Месяц прошел, но каждую ночь я возвращалась к нему. Смотрела в глаза, жалась к теплу, плакала на его плече от тупой боли и тоски не пойми о чем… Зато теперь стало понятно. Моя задержка — не ответ организма на стрессы и перелеты.
— Давайте принимать решение, — вернула меня в реальность доктор, и я медленно подняла на нее взгляд. — Вижу, что легким оно не будет. Беременность нежеланная?
Я медленно моргнула, не в силах протолкнуть ком в горле. Ее тон не понравился.
— Я только хотела бы знать, что все конфиденциально. — Голос охрип.
— Это главный принцип работы клиники, — уверила она меня.
— Я вам позже позвоню, — поднялась как во сне и вышла в коридор.
Как нашла двери в туалет — сама не знаю. Почему я не допустила такой исход и не пошла в другую клинику?! Если отец узнает…
Я сползла до пола и подтянула колени к груди.
***
Отец вернулся две недели спустя. Все, что меня интересовало — чтобы не нашли медведя. Они и не нашли. Молодец, умный зверь — не попался людям снова. А вот я в ловушке…
Я опустила дрожащие ладони на плоский живот. Как? Как так вышло? Один раз… такой страшный… и ребенок? Стоило только вспомнить, что это будет за ребенок, и меня начинало трясти. Мать до сих пор планирует пышную свадьбу, а у меня просто не осталось моральных сил объяснять ей, что никакой свадьбы не будет.
После возвращения я месяц просидела в тишине загородного дома, пытаясь забыть все, что произошло, и продолжить жить. Но оказалось, что жизнь безнадежно увязла в страшном кошмаре. Я будто попала из теплого течения в бурную горную реку… Думала, перемололо, но уже отпустило, и осталось только плыть дальше. А оказалось, что меня несет к обрыву…
Я кое-как собралась с силами и вышла из больницы. Но чем дальше уносили ноги, тем больше понимала — я не вернусь и не решусь прервать беременность. Пусть это будет мое самое идиотское решение, но я не смогу убить ребенка. Никакой психолог меня не отговорит от этого.
А дальше мысли взорвались и разнесли все надежды и планы. Пока никто не знал, что вся моя жизнь уничтожена до самого основания. Но начиналась другая… в которой мне предстояло выжить.
И родить ребенка от последнего в своем роде оборотня…
Дождь шел с самого утра. Я, как и всю последнюю неделю, сидела в машине у ворот перед жилым комплексом в центре Смиртона. Жизнь встала на паузу. А я гипнотизировала ворота, ожидая машину с номерами Аджуна.
Все, что мне далось узнать благодаря моим скромным связям — это что есть некая Виктория Арджиева, которая работала раньше в департаменте исследований и разработок, но потом вышла замуж за Рэма Арджиева и уехала в Аджун — резервацию оборотней за стеной.
И она была единственной, кто, как я ожидала, может мне помочь и… понять. Я пересмотрела все новости за эту неделю о ней и Рэме, перечитала прессу… Они растили двоих детей — старшего мальчика и младшую девочку. Виктория продолжала заниматься исследованиями, но уже на территории Аджуна. А я все ждала ее приезда, чтобы попросить о помощи.
Я потянулась за термосом и принялась откручивать крышку. Было холодно. Я мерзла везде. Внутри меня будто льдом напичкали, и он не только не таял, но и морозил внутренности. Понятно, что это последствия. Но я будто захлебывалась, не в силах с кем-то разделить это все. Мать ходила вокруг кругами, настаивала на том, чтобы я встретилась с Полом, терзала отца открыть ей правду о том, что случилось на базе. Но он молчал. Потому что не знает. А я не скажу, потому что она не поможет.
После новости о беременности я настояла снять квартиру в центре, наврала, что мне ближе к университету, удобнее готовиться к защите диссертации. Но вся эта ложь оседала тяжелым камнем на сердце. Я чувствовала, как становлюсь чужой в этом городе. Наверное, мне нужна была помощь. Но какому психологу расскажешь, что я беременна от оборотня? Я никому не верила.
Когда на улице вдруг раздался щелчок, я вскинулась, разлив чай на руку, и замерла, тяжело дыша. Перед медленно открывавшимися воротами стоял черный джип. Номер был не местный! И я рванулась из салона под дождь, даже не закрыв двери.
