— Вот он, ваш этот паразит! — старушенция тыкала узловатым пальцем в Фысю. — Натащили тут всяких, о людях не думаете!
Фыся прижала уши и прикинула, зашипеть или удрать, но на пути пальца внезапно выросла Луковка, заслонив кошку своим широким телом.
— Мать, что стряслось-то у тебя?
Фыся навострила уши. Мать?
Начальник устало вздохнул и вышел вперёд.
— Не так, — сказал он Луковке, а потом повернулся к старухе, которая продолжала ворчать вполголоса. — Заявитель-хон, изложите суть претензии.
— Чего-сь? — фыркнула бабка, уставившись на него. Фыся тихонько повторила волшебные слова, и её кошачий слух уловил, что Луковка тоже повторяет.
Начальник отодвинул девицу и сам сел за свой бывший стол. Старуха быстро сообразила и умостилась на табурете напротив. Все три женщины с интересом наблюдали, как он достаёт из стола бумажку с письменами и линиями и начинает в ней что-то писать.
— Имя, время события, место проживания, суть жалобы…
— Индюков моих демон твой крадёт! — оборвала его бабка. — Что ты, имени моего не знаешь, живёшь тут с малых лет!
— Я знаю, а Ахмад-хон — нет. Хотите сами перед ним отчитываться? Нет? Тогда вот бланк, пишите.
Упоминание старшего человека на бабку произвело впечатление, и она дрожащей рукой вписала какие-то закорючки на лист. Фыся повторила и эти волшебные слова. Хос ведь велел ей учиться говорить по-человечески.
— А про то, что вы тут зверинец развели, он знает?
— А то как же. Сам лично приезжал с проверкой в начале месяца, — спокойно кивнул начальник. — И Фыся индюков не ворует, мы её хорошо кормим. А вот найти вора поможет. Правда, Фыся? — он внезапно обернулся и выцепил взглядом кошку, которая пробиралась по стеночке к двери, чтобы потихоньку смыться. — Поработаешь по специальности.
Индюков держали в очень большой клетке, один угол которой был деревянным и с навесом, а остальная часть — из тонкой металлической решётки. Начальник остановился не доходя три прыжка и бабку тоже остановил.
— Иди нюхай, — велел он Фысе.
Это она завсегда. Правда, стоило подойти вплотную к клетке, как индюки ею заинтересовались. Фыся никогда их не видела — в лесу такое не водилось, но по запаху она поняла, что ими-то её и кормят чаще всего. Однако у тушек, которые приносил начальник, не было ни перьев, ни головы, они и на птиц-то походили только запахом. А эти — с красно-синими лысыми бо́шками, как грифы, да ещё какая-то стрёмная штука под мордой мотыляется, здоровенные… Фыся попятилась. Ей вовсе не нравилось, каким взглядом самый большой индюк на неё смотрел.
— Сожрёт ведь! — воскликнула бабка, и Фыся вздрогнула. С этими небось только люди с ружьями могут управиться!
— Ничего, нормально всё, — зазвучал успокаивающий голос начальника. — Фыська, давай уже, не тяни.
Фыся осторожно, стараясь не выпускать из виду самого большого индюка, принялась нюхать землю. Бабка, бабка, бабка, бабкина дочка, дочкин кот, то есть, мужик, индюки… Индюки внутри, индюки снаружи. О! Чужой мужик!
Индюк внезапно взревел красным волком. Фыся шарахнулась так, что перекувырнулась и чуть не села себе на голову. Начальник поднял её за шкирку, помогая распутаться.
— Он за решёткой, уймись.
Фыся нашипела на обоих, чтобы имели представление, что она думает обо всей этой ситуации, но к следу Чужого Мужика вернулась. Начинался он изнутри клетки и вёл через едва заметную дверку прочь от дома по буеракам в овраг, а оттуда — в небольшую рощицу, по которой вилась тропинка вдоль домов. Тут следы мужика кончались, зато пахло чем-то… чем-то человеческим, похоже, как в сарае за отделением. Фыся покрутилась, но раз след человека пропадал, а сам он рядом не стоял, значит, то резиновое его куда-то дело. Фыся пошла по следу.
Дорожка вилась по кочкам и овражкам. Здесь было повыше, чем на улице, так что город хорошо просматривался. Фыся его уже пару раз видела, когда вынюхивала воров, но исследовать её не тянуло — там было слишком много людей. И сейчас-то она через шаг оборачивалась, чтобы убедиться: начальник идёт по пятам и если что, предъявит всяким встречным-поперечным свой знак, чтобы Фысю не гоняли.
