и протянул её мне.
— Только что в окно залетело. Интересная у вас почта.
Письмо было такого же содержания. Возможно, они только потом поняли, что я больше не живу в тех покоях, ибо обычно отвечаю быстро. Потому прислали второе письмо, только уже сюда. М-да…
— С чего ты взял, что мне это интересно. Может, мне вообще нет дела до тебя и твоих бумаг?
— Ты сейчас только что это подтвердила. Но покажу я тебе их только завтра…
— Хорошо! Только до завтра доживи… Кстати, мы на „ты“ или на „вы“? Определиться надо.
— Мне без разницы, — вновь опустился в кресло дракон. — Бал будет в восемь, и ты на него не опоздаешь. Можешь идти собираться…
Я закатила глаза. Он говорит со мной как с дитятей неразумной. Пришла Лиран, и я потащила её в гардеробную, плотно закрыв дверь, послышался тихий смех. Смешно ему! Ничего-ничего, смеётся тот, кто смеётся последний…
* * *
Бал шел полным ходом. Все веселились, танцевали и… Пили. Что же еще делать? Невесты отрывались как могли. Вальтер кружил в очередном танце Фадей, Лариль менял партнерш как перчатки, а Ариндель стоял в стороне, пытаясь пробурить во мне две дыры. Получалось пока не очень, но он не унывал.
— Может быть хватит? Мне уже надоело… — недовольно сказала я, когда начался новый танец, а мы даже не отдохнули от старого. Дракон, как оказалось, очень любит танцевать. Мы не пропустили ещё ни одной новой мелодии, отчего мои ноги сильно устали.
— Ты леди или нет? Ноешь, как простая оборванка. У тебя с детства должен быть привит иммунитет к долгим балам, — заметил дракон, пытаясь тепло улыбаться. “Даже маньяк в подворотне будет подружелюбнее”, — подумалось мне, отчего я усмехнулась.
Танцевал он без удовольствия, ведя меня по залу словно куклу. Говорить толком не говорил, только сжимал губы и продолжал таскать от одной стены к другой. Всем, кто подходил к нам, он громко заявлял, что я его возлюбленная. Нас поздравляли, желали счастье, долголетия чувств, больше страсти и нежности, в общем всего, что обычно желают. Недовольны были валькирии, мол, как так-то? Сначала вы, многоуважаемая Верховная, против были, а теперь влюбились? Не порядок…
Все остальные дружно нацепили лживые улыбки и начали осыпать нас комплиментами. Я уже поняла, что мы красивая пара, что мы нашли друг друга и какие мы счастливые. Киватья давно умею, отточенное и журчащее „Спасибо, я польщена!“ всегда при мне, а на всё остальное мне плевать.
— У меня иммунитет к долгой работе. Не успела я из пеленок вылезти, как меня усадили за дела Вальхаллы. А в двадцать я зашла кабинет, и так не выходил до недавних пор. Мне некогда по балам шастать. — Проворчала я, механически переставляя ноги.
Нет, танцевать я умею, и делаю это крайне охотно, но только когда есть настроение. А вот телепаться туда-сюда, при этом улыбаясь, на протяжении двух часов… Вы уж извините, но я так не умею.
И слава Небесам.
Легко же ему говорить! Леди Мариэла была бесплодна, а потому с десяти лет меня тренировали. И кем я стала? Отважной, храброй и сильной? Нет… Я стала унылым трудоголиком, не знающим светской жизни. Поставить на место, объяснить стратегию или поразить умением находить выход из любой ситуации — пожалуйста! А вот как насчет стать душой компании, быть легкой и непринужденной… А это как вообще? Я не знаю, живу с этим и мне хорошо!
Нет, танцевать я умею, и делаю это крайне охотно, но только когда есть настроение. А вот телепаться туда-сюда, при этом улыбаясь, на протяжении двух часов… Вы уж извините, но это не в моих силах.
И слава Небесам.
— Хотя бы улыбайся, ты же танцуешь с…
— Да, я танцую с мужчиной всей моей жизни! — перебила его я. — Делай что хочешь, но мне это надоело. Найди дамочку покрасивее и кружи её взад-вперед, а меня не трогай! — одернула руку я, уходя к столам с напитками. Затылком я ощущала тяжелый взгляд.
Липкий, холодный и пробирающие. Дракон точно недоволен, могу предположить, что он очень и очень зал. Ещё чего, ведь он такой блистательный, такой сказочный… Но не для меня. Да и пусть злиться, мне он уже надоел. Весь вечер читал нотации, как надо себя вести, указывал на ошибки, корил в излишней яркости и некой вульгарности. Да, я такая! И меня не изменить. Не нравлюсь — так катись колбаской. Как же хорошо, что нашу внеземную любовь мы разыгрываем и уже через несколько недель мы разминемся к в море корабли.
Ещё и завтра он едет со мной! Надо принять успокоительное и наложить на себя заклинание глухоты. Главное, не перепутать, и не наложить на себя руки. С этой несносной рептилией всё возможно.
— Нашёл с кем жизнь связывать… — раздалось шипение из-за угла. Боковым зрением я приметила фею и демонессу.
— Она его не достойна, — тихо шептала фея.
У валькирий слух отменный. Однажды в библиотеке я наткнулась на замечательную книгу, в которой говорилось, что валькирии особенно хорошо слышат, когда говорят о них. Сейчас я это вижу, да и слышу! — на практике.
— Куртизанка недоделанная… — емко охарактеризовали меня.
Господи, они в него влюблены? Правда?! А я-то все думаю, что это они его то за руку тронут (конечно же „нечаянно“) и глазками хлопают и губки облизывают. Лучше быть не может, теперь у меня два врага.
— Хватит, ненадолго он с ней, — подошла к ним эльфийка.
Ой нет, ошибочка — три!
Теперь они дружной змеиной компанией сверлили во мне дыры. Находились дамочки весьма прилично от меня, но я их слышала. Меня переполняли разные чувства, хотелось подвесить их за волосы на балконе, чтобы проветрились или дать пощечину. Раз десять.
Поставив сок (валькириям лучше не пить вообще, они и так буйные), я подняла полы платья и направилась к шипящему клубку з… То есть к миролюбивой троице. Вот уж не думала, что обрету в их лицах врагов. Но врагов надо держать даже ближе, чем друзей, так что улыбаемся. Мой ехидный оскал оценили все.
— О чем беседуете?
— О жизни, — буркнула демонесса.
— О мирской несправедливости? — загадочно улыбнулась я, вводя в заблуждения женщин.
— Именно, — кивнула фея, сощурив глаза. Ага, кое-то понял. — Философствовать изволим. Эта наука всегда была моим коньком!
Не сомневаюсь. Я уже вижу твоего черного коняшку, которого зовут Язавистливаяпакость.
— Не поверите, но я тоже люблю говорить непонятные фразочки с умным видом. Не могу терпеть завистливых. Особенно тех, кто считает, что лучше всех.
