На мгновение незнакомец теряется, но тут же продолжает, при каждом слове выпячивая клыки:
– Ты дитя немагического мира. А здесь мир магический. Твоё тело не привыкло к магии, – с театральной трагичностью вещает он. – Увы, она тебя убивает, скоро тебе станет плохо, очень плохо, поэтому ты должна быстро принять решение, которое определит твою дальнейшую судьбу. Решение это важное. Ты должна осознавать, проникнуться им. Верить и желать…
– Что? Что я должна делать? – Смотрю на бокалы между нами. – Выпить?
Оторопев, мужчина отвечает нормальным голосом:
– Ну, в общем, да. Добровольно.
Хватаю бокалы и тяну к губам.
– Эй-эй-эй! – уронив поднос на колено, мужчина перехватывает бокалы поверх моих ладоней. – Тебя разве не учили не пить с незнакомцами?
Кожа у него прохладная, но не ледяная. Подушечки пальцев мягкие. В них бьётся отголосок пульса.
Мы смотрим друг другу в глаза. Чёрные, они затягивают, манят. Не оторваться.
– Так дело жизни и смерти, – неожиданно низким тоном напоминаю я. – Но если для вас это так важно: как вас зовут?
Выпавший поднос соскальзывает с колена мужчины и задевает переноску, недовольно пищит Марк Аврелий, и эти звуки нарушают странное оцепенение.
– Обращайся ко мне Санаду. – Мужчина ослабляет ладонь на бокале с чем-то напоминающим шампанское и крепче сжимает руку на бокале с красным.
И я тоже крепче сжимаю бокал с красным напитком:
– Клеопатра. Приятно познакомиться.
– Кхм… Понятно. Хорошо, держите, – с неожиданным раздражением соглашается Санаду и поднимается, отступает на шаг. – Надо выбрать. От выбора зависит дальнейшая жизнь, судьба. Всё. Поэтому к вопросу надо подойти серьёзно.
– Мы торопимся, – напоминаю я.
Бокалы согреваются в моих руках. Санаду опять смотрит странно.
– Выбрать вдумчиво и быстро, – соглашается он. – Дело в магии. Она вас убивает. Заклинание стазиса замедлило процесс, но чем дольше вы здесь находитесь, тем быстрее магия будет вас убивать, скоро вы ощутите недомогание и…
– Вы это третий раз говорите, я поняла. Что делать-то?
– Это я и пытаюсь объяснить, а кое-кто перебивает.
– Только как-то неясно объясняете. Первый раз, что ли?
Брови у него подскакивают, губы дёргаются:
– Послушай, это официальная встреча, есть правила её проведения, есть протокол. Ты не первая иномирянка, которой я объясняю, но ты первая, кто… так перебивает. А я, между прочим, вампир!
Он выжидательно смотрит на меня.
Глава 4
– Я догадалась, что у вас не маскарадная вставная челюсть – держится слишком хорошо. И? – не понимаю смысла уточнения: клыки он не скрывал. – Это имеет какое-то значение?
– Ты ведь с Земли, – Санаду указывает на Пушкина на моей груди.
Опять он тянет время!
– Да, с Земли. Как мне спасаться?
– Я вампир. Тебя это не смущает?
Он не только с Пушкиным, но романтическими вампирскими историями знаком? Спешу его успокоить:
– Не волнуйтесь, домогаться не буду.
Санаду приоткрывает рот что-то сказать. Закрывает его. Смотрит на меня странно. Не верит? Опасается, что наброшусь с просьбами любить и обратить?
– Правда не буду, – обещаю я. – Ни вас, ни других вампиров, вы в полной безопасности.
– Прямо успокоили. Кхм! – Прокашлявшись, Санаду как-то слишком по-человечески чешет пальцем над бровью. Вздыхает и повторяет. – Ты должна выбрать.
Стоически молчу. Может, у него не одна тысяча лет за спиной и старческий маразм, поэтому повторяется. Или долгожительство сказывается на восприятии времени, и я не прямо сейчас, а через неделю от магии начну умирать.
