В глазах матери набухли слезы и крупными каплями скатились по морщинистому лицу, но даже отклика в душе не было на эту картину, мне было все равно.
- Алена. А как же я? Дочка. Как же я буду? – тихо проговорила она и бросив фото на пол, торопливо ушла из квартиры, лишь гулко хлопнула железная дверь.
Я обхватила себя руками за плечи и опустившись на колени тихо заплакала, раскачиваясь из стороны в сторону. Боль, что привычно заворочалась в груди, с удовольствием вгрызалась ядовитыми клыками в беспомощную жертву, с наслаждением впрыскивая яд отчаянья и безысходности.
Ей никогда не вернуть их, не посмотреть в его глаза, не обнять ее маленькое тельце. Коленка неловко скользнула по разбитому стеклу, резкая боль привлекла внимание, Алена подняла рамку и вытащила разбитое стекло испачканное в крови. С фото на нее смотрела рыжая маленькая девочка в окружении леса, на заднем фоне стоял небольшой домик, а с левой стороны блестело отражением солнечного света гладь не большого озера.
Решения, которые порой меняют судьбу человека, принимаются вот так поспешно, на эмоциях. Но эти же решения, бывает не просто меняют судьбу человека, а переворачивают все мировоззрение стирая границы реальности.
Я достала телефон молясь про себя, чтобы номер был в контактах и он не сменил его.
Гудков долго не было, но вот раздался один, а затем и другой, а еще через пару секунд глухой голос спросил:
- Але-у. Кто там?
- Деда Герасим, это Алена, - громко проговорила я в трубку, зажимая коленку, из пореза которой продолжала сочиться кровь и чувствуя в душе не ясную радость от звука его голоса.
- Кто-кто? – переспросил старческий голос.
- Алена, - проговорила еще громче. – Алевтины дочь, вашей племянницы.
- А-а-а, Аленка. Дочка, сто зим тебя не слышал. Как ты? – узнал ее старик.
- Деда Герасим, я по делу. У вас домик в лесу сохранился? – спросила проведя рукой по снимку.
- А то, как же. Стоит родимый, только я там, почитай лет пять не был. Ты отдохнуть семьей, али компанией? – старик явно улыбался в телефонную трубку.
- Нет, деда. Я одна там хочу побыть. Детство вспомнить. Можно? – спросила и затаила дыхание.
Дед Герасим был прекрасным человеком, но мужчиной старой закалки, то есть женщина должна быть за спиной мужика и никак иначе. Собственно можно было и солгать, да только дед терпеть не мог вранья, а ложь всегда выплывет. Тут и хорошие отношения потеряются и поганой метлой из дома погонят, вот такой вот дед.
- Аленка, ты же знаешь, для семьи мне ничего не жалко, но одну не пущу. Вот с Пашкой твоим, добро пожаловать, а так нет. Послушай совета, выкинь блажь из головы и мирись, нече обиду таить. Добро?
- Как скажите, деда. – Прошептала помертвевшими губами. Скомкано попрощалась и нажала на отбой.
Смутная надежда на что-то хорошее, давшая маленький росток была растоптана на корню. Я даже не нашла в себе сил разобрать бедлам, что устроила мама. Скинув туфли прошла в свою спальню и как есть в одежде завалилась на постель закутываясь в одеяло, как в кокон.
Ей снился сон, где Паша обнимал ее крепко-крепко, он смотрел своими лучистыми глазами и что-то говорил, а она просто вглядывалась в родное лицо, мечтая чтобы это длилось вечно. Тогда уйдет боль, что терзает ее, Пашка поможет и поддержит, они вместе переживут все неприятности, как бывало и раньше. Вдруг его хватка стала сильнее, настолько, что стало тяжело дышать. Он сжимал ее тисками, а потом резко приблизился вплотную к ее лицу и четко проговорил: «Вставай! Пора уже отпустить прошлое! Вставай, говорю!» - он встряхнул ее и Алена проснулась. Она запуталась в одеяле, что душило ее, а в зале разрывался телефон известной мелодией «Кампанелла» Паганини, Пашка очень любил ее слушать. И когда только она поставила эту музыку?
Выпутавшись из одеяла она прошла в зал запнувшись о коробку, тихо чертыхнувшись взяла с пола телефон. На дисплее отражался номер телефона подписанный «Дед Герасим».
- Алло, - нажимая на прием проговорила в трубку, голос хрипел после тяжелого сна.
- Алена, это Герасим, - послышался смущенный голос старика. – Ты прости старого дурня. Старый я, хоть это и не оправдание! В общем, если ты не передумала, можешь ехать в домик насколько хочешь и когда хочешь. Ладушки? Але-у, доча, ты здесь?!
- Да. Да деда, здесь. – Я пыталась разогнать туман сна, вникая в слова говорящего на другом конце линии. – Я могу в домик поехать, одна? Вы разрешаете?
- Да, Аленка. Когда хочешь, тогда и езжай. Дорогу помнишь?
- Ага. То есть да, я помню конечно. А ключи?
- Что ты, Аленка. Какие ключи, что там красть-то. Тем более, домик в такой глуши, туда не каждый добраться сможет. Тебе нужно продуктами запастись, да постельным бельем. В Чертановке найдешь Ваську-колдуна, он тебя проводит туда и придет за тобой, когда скажешь. Добро?
- Да, деда. Спасибо вам! – чувство облегчения заполнило меня, отодвигая привычную боль и давая возможность дышать ровно.
- Да что там. Ты заезжай в гости, что ли. А то сто зим тебя не видел. И Ален, - он помолчал немного, словно не зная как сказать. – Ты подумай еще раз. Одной там страшновато будет. Ну давай, прощевай, доча. – попрощался неловко старик и отключился.
Не откладывая в долгий ящик я вытащила сумки и начала собираться, не обращая внимания на коробки стоящие по всему полу. Удобные вещи, все для гигиены, два комплекта постельного, большая аптечка на всякий случай, все уместилось в две небольшие сумки. Вытащив все продукты, что были в холодильнике, положила их в мусорный пакет и завязала. Вроде все, за день она выспалась, так что надо отправляться. Взгляд задержался на черном дереве и поддавшись импульсу, я уложила футляр со скрипкой в спортивную сумку к одежде. Переоделась, обработала порез на коленке и вышла из квартиры, закрыв за собой дверь.
Постучавшись к соседке,
