С торжествующим видом распрямилась, как будто плечи мои не были отягощены кольчугой, и дерзко поинтересовалась:
— Теперь ты согласен поговорить?
Он не сводил с меня злых глаз, изучая, как будто впитывая в себя, запоминая каждую черточку моего лица, не отвечая и не двигаясь. Вторая стрела прилетела следом за первой, а третья вонзилась в кончик сапога кинувшегося в мою сторону эрт Декрита, который рассерженно зашипел в ответ.
— Говори! — процедил супруг, осознав, что теперь ко мне так просто не подступиться.
Казалось, что в этот миг его разрывают на части неистовые эмоции, ведь еще никто и никогда не смотрел на меня так… яростно, будто готовясь убить на месте, но одновременно нежно, желая укрыть и спасти от всех, в том числе от самого себя.
Меня захватили в плен, захлестнули с головой противоречивые чувства, и я не знала, чего от него ждать — то ли демон собирается напасть, то ли тщательно подбирает слова, чтобы не наговорить лишнего и потом не пожалеть о сказанном. Мы замерли друг напротив друга, всего в трех шагах, так близко, но так недосягаемо…
Молчание нарушил Алэрин:
— Госпожа Ниавель, будьте благоразумны! Разъяренный ир'шиони во много раз страшнее грыра!
— О, да! Вижу! — злорадно усмехнулась. — В таком случае давайте не будем тратить попусту время: ни мое, ни ваше, и разойдемся с миром!
В светло-голубых глазах лорда горела неистовая решимость, пугающая и чарующая, и было так непривычно столь остро ощущать его ярость, вызывающую сильную тревогу. Не позволяя себе отступить, отвести взор, смиренно замолчать, покориться судьбе.
— Подойди, — выдавил Алэр, будто слово это далось ему с великим трудом.
— Нет! — мой ответ, краткий и четкий, звучал, словно приговор.
— Почему? — этот вопрос, заданный спокойным тоном, заставил меня изумленно вдохнуть и спросить самой:
— Зачем?
Услышала, как он скрипнул зубами, сдерживая бушующие внутри эмоции, и пояснил:
— Мне нужно знать, что с тобой все хорошо, и ты избавилась от колдовского медальона!
Речь Алэра меня удивила, заставляя вскинуть брови.
— Медальон остался у Зоряна, — невольно передернула плечами, одаривая мужа ледяным, презрительным взором, который он даже не заметил, а только повторил:
— Подойди!
— Нет! — я тоже могла быть упрямой и несговорчивой.
— Хорошо, — Алэр с шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы, — но ты все равно должна вернуться в Нордуэлл!
— Мой дом здесь! — сделала так, что голос не дрогнул.
— Госпожа, — вмешался эрт Авер, чтобы предотвратить бурю, которая неизбежно последовала бы в ответ на мою реплику. — Ваш дом — это весь север: и Нордуэлл, и Ар-де-Мей! Не нужно разделять эти два края! Одумайтесь, вернитесь к супругу, вам не справиться в одиночку! Враг и у нас, и вас только один — змея Беккитта! Давайте вместе сражаться против Кровавой королевы и ее слуг! Только объединившись в союз, мы выстоим в намечающейся бойне и сможем праздновать победу!
Меня охватило раздражение, но пока я все еще держала себя в руках. Помнила — это важно, потому нельзя поддаваться чувствам, одна ошибка потянет за собой другую, а там, как снежный ком, события рухнут на мои плечи, и я неизбежно проиграю. Демоны, определенно, не те существа, с которыми стоит играть, а если ввязалась в игру, то нужно доказать, что я серьезный противник.
