следующей Верховной жрицей станет рыжеволосая послушница. И заподозрив, что ею может оказаться Меган, мамаша поспешила избавиться от конкурентки, расчищая пусть к сану Верховной для дочурки.
И пока Тея продолжала обучаться в столице, готовясь в будущем возглавить жречество, Меган пыталась выжить в Альхе. Довольно быстро рыженькая девчушка поняла, насколько сильно столичный монастырь отличается от провинциального. В последнем царили совсем иные нравы. Воспитанницы здесь объединялись в стайки, враждуя с конкурентками.
В столице девчонки могли подшучивать друг на другом, пряча обувь или выскакивая из-за угла, чтобы напугать. В провинции шутки были жестче и злее. Обувь здесь не прятали, вместо этого в нее подкидывали битое стекло. Из-за углов тоже не выпрыгивали, предпочитая поджидать жертву в темном закоулке, после чего хватать и тащить в туалет, чтобы макнуть головой в унитаз.
Еще одной излюбленной забавой провинциальных девочек было ночное шитье. Пока ничего не подозревающая жертва мирно спала в кровати, злоумышленницы крепко-накрепко пришивали ночнушку несчастной воспитанницы к матрасу. И утром, когда требовалось быстро встать, умыться и прибыть на утреннюю молитву, девчонка оказывалась обездвиженной.
Жертва была вынуждена по несколько часов лежать в таком положении, не имея возможности высвободиться самостоятельно. Девчонку освобождали лишь после обеда. Однако, на этом беды для нее только начинались. Наставницы не желали разбираться в причинах прогула. Наказание для всех, кто пропускал молитву и занятия, было одно: их выводили босиком во двор, обливали холодной водой и заставляли десять раз обойти монастырь, каясь перед богиней Денеей. И не важно, какая погода стояла за окном.
Когда такую «шутку» сыграли над Меган, да еще и в самый разгар зимы, когда монастырский двор был засыпан снегом, рыжая потом еще несколько дней пролежала в лазарете с температурой. Хотя, ее могли вылечить за счет магического снадобья, но к этому прибегали только в самых крайних случаях, когда речь шла о летальном исходе. Считалось, что болезнь — это расплата за прегрешения. Поэтому из лекарств было лишь теплое питье.
Меган быстро поняла, что право на жизнь в Альхе придется завоевывать кулаками. Она ввязывалась в драки, несмотря на численный перевес: одна против нескольких воспитанниц. Неоднократно рыженька девочка отправлялась в лазарет с переломанными руками, носом, выбитыми зубами, подбитым глазом. Но чего-чего, а решимости ей было не занимать. Раз за разом она настолько бесстрашно бросалась в бой, что в какой-то момент местные девчонки стали ее побаиваться, а после уважать. Меган смогла добиться не только того, чтобы ее приняли в самую влиятельную компанию, но и возглавила ее.
Однако, долго наслаждаться спокойствием девушке не дали. В Альх она попала в возрасте одиннадцати лет, а как только ей стукнуло четырнадцать, и из воспитанниц ее перевели в младшие жрицы, у Меган появился наставник.
Сначала девушка радовалась: наставником был сам магистр Ордена! Из столицы! Она даже начала надеяться, что если будет прилежной и трудолюбивой, то ее вернут в Денейрин. Увидят, как она старается и просят.
Но именно тогда она узнала, об истинной причине ссылки в Альх. И что в столице никто не обрадуется ее возвращению. А также на личном опыте выяснила, почему магистры Ордена любят становиться наставниками молоденьких провинциальных жриц. Все потому, что из таких девушек получались хорошие любовницы, не смевшие ни отказать, ни пожаловаться.
Долгие девять лет Меган была вынуждена спать с мужчиной, годившейся ей в отцы.
Тогда она поняла еще одну истину: чтобы постоять за себя, одних кулаков и смелости бывает недостаточно. Гораздо чаще требуются хитрость и умение манипулировать сильными мира сего.
Меган не стала впадать в отчаяние, не поставила крест на судьбе. Она приняла правила игры и научилась извлекать для себя выгоду. После смерти столичного любовника, погибшего от инфаркта, Меган нашла нового покровителя среди магистров Ордена, и добилась статуса старшей жрицы. Как она его добилась, рыжая предпочитала не вспоминать.
Но как бы она не старалась, как бы не пробивала путь наверх, каждый раз новости из столицы больно били по самолюбию: Тея почти сразу перешла из помощниц в младшие жрицы. А затем не прошло и двух лет, как бывшая заучка, этот комнатный цветочек, стала старшей жрицей. Место, к которому другие шли десятилетиями, пятная себя интригами, заговорами, подкупами и предательствами, досталось невинной молоденькой девочке. И все знали, что это заслуга ее мамаши.
Знали, но молчали, делая вид, что так и надо.
Пока Меган выживала в Альхе и была вынуждена ублажать стареющих магистров, Тея училась в столице, в роскоши и комфорте.
Не сказать, что дочь влиятельной аристократки была бездарна. Надо отдать должное: мозги у девчонки всегда хорошо работали. И в трудолюбии ей не откажешь: когда вечерами послушницы монастыря имели возможность немного отдохнуть, Тея продолжала корпеть над учебниками, штудируя законы магии. По части интеллекта она могла дать фору даже некоторым преподавателям.
Но чего Тее не хватало — силы духа, а без этого хорошей жрицей не стать. Была бы Тея юношей — из нее вышел бы идеальный куратор: спокойный, сдержанный, умеющий проанализировать ситуацию и подсказать правильное решение. Но никак не жрица. Это все понимали, даже сама Тея. Не понимала этого лишь ее мама. Она хотела видеть дочь Верховной и не жалела ни времени, ни средств на достижение мечты.
«Не пожалеет их и сейчас, — думала Меган. — Интересно, сколько магистров она уже подкупила?»
Но в этот раз рыжая не собиралась сдаваться без боя. Не для этого она спала с Шедеком — магистром справедливости. Не для этого тайно проводила беседы с магистром знания и подбиралась к магистру наследия. Не для этого принесла отравленное лекарство старшей жрице Альха.
Тея была единственной преградой на пути к сану Верховной и требовалось избавиться от конкурентки.
— Ты все так же хранишь верность лишь Денее-матери? — Меган задала вопрос без задней мысли, желая лишь поддеть соперницу.
Она рассчитывала, что Тея рассердится и начнет разглагольствовать о чести, верности идеалам, безоглядному служению людям и всей той занудной ерунде, которой наставники старательно забивали головы будущих жриц.
Однако вместо проповедей брюнетка отвернулась, желая скрыть смущение. Меган успела разглядеть, как покраснели щеки собеседницы.
«Вот как, — с удивлением отметила жрица Альха. — У нашей скромницы появился возлюбленный. Все интереснее и интереснее… Кто бы это мог быть? Если выбирала сама Тея, то им может оказаться помощник или какая-то другая незначительная фигура. Кто-то, с кем она часто пересекается по делам… Такая не станет спать с мужчиной по расчету. А вот если здесь не обошлось без матушки…»
— И в кого же влюбился наш хрупкий цветочек? —