– Это, – Санаду кивает на красную жидкость, – позволит остаться здесь. После ряда мероприятий и некоторых ограничений ты сможешь обучиться магии. Обучение придётся отработать. Ты вряд ли сможешь вернуться к родным. Предупреждаю: здесь много разных существ, люди не высшая раса, а иномиряне редко добиваются успеха. А это, – он кивает на тёплый бокал с «шампанским», – освободит от этого всего, и через некоторое время ты вернёшься домой. К родным и близким, к своей привычной жизни. Словно ничего не случилось.
«Словно ничего не случилось» – так он маскирует стирание памяти о всём случившемся? Мои родные вернулись, но их жизнь не была прежней.
В висках бешено стучит: выбор действительно важный.
– Всё понятно? – спрашивает Санаду, и я с мелких пузырьков в бокале перевожу взгляд на него.
На тёмные-тёмные глаза.
– Скажите, я буду помнить об этом выборе?
Мгновение он будто сомневается, отвечать ли.
– Нет, – Санаду вскидывает руки и улыбается. – Никаких неприятных воспоминаний, сомнений. Вернёшься, как будто здесь и не была.
И я даже знаю, как чем это заканчивается.
– И как скоро можно будет вернуться домой? – мой голос тоже становится вкрадчивым.
На этот раз Санаду определённо колеблется – и дольше обычного.
– Точно сказать не могу, – признаётся он, чуть отводя взгляд. – Как правило, иномирян притягивает при схождении миров, и в силу некоторых особенностей обратно отправить без вреда для здоровья вас можно лишь со следующим схождением. Промежутки времени между ними разнятся. Но ты же хочешь вернуться безопасно, да?
– Как скоро? – стискиваю ножки бокалов.
– М-м, между схождениями иногда и год проходил. – Санаду снова потирает пальцем над бровью. – Но может и два-три.
– И пять-семь, – предполагаю я по семейной истории.
– Бывает и такое, – кивает Санаду, окончательно отводя взгляд. – Иномирцы, ожидающие возвращения домой, проживают вместе в отдельном поселении.
В такой ситуации можно влюбиться, забеременеть, а потом вернуться домой и, ничего об этом не помня, решить, что поработали инопланетяне-похитители.
Эх, бабуля-бабуля… а ведь ты оказалась права! Инопланетяне поработали.
– До возвращения к родным у тебя будут комфортные условия, питание, развлечения. Бесплатно…
Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Это как в отпуск съездить, – Санаду продолжает нагло… врать? Нет, зачем-то заманивать меня в ловушку будущего безумия.
– Родные будут волноваться.
– Не переживайте: пока вы здесь, все уверены, что вы в порядке, просто в отъезде.
Так вот почему никто не беспокоился, пока дядя и папа не вернулись с амнезией! Упорно считали, что они от армии прячутся. А ведь у дяди моего семейная история располагает к волнениям о его судьбе, но мои напоминания об этом на остальных не действовали.
Механизм ясен: пока я здесь – все счастливо живут своей жизнью и не понимают, что я исчезла. А как вернусь…
Вернусь – через несколько лет, без образования, с провалом в памяти, в изменившийся за эти годы мир. Уверенная в своём безумии и амнезии. С таким диагнозом о карьере можно забыть...
Внутри всё сжимается.
Сейчас бы выйти в поле и поорать.
Но.
Сначала дело.
Выбор вроде очевиден: здесь можно изменить судьбу. Нет у меня предубеждений против вампиров. Только этот черноглазый франт объясняет всё так, чтобы выгоднее казалось возвращение. Даже бокал с «кровью» держал чуть крепче, чем позволяющий уйти. Словно ему нужно, чтобы я отказалась от магии.
А если вспомнить, что бабушкино ожидание возвращения закончилось беременностью неизвестно от кого…
– Значит, можно будет вернуться домой… – я склоняюсь к бокалам, рассматривая содержимое. Голова немного кружится.
– Да, домой, – подтверждает Санаду. – Ты ведь хочешь домой.
Как он говорил: принимая решение, я должна в него верить и желать.
Пузырящийся напиток пахнет персиками и клубникой. А красный – чем-то неприятным. Даже в этом меня подталкивают к определённому выбору.
Но я не хочу становиться одной из чокнутых своей семейки!
