представить, что провинциальная девушка представляет какую-то угрозу для многовекового правления.
Однако в одном из взглядов, обращенных на меня, чувствуется нечто иное. Глаза наблюдателя меньше похожи на острые лезвия и больше напоминают теплый луч солнечного света. Заинтригованные. Внимательные. Когда я поворачиваюсь в его сторону, то вижу, что высокий мужчина в маске с гривой темно-русых волос изучает меня от барной стойки. Прядь седых волос падает ему на лоб. Он кажется слишком молодым для седины ― скорее всего, это результат несчастного случая. В руках у него хрустальный бокал с янтарной жидкостью, и хотя его одежда так же элегантна, как и у всех остальных, он выделяется, как ворона среди лебедей.
― Рулетка, ― говорит Райан, возвращая мне внимание. Он кивает в сторону азартной игры, где вращается колесо с подвеской, которая бьется о пронумерованные штырьки. ― В этой игре мало стратегии, так что если ты выбрала ее для нашего пари, тебе лучше молиться бессмертному Попелину об удаче.
Женщина в бордовом платье издает торжествующий вздох, когда подвеска приземляется на ее стопку монет.
Райан обходит меня и направляется к соседнему столу, где четыре игрока держат в руках карты.
― Возможно, карточная игра? Это кифериан. Она на стратегию. Она не столько о картах, которые тебе выпали, сколько об умении читать своих противников.
Один из игроков бросает на стол три серебряные монеты, в то время как высококлассная проститутка усаживается на колени пожилого мужчины, сидящего за столом.
― Это для умеющих блефовать, ― говорю я, стараясь не поморщиться, когда седовласый мужчина проводит языком по уху проститутки. ― Мой отец играл в карточные игры. Я помню это с детства. Его любимой игрой была…
― Базель, ― спокойно произносит Райан, и я на секунду замираю перед ним, прежде чем мои щеки краснеют.
Конечно, Райан знает любимую игру моего отца. Именно с ее помощью он втянул его в долги ― вот почему на моем пальце красуется его обручальное кольцо с бриллиантом.
Сделка, чтобы рассчитаться.
При этом напоминании гнев наполняет меня, словно клубы сигарного дыма. Каким бы приветливым ни был Райан, все это притворство. Такое же фальшивое, как его черная шелковая маска.
Чтобы успокоиться, я обхватываю пальцами край стола. Мой взгляд падает на позолоченное настенное зеркало, и на секунду у меня перехватывает дыхание. В элегантной одежде и маске я не узнаю себя.
Вместо этого я вижу свою мать, оглядывающуюся назад. Ее лебединая шея. Ее таинственная улыбка. Ее подбородок вздернут, как будто она бросает вызов всему миру. В этот короткий миг женщина в зеркале выглядит так, будто хочет мне что-то сказать. Но в отличие от животных я не могу разговаривать с призраками.
Боги, у меня перехватывает дыхание.
В последнее время я все чаще думаю о своей матери. По ночам я ворочаюсь, а воспоминания, словно извивающиеся черви, пытаются вырваться из глубин моего мозга.
Мне было десять лет, когда она умерла; я была достаточно взрослая, чтобы сохранить ее образ в памяти, помнить ее объятия, смех и нестройное пение. А вот конкретные воспоминания вызвать сложнее. Мой разум заблокировал их, чтобы облегчить боль, словно наложив повязку на свежую рану.
Я вздрагиваю, когда Райан кладет руку на мое почти голое плечо, прикрытое лишь тонким кружевом.
― Здесь жарко от такого количества тел, ― выдыхает он близко к моему уху. ― Пойдем. Я хочу показать тебе более уединенное место.
Мое сердцебиение учащается. Уединение ― это не то, чего я хочу от Райана, но, опять же, не помешает задобрить врага.
― Пытаешься избежать нашего пари? ― спрашиваю я, поворачиваясь, теперь претворяясь соблазнительной юной невестой, играющей в недотрогу.
― Вовсе нет. Есть и другие игры, кроме этих.
Таинственное напряжение в его голосе заставляет волосы на моих руках встать дыбом.
Он ведет меня к лестнице на верхний уровень. Пройдя несколько тусклых коридоров, мы выходим на балкон, отгороженный от игрового зала тонкими белыми занавесями, которые сейчас задернуты. Рядом с письменным столом красного дерева и стулом горят лампы. Стопка книг прижимает пачку писем. Рядом с ней поблескивает длинный, заостренный нож для бумаг, обещая насилие.
Мое сердце стучит быстрее. Я снимаю атласную маску и, оглядываясь по сторонам, встряхиваю волосами.
― Твой кабинет?
Все еще в маске, он отодвигает стул к прозрачным занавесям.
― Да, технически, но повседневными делами занимается мой дядя Гидеон. Ведет учет. Заполняет бар. Нанимает шлюх. Следит за мошенниками.
Он возвращается к столу и выключает лампу.
Комната без окон погружается в темноту. Я моргаю, вздрагивая от внезапной слепоты и опасаясь намерений Райана. Но вскоре мои глаза привыкают к свету, исходящему от стены со шторами. Из какой бы ткани они ни были сделаны, они настолько прозрачны, что я могу видеть весь игровой зал, словно подглядывая сквозь мутное стекло. Под таким углом видны карты каждого игрока.
Грудь Райана появляется у меня за спиной, когда он медленно проводит пальцем по занавеске.
― Это разновидность газа1 из Клараны. Я спроектировал это пространство так, чтобы мы могли видеть игроков внизу при выключенном свете, но они не могли видеть нас.
― Для наблюдения.
― Да, хотя, конечно, есть и другие преимущества быть вне поля зрения.
― Другие преимущества?
Его рука обхватывает мою талию сзади, и он плавным движением притягивает меня в кресло к себе на колени.
Он отводит локон волос от моего виска.
― Другая выгода заключается в том, что я могу сделать это. ― Его губы касаются раковины моего уха. Его рука, обхватившая мою талию, поднимается вверх, чтобы коснуться нижней части моей груди. Контраст между его мягкими губами и острым краем его зубов на мочке уха заставляет меня напрячься, а сердце забиться.
Райан откидывает голову назад ровно настолько, чтобы окинуть меня внимательным взглядом.
― Что, певчая птичка, не в настроении? Тебе же понравилось, когда я засунул язык в твое горло на нашей помолвке.
В его голосе звучит вызов. Как будто
