Кристиан и Лисса обменялись взглядами.
— Ну, — медленно заговорила Лисса, — поскольку наше присутствие уже отмечено…
— Скорее! — Воскликнула Эйвери.
Ее возбуждение оказалось заразительным, и, почувствовав прилив смелости, Лисса торопливо последовала за ней в сопровождении Кристиана. Вокруг мельтешило множество учеников, и никто не заметил, как они пересекали кампус в направлении гостиницы. Прислонившись к двери, стоял Симон, и Лисса оцепенела. Их застукали.
— Все на мази? — Спросила его Эйвери.
Симон быстро кивнул в ответ и выпрямился, после чего сунул руки в карманы куртки и ушел. Лисса изумленно проводила его взглядом.
— Он что… позволил нам сбежать? Это он все устроил?
Симон присутствовал в кампусе не в роли учителя, и все же… это вовсе не означало, что он может позволить ученикам покинуть класс в случае ложной пожарной тревоги.
Эйвери озорно улыбнулась, тоже глядя ему вслед.
— Мы все время действуем вместе. У него есть дела поинтереснее, чем нянчиться с нами.
Она повела их внутрь, но не в свою комнату, а в совсем другую часть здания, которую я знала очень хорошо: в комнату Адриана. И постучала в дверь.
— Эй, Ивашков! Открывай.
Лисса прижала ладонь ко рту, чтобы скрыть смешок.
— Столько хитрости, и все зря. Тебя всякий может услышать.
— Важно, чтобы он услышал меня, — возразила Эйвери.
Она продолжала колотить в дверь, и в конце концов Адриан ответил. Его каштановые волосы торчали во все стороны, под глазами были темные круги. Этой ночью он выпил вдвое больше Лиссы.
— Что? — Он удивленно вытаращился на них. — Вы же должны быть на уроке! О господи. Я совсем не выспался.
— Впусти нас. — Эйвери вошла в комнату. — Мы беженцы с пожара.
Чувствуя себя как дома, она опустилась на кушетку. Адриан так и стоял, удивленно глядя на Эйвери. Лисса и Кристиан уселись рядом с ней.
— Эйвери включила сигнал пожарной тревоги, — объяснила Лисса.
— Мило. — Адриан рухнул в мягкое кресло. — Но с какой стати вы пришли сюда? Это единственное место, которое не сгорело?
Эйвери захлопала ресницами.
— Ты не рад нам?
Какое-то время он с любопытством разглядывал ее.
— Всегда счастлив вас видеть.
Обычно Лисса не благоволила к такого рода ситуациям, но что-то во всем происходящем забавляло ее. Это было так необузданно, так дерзко. Передышка от снедающих ее в последнее время тревог.
— Много времени им не понадобится, чтобы понять, что к чему, знаешь ли. Может, они уже отпустили всех.
— Может быть. — Эйвери водрузила ноги на кофейный столик. — Но мне известно из надежного источника, что сирена в школе взвоет снова, как только они откроют двери.
— Как, черт побери, ты все это устроила? — Спросил Кристиан.
— Военная тайна.
Адриан, потирая глаза, тоже явно забавлялся, хотя его неожиданно разбудили.
— Ты не сможешь включать пожарную тревогу весь день, Лазар.
— Вообще-то мне известно из надежных источников, что как только все успокоится после второго сигнала, включится третий.
Лисса громко расхохоталась — не столько из-за заявления Эйвери, сколько из-за реакции парней. Кристиан в приступе характерного для него антиобщественного мятежа не раз поджигал людей. Адриан проводил большую часть времени в пьянстве и курении. Чтобы привлекательная светская девушка могла поразить их, должно было произойти что-то поистине из ряда вон. Эйвери выглядела очень довольной тем, что сумела превзойти их.
— Ты покончил с допросом? — Спросила она. — Может, предложишь гостям чего-нибудь освежающего?
Адриан встал и протяжно зевнул.
— Прекрасно, прекрасно, дерзкая девчонка. Я сварю кофе.
— С чем-нибудь покрепче?
Она наклонила голову в сторону бара с напитками.
— Ты, наверно, шутишь, — сказал Кристиан. — Как твоя печень, цела еще?
Эйвери подошла к бару, достала бутылку и протянула ее Лиссе.
— Ты в игре?
Однако мятежное настроение Лиссы имело свои пределы. Похмельная боль все еще пульсировала у нее в голове.
— Ну уж нет.
— Трусы, — сказала Эйвери и повернулась к Адриану. — Тогда, мистер Ивашков, сделайте-ка, что обещали. Я всегда любила кофе с бренди.
Чуть погодя я выскользнула из сознания Лиссы, вернулась к себе и наконец уснула обычным сном. Это продолжалось недолго; громкий удар заставил меня очнуться.
Я распахнула глаза, чувствуя сильнейшую, жгучую боль в затылке — несомненно, результат воздействия здешней ядовитой водки. Похмелье Лиссы не шло ни в какое сравнение с моим. Глаза начали закрываться. Мне хотелось снова провалиться в сон в надежде, что он притупит боль, хотя бы отчасти. И тут я опять услышала удар — и не только услышала, но и почувствовала: вся кровать сотряслась от него. Кто-то с силой ударил ее ногой.
Снова открыв глаза, я повернулась и встретилась с пронзительным, темным взглядом Евы. Если Сидни сталкивалась с похожими на Еву дампирами, нетрудно понять, почему она считает нас приспешниками ада. Поджав губы, Ева снова ударила по кровати ногой.
— Эй! — Воскликнула я. — Хватит, я уже проснулась!
Ева пробормотала что-то по-русски. Из-за ее спины выглянул Павел и перевел:
— Она говорит, что ты проснешься, когда встанешь с постели.
И без дальнейших предупреждений старая садистка снова принялась колотить ногой по кровати. Я подскочила, села, и мир вокруг завертелся. Прежде я уже зарекалась пить, но на этот раз была исполнена решимости никогда больше не делать этого. Ничего хорошего, с какой стороны ни посмотри. Ужасно хотелось снова нырнуть под одеяло, но еще несколько ударов остроносых туфель Евы заставили меня пулей выскочить из постели.
— Хорошо, хорошо. Вы довольны? Я встала.
Выражение лица Евы не изменилось, но, по крайней мере, удары прекратились. Я посмотрела на Павла.
— Что происходит?
— Бабушка говорит, что ты должна пойти с ней.
— Куда?
— Она говорит, что этого тебе знать не надо.
Я хотела сказать, что не пойду с этой безумной старухой никуда, но одного взгляда на ее устрашающее лицо оказалось достаточно, чтобы передумать. Она наверняка запросто могла превращать людей в жаб.
— Хорошо, — сказала я. — Вот только приму душ и переоденусь.
Павел перевел мои слова, но Ева покачала головой и снова заговорила.
— Она говорит, на это нет времени. Выходить нужно прямо сейчас.
— Можно, по крайней мере, зубы почистить?
Эту уступку она мне сделала, но смена одежды, по-видимому, не подлежала обсуждению. Тем лучше. Каждый шаг вызывал слабость и тошноту почти до обморока; раздеться и снова одеться — нет, на это у меня явно не хватит сил. Одежда на мне просто помялась оттого, что я спала в ней.
