получится, если есть желание, — сказала девушка и снова рассмеялась. — Называется «Откусывание».
— Как?! Зачем? Ты же не сможешь играть? — заикаясь протараторил Жуль.
— На это и расчет, — улыбнулась Анна. — Никогда не хотела играть. Ты не представляешь, как скучно сидеть дни и ночи напролет над черно-белыми клавишами, когда другие живут.
— Но музыка…
— Я презираю музыку! — взвилась Анна. — Что может быть отвратительней музыки?! Боже, как я ненавидела эти пальцы, когда они научились издавать эти тошнотворные звуки. Ненавидел людей, которые восхищались «даром», доламывая мою жизнь…
— Тебе придется очень сложно, — пробормотал Жуль, потупив взор.
— Сложно? Знаешь, что было действительно сложно?! Сложно было выбрать способ! — Анна мотнула головой в сторону полочки. — У меня было столько вариантов…
— У тебя будет шанс испробовать их всех, — с раздражением буркнул Жуль. Он был зол на весь мир, что снова оказался одурачен — столько лет Прислужник, а в людях ничего не смыслит. Жуль, потупив голову, устремился к двери. Ему было сложно передвигать ноги, но только до того момента, когда раздался смех за спиной. На это раз он был настолько жутким, что, наверное, сам Владыка в приступе бешенства не способен так отвратительно смеяться.
— Прощай! — закричал Жуль и выскочил за дверь. Его мысли оборвал скрежет, казалось, что тысячи острых зубов впиваются в костяшки пальцев, а не срывается с двери табличка. Она рассекла твердый пол и упала рядом с расщелиной. Жуль в последний раз увидел стройный силуэт, склонившийся над инструментом. «Мне не страшно быть в Аду, я жила там всегда». Эти слова не выходили из головы Жуля.
* * *
— А потом она бросила в меня один из пальцев. Сказала, что могу взять на память, — тихо всхлипнул Жуль и поднял затравленный взгляд на друзей.
— Лысые котики! Какие же эти бабы глупые, — выпалил Сэт. — Почему им не приходит в голову нести ответственность за свою жизнь? Они постоянно ждут поддержки. Смотрят коровьими глазами на окружающих, как будто говорят: «скажи, как мне жить, и я смогу постоянно обвинять тебя во всем».
— Сэт, разве так можно говорить о женщинах? — запротестовал Рик. — Женщины — лучшее, что могло случиться с Вселенной!
— Я не хотел никого оскорбить. Но, лысые котики, как же бесит, когда свою вину переносят на других. «Я стала несчастной, потому что мать заставила меня родить ребенка». Вот скажи, как мать может заставить родить? Она же не силой запихала в нее детородный орган, она не заставила парня кончить в свою дочь…
— Знаешь, я знаком с таким случаем, — перебил Сэта Рик.
