Восстание перетащило неиспользуемые части заграждений на свободную землю возле озера. Разделенные, белые куски стен сами выглядят, как произведение искусства — огромные и изогнутые, будто упавшие на землю перья гигантского существа, превратившиеся затем в мрамор, подобно костям, которые постепенно каменеют в земле. Как разрушенные ущелья с пустотами между ними.
— Я видела их с воздуха, на остановках аэропоезда, — говорю я, — но даже не предполагала, как они выглядят вблизи.
В одном месте два куска стен оказались сваленными друг рядом с другом, ближе, чем остальные. Они параллельно изгибаются и вместе выглядят, как длинный туннель, не срастающийся вверху. Я захожу внутрь, там немного темнее и воздух холоднее, а над головой чистая линия голубого неба, льющаяся потоком света. Я прислоняю ладонь к поверхности стены и гляжу наверх.
— Дождь проникает внутрь, — говорит Далтон. — Но все равно это место достаточно укрыто и вполне подходит нам.
— Мы могли бы повесить картины и стихи на стены, — предлагаю я, и Далтон согласно кивает. — И соорудить какой-нибудь помост, чтобы выставлять предметы вроде твоей птички.
А если кто-то умеет петь, они будут приходить сюда, и мы будем слушать их. На мгновение я застываю, представляя, как музыка эхом отражается от стен и бежит дальше, к опустошенному, заброшенному озеру.
Я знаю, что должна продолжать заниматься торговлей, чтобы вернуться к своей семье, и сортировать, чтобы сохраниться в рядах Восстания. Но эта задумка также кажется мне правильной. Думаю, дедушка понял бы меня.
Часть третья: Медик
Глава 14. Ксандер
— Посылаем новую группу пациентов, — передает мне главный медик по мини-порту.
— Хорошо, — отвечаю я. — Мы готовы принять их. — Теперь у нас есть пустые кровати. После трех месяцев буйства чумы, болезнь, наконец, начала сходить на нет, во многом благодаря увеличению иммунизации, осуществляемой Восстанием. Ученые, пилоты и работники сделали все, что было в их силах, мы спасли уже сотни тысяч людей. Это большая честь — быть частью Восстания.
Я иду к двери, чтобы впустить врачей с новыми больными. — Похоже, у нас были незначительные вспышки болезни в одном из пригородов, — говорит один из врачей, протискиваясь внутрь и держа в руках носилки с одного конца. Пот градом катится с его лица, он выглядит уставшим. Я восхищаюсь врачами больше, чем кем-либо еще в Восстании. Их работа тяжела физически и очень утомительна. — Я предполагаю, что они каким-то образом пропустили иммунизацию.
— Вы можете положить его прямо здесь, — говорю я. Они перекладывают пациента с носилок на кровать. Одна из медсестер начинает переодевать пациента в больничный халат, и я слышу, как она восклицает в изумлении.
— Что там? — спрашиваю я.
— Сыпь, — отвечает медсестра. Она указывает на пациента, и я замечаю красные полосы, покрывающие его грудь. — У этого совсем плохи дела.
Если маленькие красные пятнышки стали для нас привычным зрелищем, то сейчас мы видим сыпь, распространившуюся по всему туловищу. — Давайте перевернем его и осмотрим спину, — предлагаю я.
Мы так и делаем. Сыпь покрывает и спину пациента. Я вытаскиваю свой мини-порт, чтобы ввести заметку. — У остальных так же? — спрашиваю я.
— Пока не замечали, — отвечает врач.
Мы осматриваем остальных новоприбывших. Ни на одном из них нет сильной сыпи, или даже небольших красных пятен.
— Возможно, ничего страшного нет, — говорю я. — Но я приглашу вирусолога.
***
Его приход не занимает много времени. — Что там у нас? — самоуверенно спрашивает он. Я не особо общался с ним, но знаю его в лицо, и знаю, что у него репутация одного из лучших врачей в Восстании. — Какие-то изменения?
— Похоже на то, — отвечаю я. — Обширная вирусная сыпь, ранее небольшая и локализованная, а сейчас проявившаяся в виде дерматом по всему туловищу.
Вирусолог смотрит на меня с удивлением, как будто он не ожидал, что я буду использовать медицинские термины. Но я нахожусь здесь уже три месяца. Я знаю, какие слова нужно говорить, и, что более важно, я знаю, что они означают.
Мы уже стоим в перчатках и масках, готовые для процедур. Вирусолог роется в кейсе и вытаскивает лекарство. — Принесите мне аппарат, фиксирующий состояние, — просит он одного из врачей. — А Вы, — обращается он ко мне. — Возьмите кровь на анализ и подключите капельницу.
— Подобного мы совсем не ожидали, — говорит вирусолог в тот момент, когда я запускаю иглу в вену больного. Главный медик наблюдает за нашими действиями из главного порта на стене. — Вирусы все время изменяются. Можно увидеть, как различные мутации одного вируса проявляются в различных тканях, и даже на одном человеке.
Я подвешиваю пакет с питательными веществами и открываю капельницу.
— Чтобы мутация набрала силу, — говорит вирусолог, — должно произойти некое селективное давление. Нечто такое, что сделает мутацию более жизнеспособной, чем изначальный вирус.
Он обучает меня, осознаю я, чего делать совсем не должен. И, думаю, что я понял, о чем он говорит. — Лекарство, например? — спрашиваю я. — Оно может сыграть роль селективного давления? — Могли мы сами дать толчок к развитию нового вируса?
— Не волнуйтесь, — отвечает он. — Скорее всего, мы просто столкнулись с иммунной системой, неадекватно реагирующей на вирус.
Он поглядывает на больного, отдавая указания на мини-порт. Учитывая, что я занимаюсь больными, сообщение поступает и на мой мини-порт тоже. Переворачивайте больного каждые два часа, чтобы предотвратить образование пролежней. Обрабатывайте и перевязывайте пораженные ткани, сдерживая распространение инфекции. Те же инструкции, что и для остальных пациентов. — Бедный парень, — произносит врач. — Может быть, лучшим выходом для него будет оставаться без сознания. Потому что он будет испытывать сильную боль, пока не исцелится.
— Следует ли нам поместить больных с этого потока в отдельный корпус медцентра? — спрашиваю я у главного медика через порт.
— Только если вы сами предпочтете не размещать их в вашем крыле, — отвечает тот.
— Нет, мы может изолировать их позднее, если появится такая необходимость.
Вирусолог согласно кивает. — Как только мы получим результаты с взятых образцов ткани, я дам вам знать, — говорит он. — Это займет всего час-другой.
— Начинайте, тем временем, проводить терапию, — дает мне указание главный медик.
— Хорошо.
— Вы отлично проводите забор крови, — выйдя из кабинета, говорит вирусолог. — Можно подумать, что Вы и раньше работали врачом.
