неинтересны. Дроны! Скукота.
Но схемы расплываются перед глазами. Что такое!
Посижу лучше в кресле.
Завариваю себе чай и устраиваюсь на подушках.
Комнату освещают уличные фонари, потому что я случайно нажала выключатель возле тележки с чайником. Буду сидеть почти в темноте.
И меня точно не позвали, только потому что боятся Мясника! Я — не такой уж странный кандидат для выступления на конференции. Я руковожу научными разработками не первый год. Даже на людях Аслан всегда прислушивался ко мне.
Все из-за того, что я — Омега.
От трели комма на прикроватной тумбе чуть не сваливаюсь с кресла. Провиденье, это не телефон, а ядерный будильник. С трезвонящей боеголовкой.
Плюхаюсь на кровать и вытираю сопли перед тем, как поднять трубку.
— Яна, — глубоким голосом тянет Каин. — До тебя невозможно дозвониться, — раздраженно продолжает он.
— Так не будет ловить прямая связь за чертой Ашшура, — довольно бодро заявляю я.
Голос вроде обычный. Как можно тише сопли в салфетку собираю.
— Ты хочешь сказать, у тебя нет нормальной связи, охватом на весь континент? А ты — точно руководительница научного отдела? — немного повышает он голос.
— Да, — бурчу я и вешаю трубку.
Вообще, мне нужно душ принять и отдохнуть наконец-то. А не выслушивать снова, какая я не такая, и не подхожу на роль руководителя.
Комм разрывается снова, и, вздохнув, прикладываю трубку к уху.
— Ты… ты меня сбросила, прямо? — едва не орет Каин.
— А ты наблюдательный, — бормотание что-то совсем грустным выходит. — Извини. Я устала. И не стоит кричать, пожалуйста, то есть, ты не кричал еще, но сейчас точно начнешь. Как видишь, ты сумел ко мне дозвониться. Хоть и не пришел даже попрощаться, да?
Он молчит, и я перебираю пальцами край пододеяльника. Прочная ткань.
— Как прошла конференция? — выдавливает он из себя демонстративно вежливый тон.
— Чудесно, — не выдерживаю. — Великолепно. Горный хаб спонсируют не для вида, представляешь? Весьма толковые идеи, как для контролируемого сам-знаешь-кем предприятия.
— А твое выступление? — практически перебивает Каин меня.
— А, — отмахиваюсь рукой, забывая, что он меня не видит, — нормально, наверное. Я имею в виду, я ничего не взорвала? Хотя и нечего взрывать было, — бормочу и прочищаю горло: — Все хорошо. Расстроилась, что мало людей записалось. Да и не все смогли остаться.
— Мало? И не все? — переспрашивает Каин. Представляю, как он хмурится.
— Но все хорошо! — высоким голосом продолжаю и, к сожалению, голос срывается. — Я имею в виду, я — Омега. Ты и сам знаешь, — смеюсь и надеюсь, что слез не слышно. Где эта салфетка, ее размера еще на две конференции должно хватить. — Ты и сам, наверное, считаешь, что Омегам нечего делать… здесь. То есть, тут. В исследованиях и разработках.
— Подскажи точно, где это я подобное считаю? — стерильно ровным голосом вопрошает он.
— Или не считаешь, не знаю.
Мну в руках ткань, и будь моя воля, разговаривала бы с Каином так всю ночь. Его голос… как родной мне. А здесь все чудится чужеродным и неприемлемым.
— Я так не считаю, — быстро произносит он, — а кто так считает?
— Никто, — вздыхаю с горечью.
— Пожалуйста, подробнее, — сквозь зубы настаивает Каин.
— Я даже не знаю их. Они на моей презентации присутствовали и вели себя ужасно, но это неважно. Я только потом услышала, что они думают. Мне кажется, они даже не слушали мой доклад! И не рассмотрели наш макет с Сигалом! Сказали, что смехотворно. Может, это и не блестящая тема, или сама презентация, но точно не глупость. Чтобы смеяться. А все потому что я — Омега. Уф, они десять раз это повторили, — устраиваюсь на подушках поудобнее. — Будто меня позвали специально, чтобы поржать. Но почти никто не пришел, даже чтобы посмеяться. Так что, они не правы! Во всем не правы! Омеги то, Омеги это. В голове одни Омеги.
— А что, — удивительно спокойным голосом спрашивает, — они говорили про Омег?
— Привычную дребедень, сам знаешь, — практически шепчу, а потом беру себя в руки. — В общем, неважно. Они мне в лицо, естественно, ничего не сказали. Я услышала, как они обсуждают меня на вечеринке. И на моем выступлении, видимо, такое же обсуждали. Я еще думала: о чем так много можно говорить во время презентации?
— Дребедень, — повторяет Каин, — это поэтому у тебя голос такой, как простуженный?
— Так я почти простудилась! — успеваю спохватиться я. — Но уже выздоравливаю.
Реально терплю тут из последних сил, чтобы носом не шмыгнуть. Не хочу слушать, как он был прав, что не надо бежать-скакать на конференцию. Хотя Каин и не говорил словами.
— То есть, они зарегистрировались на твоем выступлении?
— Ну да, один точно был. Который в “Миро” служит. И…
Не продолжаю дальше, потому что слушаю гудки.
Он повесил трубку, даже не попрощавшись!
А я надеялась, Каин меня дальше выслушает. В следующий раз возьму с собой Фредерико. Хотя нет, не будет следующих конференций. Увереннее всего я чувствую себя в мастерской, вот там и надобно сидеть.
Мягкая кровать встречает меня уютом после продолжительного душа.
Как же хорошо! Вообще завтра домой поеду, и не нужны лекции и другие презентации. Потом, может, в записи посмотрю.
Прощупываю кожу живота, будто малыш уже за день смог оформиться. Я так счастлива, что даже не злюсь на самоуверенного Альфу, что забыл меня спросить перед тем, как ребенка делать. Я бы согласилась! Всегда хотела малыша, и вообще это лучшая часть жизни Омеги. Правда, я совсем не знаю, как она совмещается с тем, что малыш еще и от оборотня. Он или она… тоже родится оборотнем?
Просыпаюсь от нехилого стука по двери. Точно еще не утро, а значит — ночь. Да, я — гений! Непризнанный пока.
Ко мне в номер стучаться некому, я здесь никого не знаю.
Прислушиваюсь осторожно к тому, что за дверью происходит.
— Это я, — барабанит по ту сторону голос Каина.
Медленно открываю дверь, потому что… может, я сплю еще?
Его грузный взгляд по моему телу товарняком проходится, а потом на лице застывает.
Нет, точно не сон, судя по приятным ощущениям… везде.
— Каин? — содержательно переспрашиваю.
— Бросаться на шею от радости не стоит, но впустить меня все-таки не мешало бы.
Отхожу от порога, чтобы Каин смог зайти. И бросаюсь ему на шею, конечно, и мне кажется, он даже слегка улыбается.
Включаю свет, копаюсь в содержимом тележки — надо же что-то предложить перекусить или горло смочить — и надеюсь, он в кресло сядет.
А Каин расхаживает по номеру, рассматривая стены
