Им пришлось преодолеть трудный завал из камней, за которым открывался участок буйной зелени, облюбованный уже знакомыми птицами-фонариками.
Дальше подземный коридор сжимался до узкой щели. Чтобы протиснуться в щель, Чарону и Бригитте пришлось снять с себя теплые вещи и подтаскивать их за собой. Худощавый Хан в плотном комбинезоне пролез вполне вольготно.
Примерно через час пути стали различимы шум воды, потрескивание, характерное для костра, и человеческая речь.
– Чем так отвратительно пахнет? – прикрыла ладошкой Бригитта нос и рот.
Герцог выразился бы более прямолинейно. Не пахло, а воняло! Он постарался задержать дыхание, чтобы не чувствовать ужасную вонищу.
– Вот падла, в мешок наложил! – вытащил Хан кота из заплечной сумы.
Клыкастый усиленно дергал лапами, демонстрируя, что закапывает свои делишки.
– Придется выбрасывать, – вздохнул аристократ.
– Мешок или кота? – уточнил Чарон.
– Да ладно вам, – забрала Бригитта из рук мага извивающегося зверя, – Джоан просто перенервничал.
Она держала его, пока Хан закапывал в глинистую почву последствие испуга впечатлительного Джоана.
– У нас есть план? – спросила девушка.
– Идти напролом, – имелся такой вот план у герцога. – Хан, как только нас заметят, подними кота так, чтобы его тоже увидели.
Скаженные собрались вокруг костра и жарили ломтики хлеба, нанизанные на длинные прутья. Тут не все, кто приходил в поселок, – сразу определил Волфуорт. Человек сорок. Старуха предводитель среди них.
Это место существенно отличалось от тоннеля, как будто разлом поделили на две части. Внутри пещеры рос собственный лес. Здесь текла подземная река, в которую шумными брызгами обрушивался водопад. Со скалистых сводов свисали подсвеченные камушками оплывшие сталактиты и стволы деревьев. Удивительное дело, несмотря на отверстие между скальной породой, сквозь которое в разлом врывалось зимнее солнце, завывал ветер и пригоршнями влетал легион снежинок – листва деревьев оставалась зелена, речушка не замерзала, а красные известняковые стены пещеры-грота сохраняли тепло.
Чарон сразу понял, как жители подземного города выбираются наружу. В каменной породе имелось множество уступов-лестниц. Вели они наверх.
Появление чужаков вызвало оживление среди бесноватых, выраженное больше словесно, нежели действиями. Мужчины и женщины не побросали своего увлекательного занятия и продолжали жарить хлеб. А когда Хан поднял над своей головой клыкастого, одна девушка с колтунами в рыжих волосах стремительно подбежала к гостям.
– Какой чудесный демоненок! – вырвала рыжая кота из рук растерявшегося от такой прыти мага.
Скаженная принялась чесать Джоана за ушком и ласково ворковать над ним.
– Люди с внутренними демонами приняли клыкастого за своего, – уже ничему не удивлялся здесь генерал Волфуорт.
Те, кто совсем недавно пытался напасть на восточный поселок, сейчас агрессии не проявляли. Выглядели пещерные, как и прежде, неопрятно, в однотипной скучной одежде и с застывшим отпечатком безумия в зрачках, но вели себя вполне смирно.
– В костре стебли мяты, – определил Хан по витавшему в воздухе ментоловому запаху. – Я люблю мяту. Мята успокаивает нервы.
Вот и причина того равнодушия, с которым отнеслись к ним пещерники, – понимал Чарон, что им только на руку такой поворот. Осталось разобраться, как лучше подступиться с расспросами. Ставка на демонюку не принесла нужного эффекта, кот счастливо мурчал, терся о щеку девицы с колтунами в прическе и не думал никого пугать.
Задачу облегчила знакомая старуха.
– Мне голос подсказывал, что ты сама явишься, – приблизилась к Бригитте женщина. – Принесла?
– Что принесла? – отступила от нее графиня, а Волфуорт закрыл девушку своей широкой спиной.
– Не знаешь? – поскребла безумная по голове.
Чарон предположил, что в спутанных седых волосах обосновались вши.
– Не знаю, – пискнула Бригитта.
– Тогда пошли. Покажу.
