Долго. Император Вэй пнул ногой столик и зашагал по кабинету дальше. Столик стоял на траектории движения, и каждый раз оказывался на пути. А потому, где-то через час, столик приказал долго жить, рассыпавшись на составные части. Но выдержать целый час нападок разъяренного мужчины, это прекрасный показатель, говорящий о том, что мебель в великой и просвещенной стране Ши-Зинг делали на совесть.
Наконец помытого и переодетого Ханга привели в кабинет. У бедняги Ханга со вчерашнего дня, полного кошмарных переживаний, весь героический запал закончился, и теперь он просто трясся, икая от страха, и боясь слово произнести, чтобы не вызвать еще больший царственный гнев. Император расхаживал по комнате, время от времени пиная останки столика. Ханг следил за ним взглядом.
— Ханг, если ты посмеешь вычеркнуть меня из брачного свидетельства, тебе не жить.
Бедный Ханг прикинул, что хуже уже не будет, и сказал икая:
— Вы уж определитесь, Ваше Императорское Величество, за что Вы меня убьете.
— Ханг, что мне с ней делать, черт побери?!
Ханг из этого всего понял только одно, его вероятнее всего не убьют, и приободрился, даже икать перестал. А император разорялся:
— Я должен был поставить ее на место! Показать себя как мужчина, чтобы она не смела мне перечить! Я должен был!
— Но Государь, она и мне не перечит…
— Можно подумать, ты не исполняешь любую ее прихоть, подкаблучник!
— Я, между прочим, старший муж! И не надо…! — из трясущегося от страха Хагна странным образом поперла неконтролируемая оскорбленная гордость.
Но император не слушал.
— Подумаешь! Гордячка! Ничего бы с ней не случилось! Сначала развелась бы, потом немного побыла наложницей, а когда все забудется, я бы взял ее в жены! Так нет же!
— А что было бы с нами? — озабоченно спросил Ханг.
— Что-что… Развелись с ней и озолотились бы!
— Но она наша. Она наша жизнь. Мы не сможем без нее, Ваше Императорское Величество… И она без нас тоже. Мы семья. Понимаете…
— А мне что прикажешь делать? А? Где это видано, чтобы император был седьмым мужем? Где? А?!
Тут в мозгу Ханга прокрутилась некая комбинация, и он изрек:
— Седьмой — это очень хорошо, Государь. Семь — священное число. Семь центральная фигура. Так, нас вместе с вами сейчас двенаднадцать… Надо срочно добрать еще одного… Будет по шесть с обоих флангов… Да две императрицы, слева и справа… Абсолютная симметрия! Отлично!
— Что ты бормочешь?!
Ханг сложил губы в трубочку, вычисляя, император вышел из себя:
— Ты будешь отвечать?!
— Ээээ… Да! Ваше Императорское Величество, Вы хотите получить эту женщину?
— Ты же знаешь, что хочу. Иначе о чем бы я сейчас с тобой разговаривал?
— Так вот… Она от мужей, — Ханг гордо прижал руку к груди, — Не откажется. И если согласится, то только вместе с нами.
— И что, — устало выдохнул все еще действующий седьмой муж Вэй.
— А то, Государь, что Вы можете быть ее Главным мужем с расширенными правами.
— А ты?
— Договоримся, — быстро ответил Ханг, он был уже весь в процессе, — Будет, конечно, необычно, но ведь она необычная женщина? Настоящая императрица. Так? А?
У императора создалось стойкое впечатление, что Ханг сейчас торгуется и весьма успешно. Он задал вопрос, мучивший его все эти годы.
— Так. Скажи… Ханг… у нее есть дети?
— Вот это я и имел в виду, когда говорил о расширенных правах. Пусть дети нашей Госпожи будут от тебя, Государь.
— Эээээ… Кхмммм… Ну если так… Тогда пожалуй…
Ханг расплылся в улыбке.
— Но как мне теперь с ней помириться? Она же, небось, злая на меня, как сто чертей…
— Пока не знаю, но детали операции предоставьте мне, Ваше Императорское Величество.
— Господин Ханг, да ты просто гениальный политик, — окинул его оценивающим взглядом император, — Никто из моих советников с тобой не сравнится.
— Кстати, место советника мне бы очень подошло… Я бы даже сказал, место первого министра.
Император Вэй громко и заливисто захохотал, запрокинув голову, а закончив веселиться, велел отвести будущего первого министра к императрице Мейди.
* * *
Лайлин коротала время в своей комнатке на самом верху башни, с тоской глядя в окно, не зная, чего ждать от жизни. Она все время вспоминала тот страшный момент, когда была уверена, что Вэй прикажет казнить Ханга, а вслед за ним и всех остальных ее мужей. Была ли эта глубокая радость, которую она тогда испытала следствием осознания того, что ее мужчины остались живы, или же причина была иная? Честно говоря, она испытывала огромное облегчение, что самого страшного не случилось. Даже не потому, что он не убил Ханга, а потому, что он не убил того Вэя, которого она помнила.
И тут дверь отворилась, пропуская гостью. Царственную гостью, супругу императора, госпожу Мейди. Лайлин сразу встала и низко поклонилась.
— Приветствую Вас, Ваше императорское Величество, госпожа Мейди.
— Добрый день, госпожа Лайлин.
По знаку императрицы в комнату занесли кое-какую мебель, два кресла и столик с лакомствами. Узница смотрела на это, не совсем понимая, что происходит. А жена императора села в кресло и пригласила Лайлин сесть напротив. Прислуга по знаку госпожи Мейди бесшумно удалилась.
— Ну, здравствуй, женщина, седьмым мужем которой является сам император.
— Откуда Вы… — встревожено вскинулась Лайлин.
— Он сам сказал.
Лайлин потупилась.
— Это ничего не значит, Ваше императорское Величество, это просто недоразумение…
— Недоразумение — то, что ты сейчас сидишь взаперти в башне.
— Простите.
— За что?
— Я не хотела, чтобы Вы огорчались из-за этого.
— Ерунда. Скажи, Лайлин, ты ведь его любишь?
Лайлин молчала, но по ее взгляду Мейди поняла правду.
— Мужчины иногда поступают глупо, и делают прямо противоположное тому, чего им больше всего хочется, — Мейди засмеялась серебристым смехом.
Трудно было предположить, чем окончится этот разговор, потому Лайлин молчала. А Мейди продолжила:
— Вэй понимает, что был неправ и совершил много такого, чего не следовало делать вообще. Но он любит тебя. Да. И сейчас хочет помириться, и признать тебя своей женой и второй императрицей.
Сказать, что Лайлин была изумлена — ничего не сказать.
— А мои мужья, — прошептала она.
— Твои мужья останутся при тебе, мы придумаем, как это все обыграть.
Кажется, в этой мрачной безнадежности забрезжил свет спасения, Лайлин даже не верилось.
— Госпожа Мейди, Ваше императорское Величество, — наконец вымолвила она, — Простите, но почему Вы это делаете?
