— Но почему? — нахмурился Морис. — У всех теневиков такая проблема? У ваших родителей — тоже?
— Нет, они ничем подобным никогда не страдали.
— Почему тогда вы… такая?
— Это… долгая история, — уклончиво ответила я. — Так вышло, что в детстве моему физическому состоянию был нанесен непоправимый вред. Мне теперь нужны некоторые вспомогательные вещи, чтобы оставаться в облике человека.
— Например, ваши очки?
Я кивнула.
— Очки нужны не для того, чтобы я хорошо видела. А чтобы хорошо видели меня.
— Вам все время приходится их носить? Снимать хоть иногда можно?
— Ну, я же давала их вам и до сих пор не отняла их у вас, между прочим, — усмехнулась, глядя на Мориса, как раз поправляющего очки на переносице. — Вам сейчас мои очки нужнее, чтобы вы могли скорее свой облик вернуть. Сутки я могу без них ходить спокойно, вот разве что пальцы немного прозрачными могут стать, но не критично.
— Что именно делает этот аксессуар? Я не чувствую от него никакой особенной магии. По-моему, вообще никакой магии.
— Да и правильно, нет ее, этой магии, — пожала я плечами. — Это просто своеобразный якорь для меня в этом мире. Якорем может быть что угодно и кто угодно. Предмет или человек, который вызывает у меня яркие эмоции, связанные с этим миром и как бы "якорит" меня. Удерживает тут телесно. Так получилось, что для меня это с детства были очки. Папины, — улыбнулась я воспоминаниям. — Вечно таскала их у него, а когда его не стало, очень грустила и то и дело была на грани развоплощения… Сидела часами с очками папы в обнимку и успокаивалась… Это вошло в дурную детскую привычку и стало моим личным якорем. Впрочем, когда выросла, то обнаружила, что через любые очки, которые подолгу ношу, обычные люди могут видеть мир Теней и его незримых жителей такими, какие они есть. Так проявляется мое личное влияние как теневика на некоторые реальные предметы.
— Если вы имеете некую духовную природу, то как тогда вы можете тут находиться, Флора? — поинтересовался Фьюри, отпивая кофе маленькими глоточками. — Водный Кордон не пропускает духов.
— Видимо, не пропускает низших духов, — пожала я плечами. — Я всё-таки имею высшую природу и чувствую себя тут обычно.
— Интересный факт, — задумчиво протянул Морис, делая пометки в блокноте. — То есть чисто теоретически сюда могут проникать любые высшие духи, выглядящие как обычные люди и имеющие некие связи с другими духами? И влияющие на Одинокие Тени?
— Ну чисто теоретически все возможно.
— Хм… А вы можете как-то почувствовать таких замаскированных духов? Здесь, в Генеральном Штабе?
Я надолго задумалась.
— Не знаю, если честно. Мне кажется, магией все это можно скрыть, отвести глаза.
— Но наверняка у таких полулюдей-полудухов должны быть слабые места, — заметил Фьюри. — Какие-то отличительные черты, которые должны выдавать их происхождение с головой.
— Верно, — согласился Морис, который, кстати, медленно стал возвращаться к своему облику, и глаза его уже стали серыми. — У вас вот какие слабые места, мисс Габруа?
— Тебе не кажется, что ты слишком уж докапываешься? — произнёс Фьюри.
— Я не светскую беседу веду, а фактически допрашиваю, — развел руками Морис. — Нам нужна информация, любая, и как можно больше. Поразительно, что я ни разу ранее не слышал про Теневой город… Так что там с вашими слабыми местами, мисс Габруа?
— Они, определенно, есть, — осторожно ответила я, тщательно подбирая каждое слово, чтобы не сказать больше положенного. — Но лично мои слабые места не относятся ко всем остальным теневикам. Поэтому говорить об этом сейчас смысла нет. Я… Мне надо подумать, что вам ответить на этот вопрос. Наверняка у всех теневиков есть некие общие слабые места… Прямо сейчас не знаю, что сказать.
— Мне еще вот что интересно, — медленно протянул Морис. — Вы сказали, что родились в городе Теней, а потом ваши родители перебрались вместе с вами в реальный мир… Неужели духи размножаются, хм, подобно обычным людям? Или это какое-то исключение из правил?
