В целом, меня устраивает.
Смотри-ка, Марьяна, у тебя появилось временное убежище.
Глава 2
Со стороны послышалось тихое жужжание. Я даже не сразу сообразила, что это, а вот Платон напрягся и, сделав несколько шагов в сторону барной стойки, взял с нее… мобильный?
— Вот… — фразу он закончил одними губами, и это явно было какое-то ругательство. Он сделал над собой видимое усилие и взял трубку. — Привет, брат.
Я не слышала, что там ответили, но, учитывая, что Платон отнес трубку в сторону и несколько секунд переждал, прежде чем снова поднести к уху, на том конце провода кто-то был явно недоволен.
— Не понимаю, о чем ты, — тон Платона был скучающим.
А вот я, наоборот, прислушалась со всем вниманием и даже специально подошла ближе. Брат? Еще один Адрон? Или у него другая фамилия? Быть может, он тот самый, что мне нужен?
— Что я делал? Ммм… — Платон изображал глубокую задумчивость. — Я проснулся, позавтракал матушкиной стряпней, принял ванну, прогулялся по саду, почитал Стендаля. Что я тут могу еще делать?
В его голосе было столько искреннего возмущения, что если бы я сама не была живым свидетельством того, что Платон провел утро совершенно не так, то ни за что бы не усомнилась.
Видимо, и на собеседника эта игра сработала, потому что, когда я медленно обошла стол по кругу и подалась ближе, чтобы расслышать, что же говорит тот, голос был обеспокоенным:
— Платон… Твоя душа была на волоске. Я едва удержал ее. Я звонил семь раз. Ты не брал трубку. Что я еще, по-твоему, должен был думать?
— Ну заглянул бы в будущее и узнал бы, ты же умеешь, — безразлично откликнулся Платон.
— Думаешь, я не пытался? Ты опять поставил блок против моей силы! — На этот раз человек на том конце (или, скорее, нечеловек) рявкнул так, что я бы услышала и с другой стороны комнаты.
— Возможно, случайно. — Платон был абсолютно спокоен. — Знаешь, как там отец говорил? Спонтанное проявление силы.
— Леший тебя побери, Платон! Как ты не понимаешь, мы о тебе беспокоимся!
— А вот не надо обо мне беспокоиться, — впервые за весь разговор в голосе мужчины промелькнули хоть какие-то эмоции. Он резко повернулся ко мне, так что я не успела отпрянуть. В глазах явственно читалось: «Подслушиваем?».
Подняла руки вверх, показывая, что сдаюсь, и сделала два шага назад. Зато сколько я всего выяснила. Значит, у моего нового знакомого есть некий брат, и он умеет видеть будущее. Как бы теперь еще уговорить его заглянуть в мое и проверить, нет ли в нем Нику на горизонте.
— Угу. Хорошо… — Платон снова принял скучающий вид. — Да, буду ждать. Если надумаю умирать снова, обязательно предупрежу тебя. До свидания.
Он отключил трубку, а затем недовольно поморщится.
— Надо срочно убрать машину. Мой параноик-брат почувствовал, что мне было плохо, и вызвал врача.
— А сам он сюда не приедет? — я постаралась не выдать своего интереса.
— Нет, это вряд ли.
«Жаль».
Следующие полчаса Платон загонял машину в ангар на краю участка (там внутри оказался целый автопарк из тачек разных марок), затем придирчиво оглядывал местность перед домом.
— Никто не должен знать, что ты выходил? — на всякий случай уточнила я, когда мы уже вернулись внутрь дворца.
— Ты сама догадливость, — с иронией заметил Платон, указывая мне следовать за ним. — Куда бы тебя спрятать…
Он задумчиво провел по губам указательным пальцем, и я невольно отметила, какие у него длинные эти самые пальцы. С такими хорошо быть или пианистом, или хирургом.
— Тут столько комнат, — я пожала плечами, — запрусь в какой-нибудь на верхнем этаже и буду сидеть, пока твой доктор не уйдет.
— Не вариант, — поморщился Платон. — Он синестетик.
— Специалист по аурам? — я присвистнула. Нанять такого дорого стоит. Хотя, с другой стороны, судя по дому и машинам — проблем с деньгами Адрон не имел.