Наконец из рощицы след вывел Фысю по мостику через овраг на чью-то территорию. Выстриженная трава вокруг одного из домов явно отличала это хозяйство от соседних заросших. Фыся почуяла лошадей, овец и собак, но те и сами её почуяли и носа не показали. И да, индюки тут точно были. Фыся недостаточно хорошо познакомилась с пропавшими индивидами, чтобы узнать их лично, но какие-то индюки тут совершенно…
Возглас бабки слился с окриком начальника и резкой болью в основании хвоста. Фыся подскочила и обернулась: перед ней стоял индюк. Огромный, распушённый, с недвусмысленно мрачным взглядом из недр его стервятничьей головы. Фыся зашипела и попятилась, но сзади раздался лай красного волка, и Фыся шарахнулась вбок. Однако и там её ждала мангустова птица.
— Мои хорошие, кто ж этот паразит-то, это Улдыч, что ли… — причитала бабка, пока Фыся проигрывала неравный бой со страшными тварями.
— Не мельтеши, — прикрикнул начальник, нагнулся и ловко ухватил одно чудовище, тут же сунув его под мышку. Индюк орал и дёргался, но рука у начальника — что бревно, не вырвешься. Вскоре туда отправились второй и третий индюки стопочкой, а за четвёртого взялась бабка, но тут на ор из дома выскочил мужик с ружьём.
Фыся стартанула с места в кусты, скатилась в овраг, заметалась и… оказалась лицом к лицу с вырвавшимся от бабки индюком. Он сделал стойку на врага и перешёл в нападение.
Так быстро Фыся никогда в жизни не бегала. В родном лесу ей ничего не угрожало — сунься кто, мамка бы быстро его на ужин пустила, — а добычу всегда можно найти помедленнее, если она вообще есть. Рощица пролетела вся, как одно дерево. В последний момент вспомнив, что к дому бабки ей не надо, Фыся развернулась в прыжке и сиганула через овраг, только чтобы обнаружить, что проклятая птица гналась за ней по тому берегу. Забор, ещё забор, крыша сарая, крыльцо, Луковка.
Фыся влетела под начальственный стол и под шерстяную юбку. Луковка взвизгнула и пролила чай, но никуда не побежала — Фыся плотно обернулась вокруг козьих носков.
— Т-ты чего? — нервно спросила девица.
Фыся изо всех сил старалась унять дрожь. Превращаться в таком состоянии опасно, ещё забудешь какую-нибудь ногу.
С крыльца донёсся воинственный крик, и в щели между полом и подолом показались грязные птичьи лапы со шпорами. Фыся затряслась ещё сильнее.
— Эт-то что ещё такое⁈ — совершенно другим тоном вопросила Луковка. — А ну пшёл!
Индюк не принял её всерьёз, а зря. Луковка дотянулась до щётки на палке — той самой, которой гоняла пауков, — и огрела ею страшную лысую голову. Индюк запнулся посреди возмущённого вопля и закулдыкал. Луковка вытащила ноги из носков, оставив те Фысе, и пошла в наступление.
— Кыш, я сказала! А ну кыш! — прикрикивала она, выметая чудовище из отделения. — Нечего мне тут, мало я вас дома в деревне гоняла! Брысь пошёл!
На пол сыпались перья, весь дом наполнился заполошными криками, но наконец тварь вылетела в дверь. Луковка прям как была босиком помчалась следом.
Фыся ещё немного полежала под столом в обнимку с носками, прислушиваясь к удаляющимся звукам сражения. Носки она купит. Себе две пары и Луковке ещё одну. И где там чай с бараньим жиром? Надо подогреть и перца добавить, начальник всегда так делал, если промачивал ноги. Люди — они хрупкие.
Глава 4
Уклонение
На рынке было очень много людей. Фыся в человеческом обличье прижималась к спине Луковки и кляла тот день, когда ей пришла в голову мысль сюда отправиться. У неё и так были нора и еда, куда вот понесло⁈ Так и пропадают дурные кошки!
Луковка рассекала человеческий поток, как вековой дуб — северный ветер. Если бы не она, Фыся сразу бы развернулась и дала дёру, а теперь приходилось терпеть — не пасовать же, когда сама вызвалась. Но постоянно сменяющие друг друга человеческие запахи, крики торговцев и туманящие разум ароматы еды просто рвали кошку на части.
