– Гель, торопись, иначе не останется здорового обеда, – с улыбкой сказал Бернар, на что я ответила зеркальным отражением и медленно двинулась к столу учителя.
– Мы не могли бы поговорить?
Леон тяжело вздохнул и отложил лист бумаги, на котором были записаны имена отсутствующих. При этом глаз его закосил в сторону рейтингов, что само по себе было не очень хорошим знаком.
– Гель, я понимаю твои чувства и ты мне нравишься, очень, но встречаться с ученицей не этично. Я мог бы привести сотни доводов о том, что твое увлечение временно, что оно ни к чему не приведет, но не стану. Вместо этого предлагаю, давай, ты закончишь школу или хотя бы дождемся исполнения твоего восемнадцатилетия и тогда я приглашу тебя на кофе, если ты, конечно, не потеряешь ко мне интерес. – Бернар говорил серьезно, подбирал слова и следил за рейтингом, так, чтобы не повредить ни моему ни своему. А я едва себя по лбу не стукнула. И почему у мужчин в моем окружении такой уровень самомнения?! То Тео со своими мучительными признаниями, то теперь этот!
– Ты Локи? – только и спросила я учителя. Игнорируя его признание, беспокойные пальцы, порхающие по краю стола.
– Кто? – непонимающе мотнул головой Леон. А пазл, который, казалось сложился у меня в голове, распался на кусочки. Нет, значит Бернар не Локи. Локи бы хитрил, изворачивался. И он бы точно не смотрел на Рейтинг.
– Всего доброго, на кофе можете не звать. Вы мне нравитесь, но не в том смысле о котором подумали.
Я стремглав выскочила из кабинета, буквально ощущая спиной пристальный взгляд молодого учителя. Оценка от только что произошедшего объяснения критически не изменилась хотя количество просмотров и выросло. С ума сойти – я настолько симпатична Бернару, что он готов пригласить меня на встречу во внеурочное время! Хотя, если подумать, это не первый раз, когда Леон проявляет ко мне внимание. Согласно уставу отношения между учениками и учителями не возбранялись, после 16 и с обоюдного согласия, но перейти к подобным мало у кого хватало смелости. Кто знает, как Зрители могли отреагировать на такую связь, да и молодых учителей в школах обычно не много.
Фантазия незаметно подсунула образ Леона в одном из городских кафе: он держит в руках чашку, наполненную ароматным кофе, пальцы у него тонкие, длинные, я сижу рядом и мы беседуем об истории, старинной литературе. Вдруг Леон наклоняется ко мне ближе, его дыхание пахнет корицей и кофе и говорит «Гель, я ведь все это время искал именно тебя, только такая девушка как ты, умная, чувствительная, добрая могла привлечь мое внимание. Ты само совершенство», а затем он нежно целует меня в губы. В воздухе запахло персиком, что заставило меня вынырнуть из грез, где место Тео вдруг занял красавчик Леон. Запах персика уже давно мне надоел и стал душить, но для того, чтобы его изменить или вовсе убрать требовалось время, а со всем происходящим со мной его у меня попросту не было.
Обед я провела за столиком с волейболистками по приглашению Юлианы. Несмотря на невысокий рейтинг, она оставалась их лидером, потому что была лучшей. Жалко, что при поступлении учитываются не столько способности, сколько рейтинг. С противоположного конца обеденного зала на меня пристально косилась вся группа поддержки. Девочки о чем-то тихо перешептывались, в теме их беседы я не сомневалась. Что ж, по крайней мере Тахира перестанет воспринимать меня как угрозу их отношениям с Тео, и прекратит ко мне приставать. Если бы я знала, насколько ошибаюсь в своих умозаключениях, и как пожалею о том, что не прислушалась к шепоту зарождающихся слухов, я бы приложила все усилия, чтобы пресечь их на корню. Вместо этого мы с Юлианой спорили о месте с самыми вкусными молочным коктейлями и о том, кто все-таки симпатичней, Тео или Леон Бернар. Волейболистки хихикали ничуть не менее звонко, чем группа поддержки, и кажется Зрителей забавляли наши разговоры, деление в Рейтинге у все подросло на две десятых единицы.
