Я ничего не стала говорить в ответ, его похвала — ничто, по сравнению с уязвленным самолюбием. Мой господин был прав во всем. Никто кроме него не знал о своем короле больше, чем даже тот сам — это верно. Так же никто не знал саму Францию лучше, чем мэтр Шико.
От мужского внимания я себя отгородила и совсем не ожидала, что беда вдруг нагрянет с другой стороны. После того, как королевский шут разнес по всему дворцу и вынес за его пределы весть о том, что его посыльный весьма неплохо умеет лишать жизни тех, кто ему досаждает. Барышни вдруг воспылали ко мне страстью и излишним вниманием. Только и слышалось теперь во всех уголках Лувра:
— Господин де Шнур!
— Тот самый Антуан де Шнур!
— Вы слышали, вчера господин де Шнур снова победил на дуэли!?
Поначалу меня забавляли вымышленные успехи, затем они стали мне досаждать.
Юные девушки с нескрываемым обожанием следили за моим передвижением в стенах дворца, дамы — с подозрением, а кавалеры со скрытой ненавистью. Шико развлекался и посмеивался над моим смущением, мне же было не до шуток. Знал бы он, кто на самом деле скрывается за образом пылкого юноши, думаю, и ему бы стало не по себе.
Скрываясь от внимания придворных красавиц, я в это утро не торопилась покидать свою комнату. Роки рылся в углу у камина. С тез пор как он попался в капкан моего парика, я часто замечала его в том углу. Что так привлекало его в этом месте, мне стало понятно, когда я рассмотрела с особым пристрастием камин. С боку имелась щель, толщиной с палец. Роки толкал туда носик и старался пролезть. Взяла крысенка на руки и потянула камин за открывшийся край, он с трудом, но поддался моим уговорам.
Вниз вели ступени, подхватила подсвечник (свечи в своей темной каморке зажигала даже днем) и осторожно спустилась по ним в подземный ход. Крыс вырывался, ему хотелось самому исследовать пространство, но я крепко держала дружка, боялась, что потеряется. Едва мы сделали несколько шагов, как услышала впереди приглушенные голоса. Затушив свечи (чтобы не заметили их отблеска посетители подземелья), вернулась к себе и прикрыла потайную дверь. Роки недовольно зафырчал и, я поняла, что в тот день мой дружок спас меня от непрошеных гостей. Интересно только, кто это был? И из любопытства или по какой-то другой причине хотели попасть ко мне таинственные посетители? Появился еще один повод задуматься и быть осторожнее. Кто-то ходит и проникает в тайны дворца. Действительно, здесь и стены имеют уши, знать бы еще чьи.
В недобрых раздумьях я вышла из комнаты и отправилась на поиски Шико, чтобы узнать о распоряжениях на сегодняшний день и заодно поведать ему о своем открытии. Долго искать его не пришлось, он сам вышел ко мне навстречу.
— Антуан! Ну, наконец-то вы выбрались из своей кельи на свет божий! — поприветствовал он, на виду у всех, притворно улыбаясь. Уж его-то ужимки я успела изучить до мелочей. Двор был лжив и лицемерен, я знала это и из книг, и ощутила сие на себе не единожды. Шут, как никто другой умел притворяться и лицедействовать, но со мной этот номер у него отчего-то не проходил.
Заранее почувствовав подвох от столько горячих объятий, насторожилась и, как оказалось, не напрасно.
— Друг мой! У нас на носу — революция! Запись в Лигу! А вы спите, как хорек в своей норе, не высовывая носа. Не хорошо! Вы записаны в Лигу? Нет?! Вот то-то же! Мой посыльный — не знает, что теперь Лига руководит народом Франции. Я записался дважды! А надо будет, запишусь и трижды, черт возьми!
Придворные согласно кивали головой, вторя его словам, а шут демонстрировал ораторское умение на все лады. Мне стало неловко под его натиском, хотелось поскорее скрыться от любопытных глаз и насмешливых взглядов миньонов. Шико взял меня за локоть и, обратившись к переполненному залу, сказал:
— Придется отвести за руку, иначе, боюсь, мой личный осел перепутает в какую книгу надо записываться.
Под общий хохот мы, наконец, покинули развеселившихся господ.
— Нашли время, когда появиться! — зашипел на меня Шико, едва мы остались один на один.
— А в чем дело-то? — забеспокоилась я, пытаясь вспомнить хоть крохи информации на это счет. Но, как это часто бывает, на ум ничего хорошего не приходило.
— В чем?! Вы издеваетесь?! Антуан, да весь Париж гудит об этом! Каждое мгновение может произойти переворот, революция, мятеж, черт возьми! Миньоны сходят с ума от безделья и желания покрошить кого-либо на мелкие куски. А тут — вы! Хорошая жертва для них, не находите? Немедленно готовьтесь в дорогу! Вернее не так, — он задумался, затем, продолжил, — будьте готовы к тому, чтобы по первой же возможности выехать в любом направлении.
— Хорошо, господин Шико. Как прикажете.
— Я взбешен! Кого бы убить?! — воскликнул шут, возвращаясь к своим прямым обязанностям — придворного балагура.
Мне стало не до смеха. Лига, мятеж — наконец-то сложились в ясную картинку происходящего. Верно. В романе Дюма тоже что-то такое было. Не время сейчас задумываться об этом. Я дала распоряжение слуге по поводу лошадей, смены белья и провизии в дорогу. Тот умчался выполнять приказ.
Настроение испортилось, как никогда. И захотелось точно так же, как и Шико, всех убить, или поругаться со всем миром, чтобы как-то выплеснуть негатив.
Утро не задалось — это уж точно. В самом скверном настроении поспешила покинуть Лувр, чтобы хоть немного освободиться от затянувшегося напряжения и не попадаться на глаза королевским любимцам. У них был повод разделаться со мной, особенно у Можерона. Стены дворца давили на меня своим жужжанием со всех сторон.
На выходе столкнулась с миньонами (вот только их нападок для полного счастья мне и не хватало), тут же поторопилась выйти в другую дверь. Попятилась от друзей короля и наткнулась на какого-то господина, попутно наступила ему на ногу.
— Пропустите же, сударь! Не стойте, как осел! — протолкнулась мимо него, наконец-то, выбравшись из сжимающих объятиями неприятностей. Знала бы тогда, что они вернутся ко мне бумерангом, ни за что бы — ни вышла из комнаты в этот день.
Я стояла у окна, раздумывая над тем, что делать дальше, потому что пробраться сквозь толпу господ (шумно обсуждающих события, происходящие на их глазах в стране) было почти невозможно, когда услышала голос за спиной:
— Сударь, вы оскорбили меня.
Обернувшись, увидела "оскорбленного", и сердце упало в пятки, это был Бюсси. Не разбирая дороги, убегая от миньонов, я столкнулась именно с ним в дверях (узнала серый камзол) и отдавила ему ногу.
— Только то обстоятельство, что я здесь в качестве посла, до сих пор удержало меня от желания скрестить с вами шпагу. Но я хочу назначить встречу, и, думаю, вы не откажетесь на нее прийти?