Бабуся развернулась и удивительной для ее лет размашистой походкой зашагала к шапке раскидистых ветвей ивы. Раздвинула извивающиеся прутики дерева, открывая обзор на еще одну пещеру.
Чарон взял Бригитту за руку и последовал за женщиной. Хан остался у костра, где ему выделили кусок хлеба для дальнейшего превращения в сухарь.
Грот, вход в который скрывали ивовые ветви, отличался темнотой, разглядеть в нем что-либо не представлялось возможным.
Предводительница бесноватых зажгла свечу. И еще одну, и еще. Отблеск пламени осветил небольшое пространство.
– Это что, место поклонения? – вглядывалась девушка в рисунки на стенах.
Все изображения так или иначе были связаны с образом белого медведя. Кто-то искусно, реалистично вырезал на камне красивое и грозное животное, не забыв раскрасить туловище белой краской, а глазки-пуговки и когти черной. Бригитту обучали живописи, она помнила, что для скальной росписи далекие предки получали краски из жира, крови и мозга животных. И такие краски не тускнели от времени. Определенно, то, что предстало их взору, было создано очень и очень давно.
Чарона более, чем наскальная живопись, заинтересовало чучело белого медведя, установленного в центре грота. Хищник свернулся клубком и спал. Передними лапами зверь прижимал к себе ларец из состаренной латуни и дерева. Легкое сияние подсказывало, что при изготовлении шкатулки также использовали белое золото.
Старуха поднесла свечу ближе к ларчику, чтобы гости смогли разглядеть инкрустацию.
Герцог примерно уже догадывался в чем дело. На внешних стенках шкатулки многократно повторялась фигура спящего медведя.
– Белая смерть спит и не трогает пещерных жителей! – почти выкрикнула бесноватая. – Белую смерть задобрили драгоценным кулоном! Ему понравилось. Но кулон украли и белая смерть осерчала на пещерных жителей. Надо вернуть кулон. А кулон у тебя, – ткнула женщина указательным пальцем в Бригитту. – Я сама видела на твоей шее. А когда в разлом попала, вспомнила. И жители пещеры поверили, что можно вернуть дар на место. Тогда белая смерть перестанет серчать, перестанет насылать обвалы и потопы.
– Бригитта, ты готова со своим кулоном расстаться? – надоело Волфуорту слушать глупости.
– Если это поможет избежать набегов, конечно, готова. Только, Чарон, как-то это все…
– Глупо? – подсказал он. – Бредово?
– Ну, примерно так я и подумала, – шепотом, чтобы не слышала старушка, сказала Бригитта.
– Всем надо во что-то верить, – пожал плечами Чарон. – Пещерники верят в белую смерть. Почему нет?
Действительно, почему нет? – сняла графиня с шеи подвеску из белого золота с кулоном спящего медведя и опустила ее в ларчик. Наверху в Скаженном лесу тоже кое во что верят, только герцогу она об этом не скажет.
Старушка, ее имя они так и не узнали, издала радостный, квохчущий звук и выскочила из святилища белой смерти.
– Бригитта, пойдем-ка отсюда, – позвал девушку генерал. – Сюда сейчас свора прибежит. А нам тут больше делать нечего.
Он оказался прав. Стоило им выйти, в грот хлынули полоумные, проверять наличие сокровища.
– Хан, где твое клыкастое недоразумение? – заметил Волфуорт отсутствие кота. – Мы уходим.
– Джоан за рыжей увязался. Но я знаю, как его приманить, – расстегнул аристократ молнию на одном из многочисленных карманов своего комбинезона и извлек на свет лепесток бордового цветка.
Демоненок объявился почти сразу.
– Я думал, цветок для привлечения самок, – помнил герцог слова Бригитты.
– Джоан не знает, кто он, поэтому реагирует, – пояснил Хан, пристраивая кота себе за пазуху.
– Мы пойдем тем же путем? – поинтересовалась Бригитта.
– Нет, – решил Чарон. – Поднимемся по ступеням. Так быстрее будет. Лыжи и строп с веревкой позже заберем.
Выбрались они практически у манцинеллового дерева. Хан, не снимая толстых перчаток, сорвал несколько плодов и завернул их в тряпицу.
