Но злая ирония все же сделала свое дело. Мир перестал кружится, и мой разум включился. Я, наконец, смогла осознать выражение лица Рафаэля. Оно выглядело пустым. Совершенно опустошенным, как будто он смотрел на что-то, что сломало его мозг.
— Рафаэль?
Он открыл рот. Но ничего не произнес.
— С тобой все в порядке?
Его губы пошевелились. Он пробормотал какие-то ругательства себе под нос.
Ха! Вот и оно! Выкуси, дорогой. Где сейчас твоя дылда-невеста?
— Что-то не так с моим платьем?
Смотри же, смотри…
Рафаэлю наконец удалось сформулировать мысль.
— Нет. Просто интересно, где ты спрятала свой пистолет.
Я указала ему на гигантский клатч.
— А-а, — протянул он. — Не заметил.
Конечно, не заметил. Ты был слишком занят, глазея на меня. Маленькая месть, но на вкус она была так сладка.
Рафаэль подвел меня к своему джипу, который плевался и ревел, изрыгая магию. Он открыл передо мной дверь. Когда я вошла внутрь, его запах заскользил по моей коже, напевая одно:
«Мой друг. Мой, мой, мой.»
Проклятье.
Я села на свое место, но вместо того, чтобы закрыть дверь, Рафаэль наклонился ко мне с выражением сильной сосредоточенности на лице, как будто он собирался сказать или сделать что-то необдуманное.
У меня перехватило дыхание. Если он сейчас поцелует меня, я ударю его прямо по лицу. И ничего не смогу с собой поделать.
Рафаэль резко отстранился и закрыл дверь.
Вот и хорошо. Так намного лучше. Правда.
Рафаэль сел в джип, захлопнул дверь, на мгновение заглушив рев водяного двигателя, и мы поехали.
Он дотянулся рукой до бокового отсека в своей двери и вытащил папку, бросив ее мне на колени. Я открыла. Внутри находился отчет о времени и месте передвижения его рабочих в ночь убийства.
— Замечательно. Благодарю.
— Не за что.
Я погрузилась в документы.
Двадцать минут спустя стало ясно, что ни у кого из людей Рафаэля не было времени вернуться на место и убить своих друзей и коллег. Тем не менее, Рафаэль оказался единственным человеком, не имевшим железного алиби. Судя по его графику, он ушел домой один, без невесты. Зная его, я ожидала, что они будут заниматься этим, как кролики, но, видимо, даже у кроликов время от времени бывают перерывы.
Я постучала по бумаге.
— Что насчет Колина? В досье Джима сказано, что он в долгах.
— У него возникли трудности, потому что его дом сгорел. Ему пришлось взять у Стаи ссуду по случаю чрезвычайной ситуации. Он много работает и знает, что, если у него когда-нибудь возникнут проблемы, он всегда может прийти ко мне.
Я откинула голову назад, но не слишком сильно, чтобы не испортить прическу о подголовник.
— Мы договорились делиться информацией, — напомнил Рафаэль.
— Мне особо не о чем пока рассказать. Весь день провела в библиотеке, пытаясь найти коллекцию произведений искусств Джамара. Определила восемь предметов, которых не было в хранилище. Некоторые из них даже с фотографиями. Ничего особенного. На месте обнаружено несколько отпечатков, которые не принадлежат никому из твоей команды, и их нет ни в одной из баз данных. Я проанализировала тонну улик, но не нашла никаких убедительных зацепок.
— Ты распутаешь это дело, — сказал он. — Если бы Джим не поручил тебе это, то я бы сам попросил тебя.
— Спасибо за доверие. Значит, получается никто не может подтвердить, что ты отправился домой?
Рафаэль пожал плечами.
— Нет. Если бы я знал, что мне понадобиться алиби, я бы позаботился о том, чтобы провести ночь не в одиночестве.
— Удивительно, что не позаботился.
Он не поддался на провокацию.
— Прошло уже сорок восемь часов, а у нас нет зацепок. — Его тон дал мне понять, что это не критика. Его люди были убиты. Наверняка, сейчас Рафаэль очень зол, раздавлен и испытывает боль.
— Я бы так не сказала. Ты же знаешь, как это работает: медленно, но уверенно двигаемся к финишной прямой.