Смотрела только на Алэра, он не отводил горящего бешенством взора от моего лица, потому сумел понять, что не отступлю и не сдамся, а схватить меня он не сможет, только уговорить, если очень постарается. Лорд ир'шиони привык, что люди повинуются любому его приказу, идут за ним, верные данной клятве, опасаются прогневать своего господина. Но я была другой, пусть боялась его до дрожи, но собиралась противиться до конца… смертельного. И Алэр вынужденно размышлял… злился, ломал себя, приходил в неистовство, но думал о том, как поступить со мной, как настоять на своем, вынудить меня вернуться…
— Знаешь, — тихо молвил он, — что произошло с ильенграссами после твоего побега? — и, стараясь посеять в моей душе сомнение, тревожа ее печальными словами, пояснил. — Они умирают… мучительно… медленно, их корни горят в диком пламени, а ветви скукоживаются на воздухе, точно это яд, а не живительный газ. Он разъедает стволы ильенграссов, отчего по коре струится черная кровь, наполняя пространство вокруг моего дома смрадом, который проникает сквозь камень, губит людей, оживляет мертвых, и они беспокойно воют в крипте, мешая обитателям спать, требуя меня вернуть ту, что я пообещал оставить нам…
— Ты вполне способен заставить Духа умолкнуть, навеки заточив его в темнице! Не нужно взывать к моей совести и пытаться разбудить жалость! Она не для твоих подданных! Я должна позаботиться о своих людях! — все, о чем он рассказал, так живо, так ярко нарисовало мое воображение. А совесть и жалость несвоевременно проснулись, да еще память подкинула мне незваные воспоминания, клятвы и одно мимолетное обещание. Громко высказываясь, сообщая Алэру свое мнение, я гнала прежде всего то, что стояло между мной и Ар-де-Меем.
Супруг криво усмехнулся, как будто прочел все мои мысли, и озвучил свои:
— Разве не ты слушала клятвы моих подданных? Или не твой голос звучал в моем саду, когда ты соглашалась принять их в свою жизнь? Не ты кивала жрецам, обещая любить и заботиться обо мне вечно? — насмешка превратилась в торжествующую ухмылку. — Это была ты, моя госпожа! Не ведаю, что подвигло тебя ответить «да»: мимолетный порыв, трезвый расчет или что-то иное, но ты стала частью Нордуэлла и моей супругой! Потому я не отступлю, не отпущу тебя, не позволю скрыться, а если все же ты опять исчезнешь, то я найду тебя… выслежу, будто охотник зверя, пойду по твоим следам, отыщу твое убежище и уничтожу… О, да, моя Ниавель! Уничтожу, сотру с лица нашего мира… но, к твоему огромному сожалению, не тебя… а тех, кто тебе дорог… всех… Даже братьев и сестру, которых ты оставила на юге и, поверь, ты будешь благодарить Беккит за то, что она укрыла их на время от меня… от моего гнева, от моей боли, от моего безумия…
Паникуя, я сказала:
— Зачем тебе все это? Зачем это мне? Мы такие разные, не похожие, противоречивые, созданные ненавидеть друг друга едва ли не с рождения!
— Ты часть Нордуэлла! — четко, желая, чтобы я раз и навсегда уяснила эту истину, отозвался Алэр, повергая меня в еще большее раздражение.
Потому, не думая, выпалила:
— Тебе некого обвинять, кроме себя! Ты знал, а я — нет! Мог хотя бы спросить у меня позволения!
— Для чего? Чтобы услышать твой отрицательный ответ, увидеть твою истерику? — покачал головой и устало продолжил. — Все решено за нас, Ниа, но если разобраться, Хранители не так уж и не правы!
— О! Только не нужно пафосных речей! Не верю, что ты настолько доверяешь нашим Хранителям! Наверняка, не единожды пытался спорить с ними!
— Бывало… — откликнулся демон очень ровным тоном, что настораживало еще сильнее. — Но в отличие от тебя, моя милая женушка, — он всячески напоминал о нашем родстве и старался подчеркнуть его, — я не обиженная девчонка, отчаянно доказывающая всем понемногу, что она великая королева севера, способная самостоятельно решить свои многочисленные проблемы, на деле не справляясь ни с одной из них! Думаешь, сбежала от меня? Думаешь, нашла себе любовника? Считаешь, что можешь сладить с Беккиттой? Не смеши… Хранителей…
— Да, я королева! — яростно перебила его я, — а вот ты всего-навсего лорд! Жалкий, мелкий… — поняла, что перегнула палку, умолкла, пытаясь мыслить рационально, а не злить ир'шиони еще больше.
В голове царила такая сумятица, что и грыр не сумел бы разобраться в моих думах, а вот напакостить, вполне… Выдохнула, а супруг отпрянул так, будто я его ударила. Острые когти вспороли ладони, когда он стиснул пальцы, и я униженно прохрипела:
— Прости…
Через силу Алэр улыбнулся:
— Девчонка… а я стратег… Потому все еще разговариваю с тобой! Ниавель, мы с тобой не враги! Вся вражда должна остаться в прошлом! Мой отец всегда хотел объединить север, но не посредством войны!
