— Это только в книжках пишут про любовь и счастье в неравном браке, а в жизни-то оно совсем иначе, уж поверь взрослой женщине, у которой за плечами два неудавшихся союза, — она грустно улыбнулась. — Я тоже когда-то верила в чудеса, в благородство, но ничем хорошим это никогда не заканчивалось.
— Но ведь сейчас вы жена ректора! И всем известно, как сильно он вас любит!
— Это сейчас. А тогда? В молодости меня даже статус высокородной не защитил, — покачала она головой. — Ты извини, Иветта, но в любовь Ролана я не верю. Такие, как он, не идут против семьи ради обычных девочек, даже по большому чувству. Нет у него внутреннего стержня, силы, чтобы противостоять родным. Не тот характер. Но если ему как любимому сыну ошибку молодости простят, то ты будешь постоянным напоминанием, словно черное пятно на белоснежной шелковой рубашке, которое невозможно отстирать.
— Проще эту рубашку пустить на тряпки, — важно покивала Злата. — Это он сейчас такой смелый, видимо, невеста будущая не пришлась по вкусу, вот и решил отвертеться от навязанного брака. Ты-то ему в рот заглядываешь! Но как только родители выразят неудовольствие, а вместе с этим перекроют доступ к семейным счетам — вся его любовь испарится.
— Он знает это, поэтому мы собираемся жить отдельно, — вступилась я за Ролана.
— Где?
— Сперва в пустующем доме его друга, потом купим двухэтажный домик с лавкой на первом этаже в торговом районе. Моих накоплений на это хватит, а на остальное заработаем, не пропадем. Мы же оба лицензированные артефакторы!
На секунду в комнате повисла тишина. Златка вдруг покраснела как помидор, прыснула, а после разразилась истерическим смехом, словно я сказала что-то забавное.
— Ой не могу! — стонала она между приступами. — Наследник богатейшего рода переквалифицируется в торговца!
— Признаться, теперь даже я начала сомневаться, — протянула Тася. Соседка выглядела потрясенной.
Я из последних сил сдерживалась, чтобы не вскочить и не высказать все, что думаю о них и той священной ночи, что они мне устроили. Подруги, называется! Ни одного слова поддержки, одни насмешки!
Только голова от них разболелась!
— Хватит! — прошипела я как гадюка, которой наступили на хвост. — Что я такого сказала?
— Да нет, все прекрасно, — взяв себя в руки и отпив чая, Злата кивнула. — Ролан за прилавком станет моим героем, примером для подражания! Вот только один вопрос мне все никак не даёт покоя, — улыбнулась она и, выдержав паузу, закончила: — Как ему удалось так промыть тебе мозги?
— Ты опять? — Руки затряслись, кровь прилила к лицу, в висках застучало, лицо наверняка стало красным, как помидор. К глазам подступили злые слезы. — Неужели я настолько плоха, что меня нельзя полюбить? Что ради меня нельзя полностью изменить свою жизнь? Леди Радмила, да скажите же вы ей!
Но она промолчала, сверля взглядом скатерть. Я так растерялась, что долго не могла сообразить, что же изменилось. Сколько ее помню, леди Радмила всегда подозрения целительницы называла паранойей. Почему же сейчас не остановила её?
Златка, поняв, что тетушка ей и слова против не скажет, продолжила:
— Он красив, богат и знатен, но ты никогда не была легкомысленна, чтобы ценить обертку, а не наполнение. Почему ты не замечаешь, что Ролан чрезмерно наглый, высокомерный, самовлюбленный манипулятор? Из-за него распалась наша дружба, потому что он нас достойными не считает, но тебе словно все равно. В конце концов, чем он лучше Касьяна? — голос, наполненный горечью, ударил по нервам не хуже плети, пробуждая не самые лучшие воспоминания. — Ты так легко от него отказалась, но в Ролана вцепилась мертвой хваткой! Я не понимаю!
— Я тоже не понимаю, как Касьян мог встречаться со мной, намереваясь жениться на другой! — С каждым словом голос звучал всё громче, надрывнее. Тщательно спрятанная боль вырвалась наружу. — И до сих пор не понимаю, почему ты — моя лучшая подруга — скрыла от меня такую пикантную подробность биографии своего брата, как помолвка!
