Он знал такое, что грозит расправой надо мной.
Я не могла позволить себе серьезно воспринимать его слова, так что я решила игнорировать их.
Решила забыть о записке.
Забыть его.
Я отказалась от попытки сосредоточиться на моих школьных занятиях и отдала себя работе над другими задачами вместо этого.
Я пошла в ресторан после школы, хотя я не должна была сегодня работать.
Я принесла запасы на кухню и приготовила блюда, и вымыла столы и вершину прилавка.
Я проинвентаризировала снабжение, которое уже было заинвентаризировано, и помогла матери почистить овощи, до этого не было ничего что могло занять мои беспокойные руки.
Даже после этого мой ум отказался перестать фиксировать письмо, которое он написал.
Наконец, я решила, что у меня всего один шанс.
Я схватила свечу и промаршировала через кухню, через черный ход, и по аллее позади ресторана.
Я нашела место в затемненном углу, далеко от глаз прохожих следующей улицы, и я присела внизу, придавая чашевидную форму моей руки вокруг фитиля свечи.
Я засунула руку в мой задний карман и вытащила сложенную записку.
Я думала прочитать еще раз — только в последний раз — но мне это было не нужно.
Мне никогда не нужно бы смотреть на это снова; те слова стали бы часто посещать меня навечно, даже за отсутствием бумаги, на которой они были написаны.
Я держала угол листа выше свечи, слегка колеблясь прежде чем дать огню его уничтожить.
Я наблюдала как язычки пламени поглотили лист бумаги, и бросила его на землю перед тем, как они смогли достичь кончиков моих пальцев.
Остаток промерцал передо мной, сначала оранжевым, после черным, бледными тенями серого пока не словил медленный поток воздуха, который его унес.
Я почувствовала себя лучше как только бумага распалась, это больше не могло соблазнять меня.
Так меня и нашла Бруклинн на темнеющей аллее, сидящей на корточках над свечой, так как я пристально посмотрела в ее крошечное пламя, чувствуя себя наконец свободной.
Бруклинн была мастером в убеждении меня сделать вещи, которые я не хотела делать; она всегда была.
Когда я была едва старше, чем сейчас Анджелина, Брук уговорила меня подстричь мои собственные волосы чтобы притвориться мальчиком.
Она думала, что это будет забавно, шутка для игры, обмануть других детей в школе, что в нашем классе новый мальчик.
К сожалению мои родители не поняли шутку.
И даже хуже, я действительно напоминала мальчика с моими новыми стриженными волосами.
Это был год когда дети перестали называть меня Чарлина и начали называть Чарли.
Прозвище было прекрасным.
Это удовлетворило меня лучше так или иначе, и волосы в конечном счете тросли снова.
В тот год я также научилась не всегда доверять Бруклинн ставить мои интересы впереди ее собственных.
Так было не потому что она плохим другом… она не была.
Это не было даже потому что она была мстительна или злобна…она была также.
Она была просто… неугомонной.
Необходимо сказать, что я вынуждена была иногда проявить твердость с Бруклинн чтобы избежать совершения вещей, которые не были лучше для меня.
К счастью, это не было одним из тех раз, и в этом случае, Брук появилась точно в правильное время.
Время в которое мне была наиболее нужна ее специфическая манера отвлечения.
Когда меня наиболее нужно было вытащить из моего мира и в ее.
Ночь с Бруклинн было именно тем, что мне нужно было чтобы выкинуть из моего ума…другие вещи.
Ралли в парке было бы совершенным отвлечением.
Нам пришлось пообещать моему отцу, что мы останемся вместе — обещание, которое я думала, подразумевало больше для выгоды для Бруклинн чем моей- и моей матери, что мы будем дома вовремя до комендантского часа.
Я не уверена, где еще она думала мы будем так поздно — парк опустеет задолго до сирен.
Последняя вещь которую кто-либо хочет, быть пойманым за нарушение закона.
И, как всегда, я храню свой Паспорт в безопасности возле груди.
Я знаю, что ожидать задолго до того, как прибыть на место сбра на набережной.
Раньше когда “Ралли” впервые начались, они были чем-нибудь еще в целом, их имя, вызывало полностью другой ответ.
Они произошли, от событий, которыми намеревались показать поддержку тем, кто был недавно вербуемый, как празднование наших новейших солдат, поскольку угроза войны от врагов, как внутри, так и за пределами наших границ, стала надвигающейся.
Но как недели стали месяцами, и месяцы перешли в годы, ралли приобрели абсолютно другое значение.
Сейчас они были заявленными — санкционированными вечеринками.
Вечеринки, чтобы молодежь собралась в парке на набережной под отговоркой патриотизма, пользуясь оправданием прийти вместе в ночь, чтобы потанцевать, покричать, петь и радоваться.
Только однажды ралли были опасными, когда пьяная толпа стала беспокойной и воинственной под руководством мужчины, призывающего к несогласию.
Насилие сломалось пролившись на улицы города.
Несколько его активистов были убиты теми самыми военными, в честь которых было создано ралли.
Но это было много месяцев назад, и сейчас была установлена охрана, для патрулирования ежемесячных сборов, поддерживать приказ перед тем, как хаос смог бы прорваться.
До того, как вечеринка станет протестом.
И сегодня ночью, поскольку весна движется в направлении лета и ночные температуры стали теплее, гуляки были наполнены настроением.
Воздух на берегах реки был пропитан предвкушением песен, алкоголя и танцев.
Звук инструментов, играющих вместе в практической гармонии, отлично простирася за пышный ландшафта парка и на улицах за ним.
Это было многообещающе и пьянило.
Бруклинн схватила мою руку убедившись, что я не смогу передумать и сбежать.
Но ей не нужно было.
Я была счастлив находиться здесь, благодарная за ее присутствие и за отвлечение празднования.
Мы миновали группу мужчин, играющих разнообразных инструментах внизу плотной группы листовых деревьев.
Они пели, как громко, так и бедно
Я смеялась над их усилиями привлечь наше внимание, так как их голоса поднялись.
Бруклинн хихикала и поощрял их, махая и подмигивая, и покачивая бедрами.
Они окликнули нас чтобы вернуть, чтобы мы спели для них, но Брук тянула меня, игнорируя их противоречивые оправдания.
Мы остановились возле цветущего куста, и пока она напевала, ее тело двигалось в такт звукам вокруг нас, Брук сорвала безупречный красный цветок и аккуратно засунула его в мои волосы, позади уха.