— Угу. В пустом доме он почувствует тебя на раз-два. Хотя тут есть одна экранированная комната, но… — Он недовольно поджал губы, в этот момент с улицы через открытое окно послышался шум шин, крутящихся на гравийной дороге. — Чертов братец, — процедил Адрон и толкнул меня к большому пустующему камину. — Лезь внутрь.
— Что? Но куда, как? — сопротивляться, когда тебя буквально силой толкают, было невозможно, тем более мужчина был гораздо сильнее, но куда надо лезть, я не понимала. Он хочет, чтобы я в трубу спряталась?
— Лезь. — Он затолкал меня, и едва я, согнутая в три погибели, оказалась в камине, сдвинул что-то на полке чуть выше. — Главное — молчи, что бы ни увидела и ни услышала. Поняла?
Не успела я ответить, как каменная стена позади отъехала в сторону, и я провалилась в полутемную комнатку. Я поднялась на ноги, осмотрелась. Дверца, через которую я попала сюда, уже захлопнулась, и на её месте была кирпичная кладка, ничем не отличимая от настоящей.
Посередине стоял огромный дубовый стол, за ним девять массивных стульев. По четыре с каждой длинной стороны и один, с чуть более крупной спинкой, с торца.
Единственный же свет в комнате шел от окна. Хотя на самом деле это было не совсем окно. Я подошла к стеклу, разглядывая в него гостиную, из которой только что попала сюда. С той стороны это было большим зеркалом в золоченой оправе.
Интересно, много в этом доме таких вот комнат? Если останусь тут ночевать, надо будет обязательно проверить все зеркала там, где решу спать, чтобы точно были обычные.
Платон же тем временем взял с полок какую-то книгу. Открыл словно бы наугад и вальяжно уселся в кресло, перекинув ноги через подлокотник.
Доктор показался буквально через полминуты. По тому, как блестел от испарины лоб, как тяжело дышал этот седобородый старик — было ясно, что он торопился. Боялся не успеть. И ожидал увидеть пациента как минимум при смерти.
Невольно в ушах прозвучали слова брата Платона: «Как ты не понимаешь, мы о тебе беспокоимся!». И ведь это было правдой. Я не знала, почему этого мрачного типа тут заперли, но, кажется, так или иначе, ему не желали зла. Ну или, по крайней мере, смерти.
— Александр Анатольевич! Какими судьбами… — Платон вскинул голову, округлил глаза, словно действительно появление врача было самой удивительной вещью на свете.
«Каков артист!»
Доктор же без лишних слов, стараясь не поддаваться на манипуляции, сразу принялся обследовать пациента. Вскинул руки, вызвав магический свет между ними, и начал водить над Платоном. Затем достал из чемоданчика небольшой металлический прибор и несколько раз покрутил вокруг головы мужчины.
— Будьте так любезны, не соблаговолите ли разрешить… — Платон недобро прищурился. — У вас там на курсах целителей, или где вы там обучались, врачебной этике вообще учат?
— Откуда у вас такая неприязнь к тем, кто хочет помочь? — вздохнул врач, убирая свою железяку. — Как я и говорил, лечение, на котором вы настаивали, не сработало. Вам стало только хуже. Ваш брат очень за вас беспокоится, и я вижу: не зря. Состояние ауры критическое. Удивительно, что вы сейчас еще не на смертном одре, а находите в себе силы язвить.
Александр Анатольевич снова полез было в чемоданчик, но Платон перехватил его руку.
— Мне нужно, чтобы вы продолжили лечение.
— Я продолжу, просто это будет не…
— Это будет то, что говорю я, — отрезал Платон, перебивая доктора.
— С ума сошли? Меня наняли ваши братья, и, если вы сдохните, мне отвечать перед ними.
«Братья?» — моментально зацепилась я. Так значит, Адрон у нас не только Платон и тот, кто видит будущее, но есть еще как минимум один? Любопытно…
— А если не продолжите, я настою, чтобы вас сменили, — голосом Платона можно было морозить лед. — Уверен, ваш оклад вам нравится.
Но Александра Анатольевича оказалось не так просто продавить:
— Хотите, чтобы я ушел – пожалуйста. Никакие деньги не стоят потери репутации. — Он вырвал свое запястье из чужой хватки и принялся закрывать чемоданчик, всем своим видом показывая, что собирается уходить.
