назвали Майкл.
И если Майкла Сюзанна пощадила, то любовницу герцога, что родила ребёнка, нет. И лично подмешала в напиток девушки яд, убедившись, что всё будет выглядеть, как несчастный случай.
Был ли герцог зол? О да! Он был в ярости, но ничего не мог поделать, так как на людях им необходимо исполнять роль любящей семьи. Но обоюдная ненависть сильнее укоренялась. И именно в таких условиях росло три ребёнка.
Девочка Розалин и два её младших брата, который так сильно похожи на её родителей, пытались как-то сосуществовать в этом мире полным лицемерия, ненависти и жестокости. О том, что герцог и герцогиня не любили свою дочь, даже говорить не стоит. Всё весьма очевидно. Родители, по большей части, всё свободное внимание уделяли именно своим сыновьям. Совместные обеды, разговоры, да и вообще, если бы у них и осталось хоть какое-то понятие родительской любви, то они всю целиком отдали её именно сыновьям. Что касается Розалин, то герцог и герцогиня лишь уточняли у нанятых преподавателей, как девочка усваивает занятия.
Для них было важно, чтобы будущая наследная принцесса не ударила в грязь лицом и не опозорила родителей.
И на этом… пожалуй, вся забота.
Но, по правде сказать, Розалин также не была сладким кексиком. Ведь из-за того, что родители её практически не замечали, она безумно их ревновала к братьям и даже ненавидела мальчишек. Долгое время считала, что они являются главной причиной того, почему родители ненавидят друг друга и, главное, ненавидят её. Искренне верила, что если исчезнут братья, то всю любовь будет получать именно она.
И это даже при том, что герцог мог запереть Пьера, сына Сюзанны, в кладовой и не давать тому еды несколько недель, в надежде, что тот умрёт. Да и сама Сюзанна любила в моменты злости, отыгрываться на Майкле избивая его плетью до обморочного состояния.
Розалин сама их не била, но часто наблюдая за мучениями братьев, испытывала злорадство. Надеялась, что те наконец-то сдадутся и она останется одна. Но каждый раз родители вовремя успевали и спасали своих детей. При этом друг друга герцог и герцогиня не трогали. Даже парой слов по этому поводу не обменивались.
Видимо, не считали нужным, ведь и так всё ясно. Друг другу ничего сделать не могут, поэтому отыгрывались на детях. А Розалин… А она была в качестве призрака или домашнего питомца, которую просто не замечали. Да даже если бы и хотели с ней что-то сделать — не могли. Она будущая жена наследного принца. Если кто-то заметит хотя бы синяк или ссадину, последует множество вопросов.
Но именно эта неопределённость больше всего злила Розалин. Даже видя, как страдают Пьер и Майкл, она завидовала братьям. Да, им сейчас больно, но потом они будут в объятьях матери или отца, где смогут залечить свои раны. Их пожалеют, обнимут, поцелуют, успокоят… У них есть хотя бы один родитель! А кто есть у Розалин?
Девочка отчаянно хотела хотя бы одного человека на своей стороне. Ведь со временем даже слуги, чувствуя атмосферу в особняке, особо не замечали Розалин. Не издевались над ней, не били, не морили голодом, но при этом на любые попытки наладить общение, игнорировали или делали вид, словно сильно заняты.
В свою очередь Розалин возненавидели и братья. Они знали, что она особенная. Что её никто не трогает. Что именно её не ждут ни побои, ни голодовка, ни издевательства со стороны родителей или слуг. И Майкл, и Пьер завидовали старшей сестре за то, что именно она в безопасности и не приходится страдать. Более того, в детстве были случай, когда они приходили к Розалин, и просили у той помощи, поддержки, защиты… На что девочка лишь всегда смеялась им в лицо.
Итак, список тех, кто игнорирует герцогскую дочь лишь пополнялся.
Девочка отчаянно нуждалась в любви.
Хоть какой-нибудь.
Однако той даже домашнего питомца завести не разрешалось.
В какой-то момент она осознала, что в герцогском доме Арчер ей ни за что не найти того, кто будет её любить. Оставалась одна надежда — наследный принц и её будущий муж.
Ох уж этот наследный принц…
Алари Коллинз…
Разумеется, с Розалин они встречались довольно часто. Ну, если сравнивать хотя бы с родными родителями. Однако встречи с принцем были прописаны с самого начала. Если для Розалин принц что-то вроде отдушины и глотком свежего воздуха, то вот для самого мальчики встречи с дочерью семьи Арчер были скорее работой, нежели удовольствием.
Он говорил то, что от него требовалось, улыбался тогда, когда это нужно было сделать, был мягок, дружелюбен, мил, соблюдал этикет, нормы приличия, но не более того.
Каждую встречу с Его Высочеством Розалин ждала с упоением. Она любила его. Любила отчаянно, всепоглощающе, бездумно… Так, как только возможно. Для юной девочки Алари стал светом в кромешной тьме. Мечтой, ради которой стоит жить.
Засыпая она представляла, как наконец-то выберется из этого кошмара, сменит фамилию и обретёт новый дом, где её будут любить, ценить, беречь и, самое главное, будут замечать. А просыпаясь, тратила часы, а порой и сутки на то, чтобы представить их совместную с Алари жизнь. В её воображениях Алари Коллинз всходит на трон, становится новым королём, а сама Розалин будет рядом с ним и всячески ему помогать.
Эти фантазии помогали Розалин учиться. Даже если уроки давались ей трудно. Даже если приходилось исписывать тетради до такой степени, что кожа на пальцах лопалась и начинала кровоточить. Даже когда она теряла сознания во время зубрёжки из-за переутомления. Ничего не могло остановить девушку.
Она видела только цель и шла к ней.
Ровно до тех пор, пока перед ней не стали появляться ведения.
В семнадцать лет, в день её рождения, Розали впервые столкнулась с неким миражом. Он чем-то напоминал сон, да вот только девушка не спала. И всё же она видела то, чего никто больше не видит. Образы были размытыми и смутными. Больше похоже на расплывающиеся пятна, поэтому обратилась к лекарю, но тот сослался на переутомление. Прописал обезболивающее и посоветовал немного отдохнуть.
Вот только это не помогло.
Со временем подобные видения участились, откровенно мешая Розалин жить. Они появлялись неожиданно. Порой в самый неподходящий момент. И с каждым разом становились всё ярче и чётче. Иногда ей даже удавалось услышать какие-то посторонние звуки, похожие на голоса, да вот только и они звучали словно под толстым слоем воды.
Конечно, оказавшись в
