— А можно мы сбегает на «Ласточку»?
Побывать на отцовском корабле было нашей с Мамуком давней мечтой, но нас туда не пускали. Отец немного поколебался, но на этот раз дал согласие:
— Хорошо, только разгрузке не мешать, под ногами не путаться и слушаться боцмана. — Он громко свистнул, привлекая внимание невысокого, квадратного, бородатого мужика в цветастом халате, стоявшего на корме купеческой каравеллы, которая частично принадлежала отцу, и громко крикнул: — Сакол, присмотри за моими, они хотят побыть на «Ласточке»!
Тот в ответ лишь степенно поклонился. А мы, спущенные на землю, молнией метнулись к сходням, где, приплясывая от нетерпения, пропустили вереницу грузчиков и взобрались на судно. Разумеется, шнырять по кораблю нам особо никто не дал, но вот побыть на корме, глядя с раскачивающегося корабля на просторы моря, воображая себя отважными капитанами — покорителями морей, нам запретить никто не мог. Воображение рисовало самые разные картинки, Мамук так вообще от восторга разве что из штанов не выпрыгивал. Мне же было жутко интересно побывать на самом настоящем деревянном корабле. Нечто подобное я видела лишь однажды в музее, да и то внешний вид экспоната был далек от целостности, а здесь все можно осмотреть и потрогать, а про ощущения я уже и не говорю!
В голове вертелось: Она прошла, как каравелла, по зеленым волнам… Ведь именно на таком корабле я сейчас и стояла! Однопалубное, с высокими надстройками по краям, оно словно сошло с кадра какого-то исторического фильма! Мы с Мамуком воображали себя то пиратами, то доблестными военными. Брат и вовсе разошелся не на шутку и во всю махал своей палкой-мечом. Наконец, я подошла к высокому борту судна и вместе с Саколом стала наблюдать за разгрузкой. Тот все это время краем глаза следил за нами и посмеивался в бороду. В какой-то момент мне надоело просто смотреть, и я вежливо к нему обратилась.
— Сакол-аха, можно у вас кое-что спросить?
Тот удивленно приподнял брови:
— Ну, спрашивай, юная анна.
Обращением «анна» он сразу перевел меня в разряд незамужних девушек от десяти лет. Именно в этом возрасте у девочек здесь заканчивается детство и идет подготовка к замужеству, которое возможно практически сразу после начала месячных, которые здесь называют «крови», но не раньше тринадцати лет. Хотя чем богаче семья, тем позже девочку отдают замуж, но не позже шестнадцати. Дальше уже девочки становятся перестарками.
Для мальчиков минимальный возраст женитьбы составляет шестнадцать лет. Но опять же многое зависит от дохода семьи и обстоятельств. Данная торопливость, как я уже успела понять, вызвана ранним созреванием молодежи и такой же ранней смертностью, хотя те, кого миновали различные несчастные случаи, тяжелые — а здесь это значит неизлечимые — болезни и криворукие лекари, живут довольно долго даже по меркам моего мира.
Несмотря на вежливое обращение, сейчас это его «анна» означало, что он надо мной подтрунивает, но я не обиделась, ведь вопрос то он мне задать разрешил, да и сложно относиться серьезно к малявке с большими голубыми глазами и двумя тонкими растрепавшимися светло-русыми косичками.
— Скажите, а много ли сейчас в море пиратов?
Этот вопрос сильно волновал меня, ведь каждый раз, когда отец уходил в море, я большей частью переживала именно из-за пиратов, о которых в свое время много читала. Однако на все мои расспросы о них отец всегда смеялся и говорил, что воды Алого моря спокойны и такой напасти почти не знают. Я почему-то не до конца ему верила, ведь само название моря навевало самые разные ассоциации, поэтому решила спросить об этом постороннего человека.
— Пиратов, говоришь… — протянул Сакол. — Да, бывают, куда ж без них? Только в нашем море все-таки больше стоит бояться штормов, чем этой братии.
— А почему тогда море называется Алым?
Он несколько секунд озадаченно на меня смотрел, а потом расхохотался, да так, что даже голову запрокинул. Я немного смутилась и даже обиделась. Чего ржать-то так? Что я такого смешного спросила?
