Он тормозит у обочины, поворачивается ко мне.
— Что бы не случилось — не выходи, — говорит он.
— Хорошо, — отвечаю я.
— Пообещай, что что бы не случилось, останешься в машине, — он смотрит мне в глаза и немного пугает. Будто бы и правда тут на оживленной улице может что-то произойти.
— Хорошо, — говорю я. — Обещаю.
— Ты отвечаешь не только за свою жизнь, но и за жизнь нашего ребенка, — говорит он и выходит на улицу.
Глава 22
Выглядываю из-за сиденья, смотрю в заднее стекло, в котором из-за снега почти ничего не видно. Вижу вышедшего из машины Богдана, вставшего прямиком посреди дороги. Едущая прямо на него машина, кажется, и не собирается останавливаться. Твою же дивизию, что он творит?
— Богдан! — кричу я, позабыв, что он меня не слышит.
Тот даже не думает отходить, только выставляет руку вперед. Темная машина визжит тормозами, останавливается прямиком перед ним. Оборотень подходит к водительскому окну, стучит в него. Из машины кто-то высовывается, Богдан что-то ему говорит.
Слышать бы что…
Но остается лишь ждать.
Их разговор длится долго. А может, мне так кажется. В итоге Богдан возвращается ко мне, а машина разворачивается и уезжает прочь.
Ко мне он возвращается с озлобленной гримасой, садится за руль, не говоря ни слова заводит машину.
— Кто это был? Что они сказали? — спрашиваю я.
Оборотень не отвечает. Молча выводит автомобиль на дорогу и продолжает путь.
— Скажи мне. Слышишь?
— Я сам должен все обдумать, — отвечает он.
Черт, он опять что-то от меня скрывает. Как обычно. Может, у него привычка такая, может, в его бизнес-кругах повсюду потенциальные предатели, ненадежные союзники и прочие подобные, но, проклятие, речь о моей жизни, и я хочу знать в чем дело.
— Может, хватит секретов? — спрашиваю у Богдана, но он так же молча с напряженным лицом ведет машину к пяти огромным башням. — Как я могу тебе доверять, если ты все время что-то замалчиваешь?
— Это была обычная шпана. Им заплатили, чтобы те проследили за мной.
— И кто же заплатил? Ты бы точно не сердился из-за обычной шпаны.
— Они описали человека, которому я доверял, — сухо отвечает Богдан и из злости бьет рукой по руле.
— Кого?
— Бланку.
— Бланка? Как-то не похожа она на жестокого убийцу.
— Они описали её внешность. Сказали, что говорила по-испански.
— Что-то мне здесь не нравится. Почему она вообще пошла лично встречаться с ними?
— У них было вот это. Посмотри, — Богдан протягивает мне мобильник на котором вижу свою фотографию, сделанную в особняке оборотня. — Сказали, что им заплатили за то, что они проследят за тобой, и узнают, куда я тебя повезу. Мне тоже кажется это странным, но я должен с ней поговорить.
— Где она сейчас?
— Отправил её в отпуск, когда ты убежала.
Очень уж все странно. Пусть я не могла поговорить с Бланкой, но не верится, что она может хотеть меня убить. Зачем это ей — обычной служанке, черт подери?
— Как ты вообще её нанял? — интересуюсь я.
— Она — мать одного моего давнего знакомого. Тот погиб. Я предложил ей работу. Она согласилась. Вот и вся история, — отвечает Богдан, заезжая в двор одной из башен и въезжая на подземную парковку. Никогда не думала, что в этом городе бывают подземные парковки в жилых домах.
Смотрю по сторонам и вижу всевозможные дорогущие машины, стоимости которых явно сопоставима с бюджетом небольшой страны. Внедорожники, спортивные автомобили, даже длиннющий белый лимузин.
Богдан паркуется, выходит из машины, кивает паре стоящих у стены охранников.
— Пошли, — говорит он мне.
На лифте с зеркальными стенами мы быстро добираемся до верхних этажей. Даже коридор выглядит так, будто тут не жилой дом, а какое-нибудь учреждение. Все начищено до блеска, везде стоят цветы, а плитка на полу такая чистая, что без проблем могу рассмотреть свое отражение, и заметить, что волосы торчат в разные стороны.