— Знаю. — Он смотрел на дорогу. — Сегодня мне пришлось подписывать бумаги о выплате пособий по случаю смерти.
Должно быть, это было ужасно.
— Ник приходил ко мне. У него сейчас тяжелые времена.
— Не у него одного, — добавил Рафаэль. — Черт, мне следовало знать о хранилище. Я должен был знать, что оно там.
— Не вини себя, — сказала я ему. — Я весь день изучала пресс-конференции Джамара, там и словом не упоминалось ни о каком хранилище. Ты ничего не упустил. Информации просто не было изначально.
— Ты, действительно, думаешь, что Анапа как-то причастен к этому?
— Я не знаю, он ли это сделал. У него нет судимости. Никаких парковочных штрафов. Его компания безупречно чиста, хотя у меня не было времени копнуть глубже. Вдобавок ко всему, я битый час потратила на поиск информации о нем в библиотеке, но абсолютно ничего не нашла. Мы не встречались с ним лично, но он догадывается, что находится под пристальным наблюдением. К тому же его люди разузнали все обо мне.
Рафаэль внимательно посмотрел на меня.
— Его секретарша любезно напомнила мне, что Орден больше не на моей стороне.
— Аа.
Что «аа»? «Аа» — очень плохо? «Аа» — Я понимаю? «Аа» — так тебе и надо?
— Они знают, кто я, знают, что я настырная. Почему бы не потратить десять минут, отвечая на мои вопросы? Потом я просто уйду, и все счастливы.
— Думаешь, он что-то скрывает?
Я вздохнула.
— Не знаю. Пока все поиски информации ведут в тупик. Если не считать взлома и проникновения, эта вечеринка — моя лучшая надежда.
Рафаэль усмехнулся:
— Ты и «взлом»?
— Подумывала об этом, — призналась я. — Я обнаружила, что у него хорошо защищена крыша и много камер наблюдения. Он, скорее всего, предусмотрел увлекательный маршрут для незваного гостя — в тех местах, где камеры не следят, бьюсь об заклад, напичканы всевозможные ловушки. Поэтому, вместо этого, я бы, наверное, проникла через подвал. Но опять же, поскольку он нечасто бывает в конторе, особого смысла в этом нет.
Рафаэль уставился на меня. Мне хотелось, чтобы он уже перестал так делать. Каждый раз, когда этот мужчина поворачивался ко мне, мое сердце продолжало пытаться вырваться из груди в тщетной попытке плюхнуться к его ногам. И, между тем, мои руки хотели обхватить его за горло и придушить. Хорошо, что за все эти функции пока отвечает мой мозг.
— Кто ты и что ты сделала с Андреа?
— Это новая и еще более неудачная версия меня. Или продвинутая, в зависимости от того, как на это посмотреть.
Он отвернулся, сосредоточив взгляд на дороге.
— Думаю, быть неудачниками — это то, что нас объединяет.
— Нет, это я всегда была неудачницей. А вот ты был испорченным.
Линия челюсти Рафаэля напряглась.
— Я работаю с шестнадцати лет, шесть дней в неделю. Я построил свою компанию с нуля, имея лишь десять тысяч долларов начального капитала, одолженные у Стаи, как делали и многие другие, и вернул в пять раз больше. Сейчас я поддерживаю весь наш клан. И никто не обращается со мной как-то по-особенному. Как именно, по-твоему, я испорчен?
Я моргнула.
— Ты не шутишь?
— Да. Пожалуйста, просвети меня.
— Помнишь, в прошлом году ты хотел провести неделю отпуска во Флориде?
Он недоуменно взглянул на меня.
— Ты собираешься предъявить мне за отпуск? Тебе же самой там понравилось.
Так и есть. Были только я, он и океан.
— А помнишь, что одна буда-семья хотела присоединиться к клану примерно в то же время? Семья Де Ла Торре?
Присоединение к Стае индивидуального оборотня — относительно простое дело. Оборотень представлялся альфам своего клана, и, если те соглашались, они, в свою очередь, поддерживали его перед всей Стаей. С семьями и небольшими стаями процесс усложнялся. Необходимо было провести тщательные проверки биографических данных и устроить индивидуальные собеседования, затем назначалась специальная встреча, где присутствовали альфы и беты других кланов.
— Причём здесь Де ла Торрес? — Рафаэль пожал плечами.
