меня северянин. Вряд ли, конечно, но надо бы спросить: наверное, сегодня он хотел рассказать мне о драке, но в присутствии Дороты промолчал.
Лайонел не уходил, будто чего-то ожидая, и я решила, что неплохо бы обсудить с ним некоторые формальности коронации.
— Не составите мне компанию за ужином? — я показательно приподняла перевязанную руку, намекая, что никуда пойти не могу.
— С удовольствием, — тут же ответил Император, как будто только и ждал моего приглашения.
Закатное солнце золотило оконные стекла и наполняло теплым светом обычно мрачную гостиную. Играло на гранях хрусталя и столового серебра, и после пары глотков вина я даже смогла немного расслабиться. После ужина порадовала Лайонела новостью о скором прибытии послов Альянса и собиралась перейти к другим деталям, однако он меня опередил и заговорил совершенно об ином.
— Вы уверены, что никогда не видели женщину в маске из змеиной кожи? — еще раз спросил он, глядя не на меня, а на изящные узоры хрусталя, окрашенные в бордовый остатками вина на дне бокала.
Я пожала плечами.
— Я видела много северян, в том числе женщин, могла и забыть. Вам ведь известно, что те из них, кто ходит в военные вылазки, надевают маски, чтобы защитить семьи от мести, и свою репутацию в случае, если завяжется роман с кем-то на стороне? Многие так поступают, в толпе воинов и то дело мелькают разные маски, некоторые мужчины их тоже носят.
При упоминании романа на стороне Лайонел помрачнел. Похоже, ему только сейчас пришла в голову мысль о том, что «девушка змеиной в маске» могла быть уже замужем в тот момент, когда они познакомились.
— Очень жаль, — выдал Император. И вот что он имел в виду?
— Почему вы так упорно расспрашиваете о ней? — решила поддержать тему я, видя в глазах Лайонела настоящую, ничем не прикрытую печаль. — Она все еще вам дорога?
— Я поступил с ней подло, — медленно ответил он, все еще избегая встречи со мной взглядом. — Впрочем, наверняка мои извинения ничего не изменят.
Я на миг замерла, предвкушая, что сейчас он скажет что-то важное. Я надеялась, хотела, чтобы он как-то оправдался, чтобы нашел объяснение той подлости, которую совершил шесть лет назад. Пусть он честно признается в трусости, в юношеской глупости — услышав от него правду, я, может, нашла бы в себе силы его простить. Но он молчал.
— Что же случилось? — не подумав, спросила я, но поспешила исправиться. — А впрочем, если эта тема вас так задевает, можем ее оставить.
— Я бросил ее перед битвой, в тот момент, когда она и ее северяне во мне нуждались, — Лайонел поднялся с кресла и, все так же грациозно поигрывая бокалом, подошел к окну, окончательно лишая меня возможности встретиться с ним взглядом.
— Никогда бы не подумала, что вы на такое способны, — не желая, чтобы диалог угас, подтолкнула Императора я. Сердце замирало при одной только мысли о том, что сейчас он начнет хоть как-то оправдываться, хоть что-нибудь скажет в свою защиту.
— Увы, политика хоть и похожа на шахматы, но белых и черных в ней нет, — холодно отрезал Лайонел. — Вам наверняка известно, что мне удалось прийти к власти во многом благодаря неразберихе с наследованием, которая произошла около пяти лет назад. Но предпосылки для переворота появились гораздо раньше, в то время, когда о болезни моего отца еще мало кому было известно.
Я кивнула, и Лайонел заметил мой жест в отражении оконного стекла.
— Мои старшие браться начали подчищать конкурентов еще задолго до того, как отец потерял способность ходить и принимать решения. В опасности оказались в том числе и мои сестры, и люди, которые были мне верны. Об этом мне сообщила матушка письмом. Она давно что-то подозревала, иначе не убедила бы меня взять на борт нескольких почтовых голубей. Когда я узнал о готовящемся перевороте, поспешил назад, в столицу. Даже день промедления мог оставить меня не только без титула, но и вовсе без права ступить на территорию Империи.
Я слушала, затаив дыхание, и мое волнение явно не укрылось от Императора. Когда он повернулся в профиль, подняв взгляд к темнеющему небу, я заметила ироничную улыбку на тонких губах.
— Позже я задавался вопросом, мог ли все бросить, остаться на севере, отказаться от своего статуса и сменить возможную корону на северную маску или шлем обычного воина. Увы, нет. Если бы судьба предоставила мне шанс сделать выбор еще раз, я вряд ли поступил бы иначе. Не скажу, что мною руководили исключительно благородные порывы и желание спасти семью: во времена юности я мечтал о власти, грезил об императорской короне. К тому же, в способности северян справиться со стаей монстров я был уверен гораздо больше, чем в верности моих людей в столице. И пусть меня до сих пор терзает вина за сделанный выбор, я готов ее принимать: такова цена моей власти.
Лайонел замолчал, тишина в комнате за несколько мгновений стала гнетущей. Его объяснение вряд ли могло послужить оправданием, да он и не хотел, судя по тону, передо мной оправдываться.
Я отставила в сторону опустевший бокал и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. Теперь я, по крайней мере, знаю, что он не трус. Отправиться в центр континентальных интриг, пожалуй, было куда опаснее, чем сбежать и затеряться в северных льдах. Лайонел, пусть и далеко не первый, но сын правителя, просто не мог сделать иной выбор. Точно так же, как я не смогла закрыть глаза на дела своего брата. Нас обоих звала к исполнению долга королевская кровь.
— Что ж, пожалуй, между нами больше сходства, чем мне казалось, — вынужденно констатировала я, когда молчание стало нестерпимым.
— И все же меньше, чем мне хотелось бы, — вдруг возразил Лайонел. — Вы прибыли в столицу Даграса, чтобы помочь своим людям. Я же скорее удовлетворял собственные амбиции, чем спасал семью и приближенных.
Я прислушалась к своим эмоциям и с удивлением поняла, что гнев стихает, уступая место не прощению, но спокойному