На этаже всего лишь одна дверь. Её и открывает Богдан с помощью не только ключа, а еще и датчика отпечатка пальца.
Как только оказываюсь внутри, тут же слышу топот детских ножек.
— Мама! Мама! — Танюшка бросается мне на шею.
Не могу не обнять девочку и не поцеловать её в щеку.
— Спасибо, пап! — вопит она, не отрываясь от меня.
Богдан проходит вперед, в комнату.
— Можешь быть свободна.
Мимо меня выходит из квартиры женщина лет сорока. Наверняка она сидела с девочкой, пока нас не было.
— Идем, — Танюшка хватает меня, ведет по огромному коридору в одну из комнат. Не квартира, а целый дворец. Дверей и комнат столько, что запросто можно заблудиться.
— Тут моя комната, — Танюшка заводит меня в детскую с небольшой кроватью и множеством игрушек. — А где ты была?
— Да так. По делам, — не зная, что ответить, говорю девочке.
— Я переживала. Но папа пообещал, что ты вернешься.
Эх, а если бы я уехала…
Малышка наверняка на полном серьезе считала бы, что потеряла маму. Блин, откуда она взяла, что именно я её мама?
Внезапно вспоминаю тот день, когда впервые познакомилась с девочкой. Она тогда говорила, что получила письмо от Деда Мороза, где говорилось, что скоро получит маму. Тогда я думала, что то ли Богдан его написал, то ли девочка нафантазировала. Но что, если это была Бланка? Что, если она и правда вела за спиной оборотня какую-то свою игру? Я её не знаю, понятия не имею, что у неё может быть на уме. Но про это точно стоит сказать Богдану.
— Ты помнишь то письмо от Деда Мороза, о котором ты мне рассказывала? — спрашиваю у Танюшки.
— Конечно, помню, — шепчет она. — Он написал, что скоро я получу маму. Только тише. Он говорил, папе не рассказывать. А я боюсь, что ты опять пропадешь.
— Не пропаду, — отвечаю я. — Обещаю. Но тебе обязательно нужно рассказать про это своему папе.
***
— Пойдем к нему, — говорю Танюшке.
— Нет, не пойду! — упирается она. — Иначе ты снова исчезнешь!
— Не исчезну, обещаю тебе, — беру девочку за руку. — Пойдем.
— Но волшебство тогда рассеется. Так написал Дед Мороз.
— Я тебе обещаю, что никуда не исчезну, буду с тобой, — обняла малышку, поцеловала в щеку, провела рукой по волосам.
Самой пойти с этим к Богдану? Думаю, Танюшка скажет больше подробностей, но если не согласится — пусть отец её расспросит.
— Я уже сказала раз, и ты исчезла. Не хочу, — девочка готова вот-вот заплакать.
— Кому ты сказала?
— Бланке.
Вот же зараза! Но откуда она могла знать, что я сбегу…
— Когда ты ей сказала?
— Тогда, как ты исчезла.
— То того или после?
— После того, как мы с тобой гуляли. Но она ведь не говорит по-нашему…
Или говорит, но скрывает. Но как она могла знать. Что я исчезну? Или Юрий тоже…
Да нет же. Бред какой-то. В чем смысл? От всего кружится голова. Кажется, что то ли мир сходит с ума, то ли я. Но как бы там ни было, лучше рассказать Богдану про то письмо.
— Танюш, тот. Кто прислал тебе то письмо, не был Дедом Морозом.
— Неправда. Там было написано, что у меня будет мама, и у меня есть мама.
Кажется, девочку не переубедить. Придется мне говорить с её папой. Он побеседует с ней, я в глазах Танюшки буду выглядеть предателем, но как иначе?
— Ты мне почитаешь на ночь? — спрашивает девочка, протягивая мне книжку со сказками.
— Вообще мне нужно поговорит с твоим папой.
— Ну пожалуйста…
Не могу отказать девочке. Сажусь рядом с ней, открываю книжку, начинаю читать. Танюшка какое-то время смотрит на меня, улыбается, потом её глазки медленно закрываются. Блин, и как я могла бросить это милое создание? Вот почему именно меня она сочла своей мамой? Почему не ту же Бланку? Или просто прохожую на улице? Почему-то кажется, что кто-то ей описывал меня как её маму.
Блин, да я в голове сейчас целую параноидальную теорию выстрою.