— Ох и насмешила ты меня, маленькая анна. Ты что, решила, будто море называется Алым из-за рек пролитой пиратами крови? — Он вновь хохотнул. — Боюсь, чтобы залить море кровью, не хватит и целой Эльмирантии. Благослови ее Всевышний в веках! — Он провел ладонями вдоль лица и соединил их на секунду под подбородком, отдавая дань всевышнему, после чего немного мечтательно продолжил: — Алое море называют так из-за удивительных восходов над ним. Нигде больше море в этот момент не принимает такой удивительный прозрачно-алый оттенок. Ученые мужи многих стран бились над разрешением этой загадки, но так и не преуспели.
— А откуда вы это знаете? — Непосредственно спросила я.
Будь я постарше, за такие вопросы можно было бы и огрести, но мне пока можно. Все-таки есть свои плюсы и в маленьком возрасте.
— Откуда знаю?.. Да вот несколько лет назад пришлось мне служить на одном корабле, недолго, правда, но не суть. Так вот, однажды капитан принял на борт занимательного старичка, который оказался ученым мужем и советником Султана Туранской Империи. Он и поведал мне о том, что изыскания в этой области ни к чему не привели.
— Ну не скажите! — задумавшись и обманувшись вполне взрослым ответом, протянула я. — Отрицательный результат — это тоже результат. Просто ответ нужно искать в другой плоскости…
Я подняла голову на боцмана и увидела, как его брови медленно поползли вверх. Да уж, я, наверное, тоже удивилась бы, выдай мне пятилетняя малявка такой спич. Дура! Привыкла, что никто меня серьезно не воспринимает и говорит как с ребенком, и забылась, когда со мной начали нормально разговаривать. Так можно и на костер отправиться.
— …Мне так однажды отец сказал, когда я рассказала, что у меня никак не получается найти длинную палку, чтобы сбивать яблоки с дерева, — лихорадочно начала выдумывать полную чушь.
— И как же он решил эту твою проблему?
— Он сорвал для меня яблоко сам.
Боцман рассмеялся вновь и отечески потрепал меня по голове:
— Ох, чувствую, и намается твой отец отбиваться от женихов!
Я, честно говоря, не поняла, к чему он произнес последнюю фразу, по крайней мере, моя пресловутая женская логика мужскую не постигла, но отвечать ничего не стала.
В этот момент с берега нам, подзывая к себе, помахал отец, и я, отыскав у борта Мамука, взяла его за руку и повела к сходням.
— Ну что, насмотрелись на корабль? — первым делом спросил родитель.
Мамук тут же с восторгом затрещал на своем не всегда понятном языке, выражая дикую радость. Я же только улыбалась и посматривала на отца, пока мы шли на выход из небольшого порта, на выходе из которого нас уже ждала запряженная лошадью коляска. Мы уселись, а двое грузчиков, следовавших за нами, загрузили внутрь несколько мешков. Видимо, подарки и всякие полезные для дома вещи. Наконец, когда Мамук немного примолк, я спросила:
— Отец, что нового в мире творится?
— Ох, сердечко, помяни мое слово, нас ждет много перемен, — задумчиво протянул отец.
Я насторожилась и, пихнув локтем Мамука, который опять решил влезть в беседу, снова спросила:
— А каких перемен нам ждать? Хороших или не очень?
— Нам? — Отец снова задумчиво вздохнул. — Даже и не знаю, сердечко. Но я все сделаю, чтобы к лучшему.
— Так что случилось-то? — взволнованно снова спросила я.
— Ничего, сердечко, ничего еще не случилось, и, даст Всевышний, не случится. Не бери в голову.
— Папа… — обратилась я к нему так, как обращалась только один на один или когда хотела вызнать что-то действительно важное.
Но на этот раз отец остался непреклонен:
— Я же сказал — все хорошо. Кстати, я привез вам на пробу кое-что интересное.
— Правда? — Я поняла, что отец мне ничего не расскажет, но была почти уверена, что скоро и так все узнаю. — И что же это?
— Зерна одного фархатского растения, из которых эти самые фархаты делают довольно своеобразный напиток. — При этих словах отец немного скривился.
