доберемся до кафедры, я переведу фразу и — дело сделано! Есть все основания полагать, что проблем не будет.
Солнечный луч ускользнул из окна, и комната погрузилась в полумрак почти сразу после того, как я поставила последнюю точку. Подписываться не стала — Роман и так узнает почерк.
Сложила записку вдвое, подхватила пару медяков из сумки, выданных ещё на Востоке "на местные расходы", и вышла в коридор. Голоса из соседней комнаты теперь не гремели, а звучали вполне мирно, но меня раздирало любопытство. Я на цыпочках подошла к двери и попыталась хоть что-то расслышать, но так и не смогла. Неужели в этой дыре настолько хорошая звукоизоляция?
Продолжать бесплотные попытки я не решилась. Когда за дверью послышались шаги, отпрянула и быстро направилась к лестнице. Спустилась на первый этаж, в средней паршивости ресторанчик, и, набросив на лицо капюшон, вышла на улицу.
Стоило пройти вниз по гладким камням всего несколько шагов, как я заметила одного из студентов. Имени тощего паренька в форме академии я не помнила, а значит, он никогда не учился в моём классе. Отлично — может, не узнает меня в лицо.
Я подошла к нему, быстро протянула монеты и записку.
— Отнеси профессору Роману Дэйну. Срочно!
Парень удивлённо воззрился на меня.
— А от кого?
— Сам поймёт, — бросила я и отвернулась.
Конечно, есть вероятность, что студент записку потеряет или просто решит, что сумма того не стоит, но лучше так, чем вообще ничего не предпринять.
Собиралась вернуться в комнату и поваляться на кровати — пусть и жесткой — ещё пару часов, но в коридоре столкнулась с Эревардом. Как только я оказалась достаточно близко, он схватил меня за локоть и почти втащил за дверь. Звякнула задвижка, а моё сердце стремительно ускакало в пятки.
Что происходит?! Одних поцелуев ему было мало?
— Со Старром всё… Немного сложнее, чем я думал, — без предисловий начал Король, и я нервно выдохнула. Почему-то новость о том, что наш план может провалиться, пугала меня гораздо меньше, чем мысль о близости с Его Величеством.
— И что теперь? — аккуратно спросила я, опираясь на край хлипкого подоконника.
— Маги купились на твою историю, но рыцарь… Вернее, он не совсем рыцарь, — Король в два широких шага преодолел комнату и навис надо мной. — Позже я всё объясню, но сейчас — пока что — ради своей же безопасности тебе придётся просто мне поверить.
Я смотрела на него снизу вверх, и судя по взгляду горящих странным возбуждением глаз, опасность мне угрожала не абстрактная, а настоящая — причем прямо сейчас. Но я, как змейка, завороженная факиром, замерла на месте, не в силах даже дёрнуть рукой.
— Если он расскажет тебе что-то обо мне или о клинке — такое, чего никто не знал раньше — будь уверена, что он лжёт, — тем временем продолжал Король, всё ниже наклоняясь так, что его губы уже почти касались моего уха.
По моей коже побежали мурашки — то ли от ужаса, то ли от удовольствия, и я неосознанно задержала дыхание, чтобы не нарушить хрупкий, страшный, но такой волнующий момент.
— Он будет добиваться того, чтобы ты отказалась от клинка, отдала оружие ему или ещё что-нибудь с ним сделала, но если ты поддашься, то… В лучшем случае клинок окажется в руках восточных жрецов, но в нём огромная мощь, и я понятия не имею, как именно его ещё можно использовать. Прошу тебя…
Эревард снова поднял моё лицо за подбородок, на этот раз нежным и плавным движением.
— Я тебе верю, — почти неосознанно прошептала я, завороженная взглядом ярких глаз.
Новый поцелуй — такой же нежный, как касание пальцев к подбородку — заставил меня почти захлебнуться воздухом. Я подалась назад, но сильные руки не дали двинуться даже на миллиметр. Наоборот, притянули ближе к горячему телу, мягко, но неотвратимо.
— Это в самом деле не магия? — прошептал Король в мои губы, глядя с такой надеждой, что мне на миг стало больно.
— Нет, — честно ответила я.
Он помолчал, моё сердце пропустило несколько ударов.
— Я тебе верю, — наконец, так же тихо прошептал он и снова приник к моим губам.
Наверное, стоило отстраниться, дать себе время отдышаться и подумать, но разум утонул в приливе эмоций — таких ярких и тёплых, не оставляющих сил на сопротивление.
Я пропустила момент, когда мы оказались возле кровати, но когда настойчивые руки попытались опустить меня на колючее одеяло, я, наконец, опомнилась и вывернулась из крепких объятий.
— Не сейчас, — выдохнула я, отступая на полшага.
Но Король сделал те же пол лага ко мне.
— Тебе не нужно меня бояться. Всё будет так, как ты захочешь.
Я почувствовала горячее дыхание на своих растрепанных волосах, а когда Король, наконец, отстранился, меня объял мерзкий холод, от которого хотелось снова спрятаться в его объятьях. Но я героически сдержалась.
За окном уже стемнело, с неба ехидно подмигивали первые звезды.
— Наверное, пора, — сказала я, кивая в уличную темень. Эревард кивнул и мы направились к выходу.
Прохладный ветер трепал полы чёрной туники, забирался под ворот и щекотал спину. Капюшон плаща и ночная темнота надёжно скрывали моё лицо. Небо хмурилось тяжёлыми тучами, и ни один лучик холодного звёздного света не пробивался через их пелену. Огни ночных фонарей остались по ту сторону башни, а мы с Эревардом стояли в тени старого здания Академии. Окна-бойницы виднелись на втором этаже, как маленькие провалы-ходы в насыпи муравейника.
— Ну что, готова? — глаза Короля хищно сверкнули под капюшоном, когда он повернулся ко мне.
Я лишь кивнула — к чему оттягивать неизбежное? Ни волнения, ни страха я не испытывала. Перед глазами стояли только длинные коридоры — до скуки знакомые и прямые.
Крюк-кошка тихо звякнул, зацепившись за подоконник. И когда только Эревард успел им обзавестись? Впрочем, не удивлюсь, если за нами незаметно следует шпион, может даже и не один, который тихо помогает улаживать некоторые детали.
Первой забиралась я. Ловко протиснулась в узкий проём окна — не впервой возвращаться в здание в обход дверей — и на всякий случай проверила, хорошо ли держится крюк. Король взобрался следом, и мы оказались в пыльной темноте старой башни.
— Веди, — прошептал он, и я направилась к кафедре. Если Роман прочёл мою записку, то должен был положить словарь Аллаха туда. Если нет — пойдём в архивы, поищем там.
Мы шли тихо, и оттого — медленно. Я всматривалась в старые гобелены, исцарапанные