— Вы правы, это случается довольно редко. Обычно духи появляются на свет, ну… Сами по себе, в силу природных явлений и магических потоков. Просто потому что так решает сердце мира.
— В том-то и дело. Но вы имеете другую природу, как я понимаю.
— Верно понимаете.
— Как это влияет на вашу магию? В чем проявляется ваше отличие от других духов? Это как-то связано с тем, что ваши родители вынуждены были перебраться в реальный мир? Чтобы, например… защитить? Вас? От кого и почему?
Я судорожно вздохнула, и десертная ложка в моей руке дрогнула.
М-да, Морис умел зреть в корень и вычленять самое главное. Недаром он на своем месте находился.
Вот только мне-то что делать? Я боялась сказать правду, потому что… Ну потому что. Были у меня на то причины. Я не просто так тщательно скрывала ото всех эту часть своей жизни и не собиралась раскрывать ее просто так.
Соврать? Не получится. Я продолжала ощущать сопротивление материи реальности Водного Кордона, как будто что-то изнутри так и толкало меня сказать правду. Которую я тщательно оберегала и вот просто так ее сказать ну никак не могла… Боялась… Дико боялась… Я достаточно настрадалась в детстве от этой правды и всячески старалась избегать воспоминаний о пережитом ужасе. А теперь вот избегать не получалось, и воспоминания сами лезли наружу с задворок сознания.
Глаза заблестели от невольно подступающих слез. Смотрела я в одну точку перед собой, но ничего вокруг себя не видела, погруженная в отголоски прошлого.
Фьюри, сидящий слева от меня, неожиданно накрыл мою ладонь своей и вкрадчиво произнес:
— Расслабьтесь, Флора. Вас тут никто не собирается пытать. Если вы по каким-то причинам не можете сообщить правду, просто так и скажите. Не нужно нервничать. Морис дотошный, конечно, но это в силу профессии. Он точно не зверь, — усмехнулся Фьюри.
Не знаю, какой он там не зверь, потому что перекошенная физиономия Мориса, гипнотизирующего взглядом наши с Фьюри руки, была очень даже по-звериному злобная.
Я коротко кивнула и, чтобы избежать физического контакта с Фьюри, вцепилась обеими руками в уже пустую чашку. Ком в горле мешал говорить.
Морис смотрел на меня очень внимательно. Он уже полностью вернул свой облик, и его светлые серые глаза смотрели на меня с беспокойством, без насмешки. Он снял с себя мои очки, положил их на стол. Спросил:
— Это действительно такая важная для вас тайна, что вы боитесь ее разглашать?
— Да, — сказала еле слышно.
Чашку стискивала в руках до побелевших костяшек пальцев. Перед глазами так и стояли кошмарные картинки прошлого, которое мне никогда из себя не выдрать. И повторения которого я боялась до одури. До дикого животного страха.
Я впала в такое глубокое задумчивое состояние, что вздрогнула, когда Морис вдруг подался вперед и взял меня за руки. Он буквально с силой разжал мои пальцы, заставляя раскрыть ладони.
— Фло, посмотрите на меня.
Я шмыгнула носом и подняла глаза на куратора.
— Не знаю, что именно вас так пугает, но не надо бояться, что из вас сейчас будут вытряхивать информацию. Вы можете мне доверять всецело, — твёрдо сказал Морис. — Я вас понял и не буду напирать, но имейте в виду: если вы захотите поделиться этим, если посчитаете эту информацию необходимой для следствия, или просто захочется высказаться, я клятвенно обещаю никому не разглашать вашей тайны и не использовать эту информацию против вас. Я вам никогда вреда намеренно не причиню. Искрой клянусь.
С этими словами он прищелкнул пальцами, и на их кончиках вспыхнул фиолетовый искрящийся огонек. Это простая но действенная магическая клятва, подтверждающая намерение волшебника держать свое слово. Я с удивлением и уважением глянула на Мориса. Такие магические клятвы нарушить невозможно. Нет, точнее можно, но только после этого у такого нарушителя клятвы навсегда гасла магическая Искра, а это верная смерть для волшебника. Морис не был похож на смертника, а значит, его слово было твердым и нерушимым, такими клятвами не шутят. Приятно было понимать, что этому человеку я действительно могла довериться. Но пока что все равно боялась раскрывать все свои карты. С доверием к людям у меня были очень большие проблемы, да.