Тася рядом ахнула. Ни она, ни тетушка Радмила не знали всех деталей давней истории и теперь шокировано взирали на Злату.
— Ты даже не захотела выслушать! — вскочила она со стула.
— Кого? — съязвила. — Негодяя, который клялся мне в любви, зная, что женится на другой, или его сестру, что скрывала от меня правду?
Несколько секунд девушка вглядывалась в моё лицо, словно искала что-то. И не находила. Я давно уже научилась держать эмоции под контролем. Крутя роман с самым популярным парнем академии, быстро учишься встречать неприятности с улыбкой.
— Тогда почему ты со мной дружила, раз знала про помолвку?
— Потому что ты не Касьян, — голос предательски дрогнул. — Но я каждый день ждала, что подруга расскажет мне правду и извинится.
— Это мой брат, тебе не понять, — воскликнула она и тут же, словно испугавшись собственных слов, прикрыла рот рукой и отвела взгляд.
— Куда уж мне, сироте, до ваших семейных ценностей, — ухмыльнулась я в ответ, пытаясь отгородиться от жалящих слов. — Вот только моей семьёй были ты и Лика. И теперь я знаю, что сильнее ранят те, кому ты безоговорочно доверяешь. Вы обе меня предали! В то время как ты покрывала своего братца, а затем и вовсе встала на сторону Лики, что пробралась в кровать к парню своей подруги, опоив его, Ролан был всегда честен со мной! Так что не смей марать его имя своими грязными, ничем не обоснованными обвинениями. Он единственный, кто всегда был на моей стороне!
— Все было не так!
— Девочки, но что же вы ссоритесь?! — взмолилась Тася.
— Ничего подобного, — мазнула я по ней взглядом. — Просто наконец все прояснили.
— А знаешь, я ошибалась, — протяжно и зло сообщила Злата, — все это время слепа была не ты, а я. Искала оправдание твоему поведению, а вы просто с Роланом одного поля ягоды!
— Злата!
Тетушкино предостережение осталось без внимания.
Вместо этого Злата обогнула стол и встала напротив. Я тоже поднялась со своего места, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
— Говоришь, считала нас семьей? Ждёшь от меня извинений? Не дождёшься! Мой брат совершил ошибку, когда влюбился в тебя. И поплатился за это разрушенной жизнью и карьерой. Но тебе мало было этого, и ты сломала жизнь Лике. Каково это, выходить замуж, зная, что твой жених насильник?
Внутри проснулась такая ярость, что я почти ударила ту, что была мне подругой. Сдержалась. Лишь подошла близко-близко и, глядя в глаза, прошипела:
— Я не собираюсь это выслушивать! Убирайся из моей комнаты!
— А я все сказала! — ухмыльнулась она. — Не забудь своего муженька перед брачной ночью отправить к целителям, а то не дай бог что подхватишь!
И выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
— Вот ведь, — тяжело вздохнув, пожилая женщина встала из-за стола. — Злата, конечно, наговорила лишнего, но это от беспокойства за тебя и от собственного бессилия, но зерно истины в её словах есть. Ты все-таки подумай. Как бы ты себя в ловушку не загнала.
Я ничего не ответила, чувствуя, что картинка перед глазами размывается. Хотелось, чтобы все они ушли. От всех этих криков моя голова просто раскалывалась на части.
— Ив, не плач, — Тася крепко меня обняла. — Я сейчас же поговорю со Златкой, она совсем с ума сошла!
И, не слушая моих возражений, пылая праведным гневом, отправилась вразумлять подругу.
2. О том, как тайное становится явным
Зная Тасю, я понимала, что она, даже несмотря на своё хрупкое телосложение, вполне могла притащить Злату, чтобы та извинилась. Вот только оно мне надо? Никакие извинения не помогут забыть те гадости, что она наговорила. И когда? В мою священную ночь! Как она только могла? А тетушка?! Пусть и ненадолго, но из-за неё я усомнилась в человеке, которого люблю!
В душе зародилась злость, и только она не позволяла позорно расплакаться от обиды. Голова была тяжела, в висках стучало хуже, чем в кузне, лихорадочная дрожь пробегала по всему телу.
