малолетняя мочалка изо всех сил морочит бедному больному мальчику голову. Правда, их отношение ко мне значительно смягчилось, когда из независимых источников выяснили, что заходя после школы к Валерке, я не гнушаюсь помогать ему в житейских мелочах… Да, и утка, и судно, и помыть-умыть, да и с ложечки покормить. Прям как санитарка какая-то. Но не оставлять же человека беспомощным, если у настоящих санитарок до него руки не доходят.
Хотя, с другой стороны, забавно думать, что подобная работа может сделать из тебя чье-то божество.
Когда же мой подопечный выписался из больницы, его родители, узнав, что обоготворение относится не к половому влечению, а чуть ли не к религии, испытали повторный шок. Валерка мгновенно был отправлен к психиатрам и психологам. Даже меня почти добровольно сводили к ним. Однако спокойствие в родительские души пришло совершенно с неожиданной стороны. Как рассказывал Валерка, на каком-то семейном застолье его папаша под рюмочку поделился печалями со своим сколько-то-юродным родичем Степаном. Тот, будучи не шибко интеллектуальным, но душевным мужиком, задал один простой вопрос: «А как она (то бишь я) этим пользуется?» Отец моего паладина несколько подрастерялся, и ничего серьезнее «посмотрела странно», да «он ей дважды сумку из школы таскал» припомнить не смог. Родственник, выслушав обвинения, погрустнел, и с какой тоской сказал: «Идиоты! Да если б девка у моего обалдуя так себя вела, я сам бы молиться на нее начал!» Аргумент произвел должное впечатление на Валеркиных родителей, подвигнув их к решению слегка снизить давление на сына. А потом они привыкли, и даже приспособились использовать мой авторитет. То есть капали на мозг не ему, а мне, чтоб я ему сказала. Особенно добивали просьбы присмотреться к его новой девочке и сказать «ничего непонимающему»…, точнее, вынести вердикт, мол, они не пара.
Но это тоже будет потом. Пока же они просто примирялись с фактом, что слово какой-то прыщавой девчонки для их сына значит ну очень много.
Да, прыщи стали третьим глобальным изменением в моей жизни. Причем началась эта зараза как-то внезапно. Проснулась одним непрекрасным утром, а на щеке зреет красная блямба. Бабушка по этому поводу сильно запереживала, а я восприняла появление прыща очень спокойно… поначалу. Потом неожиданно «вызрел» здоровый болючий «рог» на лбу. Пара мелких на носу… И буквально через неделю я тоскливо пялилась в зеркало, на усыпанную прыщами физиономию. А они еще украсили мои плечи, спину и даже мочку уха не пощадили.
Бабушка, конечно, устроила мне тур по врачам и косметологам, но прыщи оставались абсолютно равнодушными к их кремам маскам и прочим рекомендациям. Школа же мгновенно отозвалась на мою беду прозвищем Червоточинка. Я в ответ словесно нарезала ломтиками любого, кого подозревала в ехидных намеках на мою красоту. Поэтому некоторое время спустя многие верили, что меня так нарекли не за внешность, а за ядовитую языкастость. С другой стороны, мне вроде как обидное имечко чем-то приглянулось, и постепенно, с Валеркиной подачи, в школьном общении оно практически вытеснило настоящее.
А еще я всё-таки занялась своим физическим воспитанием. Правда, далеко не с первой попытки. И дело не только в слабохарактерности и боязни показаться смешной… Хотя кого я обманываю, в этом тоже. Однако основная проблема заключалась в поиске тех, кто отнесется ко мне серьезно. Ну и, конечно, финансы. С последним у нас было не сказать, чтоб туго, но и не особо густо. Бабушка обеспечивала питание, дед взял на себя прочие расходы. Родители чуток подкидывали поначалу… А потом папа женился и пообещал порадовать меня братиком. Мама, переехав в другой город, как бы тоже новую семью завела. Они собирались расписаться, как только ее будущий супруг сделает операцию по смене пола… В конце концов, у мамы все стало хорошо. Как признавал дед, мужичонку ей неплохого выстругали. Они даже ребеночка завели. Но вот когда мама только поделилась с нами новостями, то квартира у деда буквально провоняла валерьянкой.
Впрочем, как бы не складывалась родительская личная жизнь, все неизменно приводило к урезанию моего финансирования. Причем заметному урезанию.
К сожалению, деньгами список проблем с самообороной не исчерпывался, поскольку не было ясности, где и чему учиться. В принципе, в округе различных бойцовых клубов образовалось вагон и тележка, но когда я входила в зал, то не видела ничего, кроме животного мужского желания пообщаться поближе. Их даже прыщи не отпугивали. В очередь гады вставали, чтоб показать некие особенности приемчиков. И главное девиц везде в принципе хватало, но носители Y-хромосомы бросались на меня как, муравьи на сладкое. Причем именно муравьи, так как насекомые с крылышками, насытившись, улетают, а эти прут нескончаемой толпой.
Отгадку «загадочной мужской души» после расплевывания с очередным клубом дал мне дед. Он просто поставил мое фото рядом с «Русской Венерой» (конечно, не оригиналом) и попросил найти… нет, не отличия, а наоборот. Проще говоря, мои пропорции таковы, что в мужском сознании мгновенно тренькает струна родопродолжения, резонирует и требует идти на контакт. У них, понимаете ли, как у животных, на силуэт инстинкт срабатывает. К тому же в бойцовских клубах народ с повышенным тестостероном. И тут, сюрприз, являюсь я в спортивном костюмчике по фигурке.
После дедовых мужских откровений моя самооценка претерпела существенные изменения. Поэтому если раньше, думая о себе как о чересчур полной, даже толстой особе, я обреченно тянулась к бесформенной, мешковатой одежде, поскольку стеснялась выставлять свои телеса в обтягивающем, то теперь, не желая становиться добычей, без малейших сожалений выбирала тот же самый невыразительный стиль ради маскировки. Дед решение своего солнышка радостно приветствовал. С бабушкой же мы после сверх бурных многодневных обсуждений, сумели прийти к компромиссу: в моем шкафу будет нормальная, с ее точки зрения, одежда, а она не будет ворчать, что мой повседневный наряд не подчеркивает богатство фигуры.
Как ни странно, но наш договор по-новому высветил для меня мир одежды. Хотя, возможно, перемена в восприятии произошла из-за того, что бабушка стала по-женски откровеннее. Линии разрезов, вышивки, украшения, перепады цвета и структуры материала, показная небрежность и намеренная аляповатость, ну и, конечно, оголенности, утратив чисто эстетическое значение, стали нести ощущения мужского внимания. Желанного мужского внимания. От которого кожа становится бархатной изнутри, рождая где-то в глубине шарик ярко-светлого счастья… Ну, по-разному у всех взросление проходит. У меня, например, проходило именно так. Но чисто теоретически, поскольку практически максимум, что вызывало окружающее мужское народонаселение, это ноль эмоций. За исключением родных, к которым, как ни странно, стал причисляться и Валерка
Осознание своего отношения к паладину свалилось