Мне нужно было успеть, пока джип не въехал внутрь. Настигнув машину, я забарабанила сначала по кузову, а потом и по затемненному стеклу. Джип неодобрительно замер. Боковое стекло водителя медленно опустилось, и на меня устремился тяжелый суровый взгляд Рэма Арджиева — я запомнила его из многочисленных фотоматериалов в сети. Но не готова была испытать на себе лично.
— Что вам нужно? — жестко потребовал он.
— Простите, пожалуйста, — сбивчиво затараторила я, — мне очень нужна Вика… Мне нужна помощь… Ее помощь…
— Кто вы? — повторил он с нажимом.
— Лали Спенсер, я дочь Грегори Спенсера, мы были вместе на северной исследовательской базе. И я… Они держали там белого медведя-оборотня в лаборатории…
На этом мои моральные силы кончились, и я обняла себя руками. Из глаз покатились слезы, но под дождем их вряд ли было видно.
Рэм сузил глаза, но тут щелкнула задняя дверь:
— Садитесь, — послышался женский голос.
— Машину свою закройте, — добавил Рэм.
— Спасибо! — Я кинулась обратно, подхватила сумку и захлопнула дверцу.
Вика ждала, придерживая свою, потом отсела к противоположному окну. На ее руках спала маленькая девочка.
— Здравствуйте, — тихо поздоровалась я.
— Привет, — улыбнулась она ободряюще.
Машина въехала на территорию комплекса и плавно покатилась к ближайшему дому, а я скосила глаза на ребенка:
— Она такая чудесная, — просипела я и прикрыла глаза.
Стало дико стыдно перед ними. Ворвалась к ним в машину, несу чушь… Но только теперь я понимала, что в полном отчаянии.
— Лали, постарайтесь успокоиться, — тихо заговорила Вика. — Все хорошо. Мы вас в обиду не дадим.
С моих губ сорвался нервный смешок, и я снова заплакала, прикрыв лицо ладонью:
— Простите…
Мы поднялись в квартиру, где Рэм забрал девочку и ушел наверх, а Вика позвала меня в кухню:
— Чай будете?
— Да, — кивнула.
— Сейчас принесу полотенце. Садитесь.
Меня удивило, что Рэм вдруг оставил жену с незнакомкой. А вдруг я больная на всю голову?
Я проследила за Викой, запоздало думая, что она — мое недостижимое, но такое манящее будущее сейчас. Красивая, уверенная в себе, несмотря на крутой поворот в жизни. Как бы в прессе не старались, все равно было понятно, что отношения с Арджиевым не были для нее подарком небес.
— Нам сказали, что твоя машина стоит недалеко от ворот каждый день, — вернулась Вика с полотенцем. — Так случилось, что мы знаем о тебе уже многое.
Наши взгляды встретились, когда она протянула мне полотенце.
— Понимаю, — кивнула я. — Видимо, ничего криминального вы не узнали.
— Вы — большая умница, Лали. Я восхищена вашими достижениями. Вам всего двадцать один, а вы уже доктор наук…
Я обняла чашку закоченевшими пальцами, чувствуя, что даже не знаю, с чего начать просить помощи. И выпалила главное:
— Я беременна от последнего в своем виде оборотня.
Вика медленно опустилась на стул напротив, пристально глядя мне в лицо, а я уже не могла остановиться. Впервые меня мог кто-то не просто выслушать, но и понять. Я рассказала Вике все: как ждала этой поездки, как восхищалась людьми, покорившими суровую природу… и как возненавидела потом каждого, причастного к издевательствам. Рассказать про ту ночь оказалось сложнее всего…
— …Я не хочу делать аборт, — тихо выдохнула после сбивчивого рассказа. — Не знаю почему. Не могу просто… Я стану причастной к этому, если убью ребенка. Не смогу потом жить…
Вика была потрясена тем, что услышала. Смотрела на меня большими глазами, не шевелясь. И тогда я решила, что ей будет проще, узнав, чего хочу от нее:
— …Я бы хотела, чтобы никто не узнал. Думала, может, возможно укрыться в Аджуне, родить ребенка… получить помощь, если она вдруг понадобится, потому что я ничего не знаю о том, что меня может ждать… Чтобы с ребенком ничего не случилось…