пальцы сомкнулись вокруг руки Андре. Он наклонился. Когда его губы встретились с ее губами, она погрузилась в сладострастие, как камень, брошенный в теплый океан.
— Ах ты паршивый мудак. — Рев Гэри расколол воздух. — Она моя! — Он оттащил ее от Андре и толкнул в сторону комнаты для спаривания.
Ее голова ударилась о дверной косяк с мучительным стуком, и коридор погрузился в темноту.
Почему я на полу?
Она лежала, растянувшись на боку. Ковер царапал щеку. Ее зрение затуманилось, сфокусировалось, расплылось. Ее голова, казалось, раскалывалась с каждым ударом пульса — ее вот — вот вырвет. Застонав, она с трудом поднялась на колени. Неужели пол качается?
Сквозь гул боли пробивались звуки. Удары плоти о плоть. Ворчание. Еще один звук удара. Рык и ругань. С нарастающим ужасом она поняла, что Андре и Гэри дерутся.
Нет, о нет. Эмма попыталась встать, потерпела неудачу, попробовала еще раз и, наконец, преуспела с помощью стены. Тряхнув головой, чтобы прояснить ее, она уставилась на них. И съежилась. Это… это было ужасно.
— Нет. — Ее голос дрогнул. Даже не услышали. — Не надо… нет.
Они были в ярости. Сумасшедшей. Захваты и укусы. Зарычав, Гэри ударил Андре кулаком в лицо. С яростным ревом Андре схватил Гэри за горло.
— Остановись! — Она бросилась вперед, схватила Андре за руку и отдернула ее.
Кулак ударил ее по лбу, рассекая кожу. Кровь залила ей глаза, когда еще один удар пришелся по щеке. Она отшатнулась назад, к другим телам. Другие оборотни. Наблюдали за битвой.
— Остановите их! — Ослепленная кровью, заливавшей ее лицо, она схватила одну женщину за руку, но ее оттолкнули.
Рычание усилилось. Одежда порвалась, когда оба самца трансформировались в животных. Пантера и Медведь.
Дикое рычание. Клочья меха. Визг. Глухой звук. Жуткий звук хрипящего дыхания. Челюсти медведя впились в горло кота. Когда же кровь брызнула в воздух, задние лапы пантеры пронзили покрытый мехом живот и пах медведя, разрывая кожу, мышцы и артерии.
Взревев от боли, Андре отшвырнул Гэри прочь. Кровь была повсюду, забрызгивая пол и стены.
А потом наступила тишина.
Все еще ошеломленная, Эмма могла только хныкать в знак отрицания, когда после смерти тела снова стали человеческими. Кусочки пропитанной кровью ткани все еще прилипали к ним. У Гэри было вырвано горло. Весь живот Андре был вспорот.
Ее окровавленные руки закрыли рот, а глаза наполнились слезами.
— Во имя всего святого, что происходит? — Все еще раздетый после спаривания, Козантир спрыгнул с лестницы. Он протиснулся сквозь скопление оборотней, блокирующих коридоры, и увидел тела. Его лицо побелело.
— Гэри? — Он опустился на колени рядом с сыном. Дотронулся до безжизненного тела.
О, нет. Страдание на его лице терзало Эмму, ранило ее сердце, вызывая слезы на глазах. Оборотни в зале молчали, когда он повернул голову, осматривая кровавую бойню.
Как искалеченный старец, он с трудом поднялся на ноги.
— Что произошло? — Его голос был хриплым.
— Богатая сучка Кавано заставила их драться из — за нее. — Стоя рядом с Марни, Сиси указала прямо на Эмму.
— Да. Медведица спровоцировала их, — подтвердила Марни.
Взгляд Козантира стал холодным, проникая в нее, замораживая кости.
Эмма отрицательно покачала головой.
— Нет. Я… я не хотела…
— Подожди минутку, — сказал кто — то позади нее. — Она этого не делала…
— Она такая же плохая, как и ее мать, — сказала женщина. — Кавано. — Она превратила это слово в проклятие.
— Получает острые ощущения от подстрекательства мужчин к дракам, которые оставляют их калеками. В рубцах. — Пальцы Седрика прошлись по шраму от укуса на его плече, прежде чем его взгляд опустился на тело Гэри.
Причиной драки была не она, ведь так? Но они убили друг друга… из — за нее. Эмма снова покачала головой. Нет.
Это движение заставило Козантира посмотреть на нее. Горе и ярость распространялись от него ледяными волнами.
— У меня не было другого выбора, кроме как терпеть твою мать. — Его голос стал жестче. — Но ты… я должен был разобраться с тобой прежде, чем ты так дорого нам обошлась.
Несколько протестов раздалось от оборотней в коридоре — слишком мало, слишком тихо. Козантир проигнорировал их, не сводя с нее пристального взгляда.
— Эмма Кавано, ты изгнана из нашего круга. Навсегда.
Когда отчаяние наполнило ее, она просто стояла, пока он медленно трансформировался в свою кошачью форму. Его лапа поднялась. Когти полоснули ее по лицу.
И она вообще не издала ни звука.
Территория Северных Каскадов — Темная луна
Яркие звезды заполнили черное небо, не встречая никакого другого света, потому что сегодня было лунное затмение.
Промозглый лесной воздух был едким от еловых и сосновых иголок под ногами. Скользкая от дождя грязь на тропе раздражающе забивалась в лапы Эммы. Ее мех был спутан, нос мокрый. Она ворчливо кашлянула, и ее уши дрогнули, когда кролик метнулся прочь. К сожалению, слишком быстро для нее. Кроме того, ее желудок был довольно полон. В ручье было много форели, и рыбалка была одним из ее лучших навыков.
И все же… она похлопала по гниющему бревну и сунула нос под него в снующих внизу обитателей. В основном личинки. Несколько хрустящих жуков. Только дурак отказался бы от легкого десерта. А она вовсе не была дурой.
Ну, не в отношении еды.
Она остановилась, чтобы послушать людей в палаточном лагере в дикой местности. Их смех и болтовня звенели среди деревьев, наполняя ее сердце восторгом. Конечно, это не ее народ, но звук их голосов был таким чудесным. Они тоже порыбачили у ручья, и холодный горный воздух нес запах жареной рыбы.
У нее потекли слюнки. Приготовленная пища. Ее медвежья форма предпочитала сырую, но она помнила, какой вкусной была приготовленная еда. В эти дни она редко готовила.
Неохотно оставив позади палаточный лагерь, Эмма направилась к своей берлоге в выкорчеванном дупле дерева и с тоской подумала о пещере, в которой она пряталась прошлой зимой. Очень немногие медведи — оборотни когда — либо впадали в спячку, но ей нужно было избавиться от одиночества долгих — долгих ночей. Когда наконец наступила весна, она снова отправилась бродить по горному хребту.
Часто после изгнания даонаин умирал. Теперь она понимала почему. Если бы она не привыкла к одиночеству за всю свою жизнь, то ушла бы в свою первую зиму.
Сколько раз за последние три года она впадала в отчаяние?
Больше всего ей не хватало голосов… детского смеха. Низкого ворчания садовника, обнаружившего сорняк. Напевов горничной, вытирающей пыль. Эмма вполне могла обойтись