«Ты мне нужна, как только разберешься с уроками, жду тебя в Г.Б.»
Пришло сообщение от Анастасии на наручный браслет. Очевидно дело было срочное, раз она звала меня в Городскую Библиотеку. Что ж, если поторопиться, я успею на встречу с Анастасией, Амалией и вернусь домой достаточно рано до ужина, чтобы успеть принять долгую ванну.
Я шла по гравию, намеренно замедляя шаг. Аллея перед Городской библиотекой окончательно облетела. Листья были собраны с дорожек, чтобы превратиться в перегной, который по весне раскладывают на полях для выращивания биологически чистых овощей. Эти голые деревья на фоне серого неба и виднеющегося вдали готического здания навевали тревожное чувство. Нехорошее предчувствие буквально давило на меня. Интуиция? Мое недавнее увлечение психологией дало мне знание, что она существует, и верить ей вполне стоит, однако голос разума утверждал, что нужно поторопиться и встретиться с Анастасией как можно скорее, чтобы успеть в гости к Амалии.
Дверь громко скрипнула, отворяясь. Библиотека как и всегда была пуста, мягкий свет лился только от настольных ламп, витражи пропускали лишь слабое напоминание о нем. Анастасия восседала на столе, откинувшись назад, и глядела в потолок:
– Говорят, соборы так строили, чтобы придать прихожанам чувство ничтожности перед Богом. А мне наоборот кажется, что я становлюсь в нем значительнее. Привет, Гель – Она плавно спустилась со стола, длинные светлые волосы Анастасии сегодня были убраны в высокий хвост, на лице отсутствовал макияж. Кто-то другой бы выглядел бледно без боевого раскраса, а сестра Тео по прежнему казалась безупречной.
– Не то, чтобы я была не рада тебя видеть, но у меня мало времени, – я обняла Анастасию, отметив, что она еще сильнее похудела. Наверное учиться в Университете на так то просто. – Как дела?
– Ох, малышка, с тех пор как ты рассказала мне про это место – дела просто великолепно. Я закончила с одним проектом и хотела тебе кое-что показать, раз уж ты осталась единственным моим другом. Остальные слились как только дело начало приобретать серьезный оборот. Жалкие трусы.
Что случилось с остальными Анастасия мне не объяснила, вместо этого мановением руки раскрыв небольшой экран, который повис прямо в воздухе.
– Здесь нельзя пользоваться современными технологиями, – робко сказала я ей, но Анастасия лишь отмахнулась, запустив изображение. Когда по экрану заскользили знакомые мне сцены, я потеряла дар речи.
Это было изображение с экрана дирижабля, которое мы видели в Красном городе. Каким-то образом Анастасия смогла заснять эту чудовищную экскурсию, хотя снимать ее было запрещено законом.
– Как ты это сделала? – спросила я ее, но она не услышала или сделала вид, что не услышала, вместо этого красавица сказала:
– А теперь посмотри вот на это.
Она словно волшебница несколько раз взмахнула руками и изображение подернулось дымкой, поплыло и изменилось. Пропал весь смог и гарь, исчезла грязь и бетон, а все люди вдруг стали такими же как мы: красивыми, здоровыми в модной одежде.
– Что это? – спросила я, не веря своим глазам. Теперь изображение походило на картину с маленьким Леоном Бернаром: интересный транспорт, красивая застройка, счастливые люди. Анастасия рассмеялась:
– Это подтверждение. То, что ты видела в Красном городе, Гель, – нереально, это пуф, иллюзия, проекция, наложенная на реальность. Ты же знаешь, что человек на подсознательном уровне отделяет реальность от графики, поэтому наши власти, и да, не качай головой, правительства существуют, только мы понятия не имеем об этом. Наши власти накладывают ужасную картинку на Красный город, чтобы пугать впечатлительных школьников. Вот только я давно не школьница, и знаний технологий у меня побольше будет.
Она хохотнула, довольная тем, что смогла хоть с кем-то поделиться своим открытием. Открытием века, если не сказать больше.
