тряпичная кукла Эсмеральда.
— Мама, дом просто чудо! — Бри прижалась к нам с Мэнди крепким, стройным телом. На мгновение она стиснула меня в объятиях, а затем наклонилась и поцеловала в лоб.
— Я так тебя люблю, — добавила она дрогнувшим голосом.
— Я тоже люблю тебя, милая, — ответила я, сглотнув подступивший к горлу комок, и коснулась ее усталого сияющего лица.
Она забрала у меня Мэнди и с привычной ловкостью уложила ее головку себе на плечо.
— Пойдем, дружок, — сказала она Джему, ласково ткнув его ногой. — Пора спать.
Он что-то буркнул и приподнял подбородок, но тут же вновь провалился в сон.
— Ничего, я его понесу. — Роджер склонился над мальчуганом и с тихим ворчанием взял его на руки, а затем повернулся к нам. — Вы тоже идете? Я могу вернуться и присмотреть за костром — только уложу Джема.
Джейми покачал головой и обхватил меня рукой.
— Не беспокойся. Мы еще посидим, пока дрова не догорят.
Едва волоча ноги, они медленно двинулись вниз под бряцающий аккомпанемент содержимого сумки Брианны. В доме Хиггинсов, где им предстояло провести ночь, слабо мерцал свет: должно быть, Эми зажгла лампу и отодвинула служившую занавеской шкуру.
Джейми по-прежнему сжимал в руке стамеску; не сводя глаз с удаляющейся фигурки дочери, он поцеловал холодный металл — как когда-то целовал рукоять своего кинжала, давая нерушимую клятву.
Он убрал стамеску в спорран и обнял меня сзади, уткнув подбородок мне в макушку. Мы стояли и смотрели, пока семейство Маккензи не скрылось в темноте.
— О чем думаешь, саксоночка? — ласково спросил Джейми. — Я заметил мрачные тучи в твоих глазах.
— О детях… — неуверенно ответила я. — То есть… это чудесно, что они вернулись. Думала, что никогда их больше не увижу, и вдруг… — Я смахнула слезы от переполнявшей меня радости. И благодарности судьбе за подаренный шанс вновь стать одной семьей. — Теперь мы сможем видеть, как растут Джем и Мэнди, быть вместе с Брианной и Роджером.
— Да, — сказал он с улыбкой. — Но?..
Я колебалась, подыскивая нужные слова.
— Роджер намекнул, в их времени что-то случилось. По-видимому, что-то действительно ужасное.
— Брианна сказала мне то же самое. — Его голос стал жестче. — Только ведь они уже жили раньше в этом времени. И знают, что здесь происходит и чего ожидать.
Война. Именно о ней говорил Джейми. Я вцепилась в обхватившие меня за талию руки.
— Не думаю, — тихо сказала я, глядя на раскинувшуюся внизу долину. Путники давно скрылись в ночи. — Тот, кто там не был, ничего не знает.
Ничего не знает о войне…
— Да, — сказал Джейми и молча прижал меня к себе, нежно погладив мой шрам от мушкетной пули, полученной в битве при Монмуте. — Я понимаю, о чем ты, саксоночка. Когда увидел Брианну и ребятишек — думал, сердце разорвется от радости. Я так тосковал по ним, — и в то же время меня утешала мысль, что они в безопасности. Но теперь…
Сквозь ткань накидки я ощущала медленные, ровные удары его сердца. Он тяжело вздохнул, и в этот момент в костре вдруг вспыхнула смола: целый сноп искр взметнулся ввысь и растворился в ночи. Словно напоминание о войне, которая медленно сжимала вокруг нас огненное кольцо.
— Вот смотрю я на них, — вновь заговорил Джейми, — и сердце наполняется…
— …страхом, — прошептала я, еще крепче прижавшись к мужу. — Безумным страхом.
— Точно, — кивнул он. — Именно так.
* * *
Мы еще немного постояли, вглядываясь в темноту и надеясь вернуть ощущение радости. Окно Хиггинсов по-прежнему мягко светилось на дальнем конце участка.
— Девять человек под одной крышей, — сказала я.
И вдохнула холодный, пахнущий хвоей ночной воздух, представляя девять спящих во влажной духоте тел. Наверняка там сейчас и шагу ступить негде: все горизонтальные поверхности заняты людьми, а над очагом дымится чайник и котел с похлебкой.
У Хиггинсов зажглось второе окно.
— Четверо из них — наши, — со смешком заметил Джейми.
— Надеюсь, они не спалят дом, — проворчала я. Из печной трубы повалил дым и искры: кто-то подбросил в огонь дров.
— Не спалят. — Он развернул меня лицом к себе и тихонько сказал: — Я хочу тебя, a nighean. Ляжешь сегодня со мной? Может, это наша последняя ночь вдвоем на долгое, долгое время.
Я собиралась было сказать «Конечно!», но вместо этого зевнула во весь рот, едва успев прикрыть его рукой.
— Ой! Извини, я не хотела — нечаянно вышло.
Он тихонько рассмеялся. Качая головой, расправил скомканное лоскутное одеяло, на котором я сидела, опустился на колени и протянул мне руку.
— Приляг со мной, саксоночка! Посмотрим на звезды. Если через пять минут не заснешь — раздену тебя и буду любоваться твоим обнаженным телом в лунном свете.
— А если засну? — Я сбросила туфли и опустилась рядом с мужем.
— Тогда даже не буду стаскивать с тебя одежду.
Костер горел уже не так ярко, хотя дров было еще достаточно; разгоряченный воздух касался лица и шевелил волосы на висках. Крупные звезды рассыпались, словно бриллианты, оброненные небесным воришкой. Я поделилась этой метафорой с Джейми, но он лишь фыркнул в ответ. Однако потом прилег рядом и восхищенно вздохнул, любуясь чудесным зрелищем.
— Красиво! Вон там — Кассиопея, видишь?
Я посмотрела в направлении его кивка и покачала головой.
— Ничего не смыслю в созвездиях. Знаю только Большую Медведицу и еще могу показать Пояс Ориона. Куда он, черт возьми, подевался?.. И где-то рядом должны быть Плеяды, верно?
— Они входят в созвездие Тельца — которое возле Охотника. — Он вытянул руку, показывая, куда смотреть. — А это — Жираф.
— Не выдумывай! Нет такого созвездия — иначе я бы о нем слышала.
— Его сейчас просто не видно, но оно существует. Если уж на то пошло, сегодняшние события куда больше похожи на выдумку.
— Пожалуй, ты прав.
Он обхватил меня рукой, я повернулась на бок и прижалась щекой к его груди. Мы молча смотрели на звезды, слушая шелест ветра в листве и спокойное биение наших сердец.
Прошла целая вечность, прежде чем Джейми пошевелился и вздохнул.
— Таких звезд не видел с той ночи, когда мы зачали Фейт.
Я удивленно приподняла голову. Мы редко упоминали Фейт — мертворожденную дочь, навеки поселившуюся в наших душах. Нам не нужны были слова, чтобы понять чувства друг друга.
— Откуда ты знаешь, когда именно мы ее зачали? Я вот понятия не имею.
Он медленно провел пальцами по моей спине и принялся ласково массировать мне ягодицы. Будь я кошкой, непременно бы замурлыкала.
— Ну, могу и ошибаться, но мне всегда казалось, что это случилось в ту ночь,
