в сарафане. Дочь шла чуть в стороне от Королевы, опасаясь наступить на шлейф.
Руки Алсу разлетелись, как крылья птицы, и ласково обняли Романа.
— Па! Как ты? Мы с мамой соскучились.
— Выходит, вы меня любите? — вздохнул Роман, ткнулся губами в щеку Королевы.
Королева смутилась и поправила волосы. В ее программе было заложено пятьдесят движений «поправки волос», — это было тридцать седьмым. Эмоций смущения — двадцать восемь. Капризные губы — тридцать два…Улыбка — сто шесть.
Неделю назад программисты добавили еще двенадцать изменений.
Вообще, новая перезагрузка принесла Роману много сюрпризов. Вчера Королева по-королевски, со всей дури ухнула дорогущий сервиз. Оттолкнула с силой, вроде как в шутку. Однако…
Андроид «шестилетняя Алсу» обладала большими способностями. Но и стоила гораздо дороже Королевы. На нее ушло целое состояние и шесть лет труда программистов. Оно, конечно, того стоило, «Алсу» практически не отличалась от настоящей. Имелся только один минус — настоящая Алсу выросла, а андроид Алсу вот уже восемь лет пребывала без изменений.
— Устал? — спросила Королева.
Как ему хотелось услышать настоящую заботу, наполненную любовью, страстью, откровенным переживанием. Те слова, которые произносила Королева, были пусты, безжизненны. Они жили где-то внутри её механизма и появлялись не от эмоций, а по прихоти программистов. Таких моментов предусмотрено было тысячи, и они были изучены Романом до умопомрачения. После слова «рада» — легкий реверанс, кивок, правая рука вверх на двадцать один градус, уши должны просветиться розовым, якобы в нежном смущении. «Как вы себя чувствуете?» — вышло из недр груди Королевы, на самом деле, она лишь беззвучно открывала рот. И как Роман ни старался, никак не мог к этому привыкнуть. Он словно стоял на обрыве, а ветер уносил её слова в море.
— Хорошо, что сегодня ты не опоздал к завтраку, — вздохнула она, — так жалко тебя, дурашку, все работаешь и работаешь.
Роман рассмеялся, «дурашка» — слово старшей воспитательницы. Мысленно поблагодарил программистов; все не понимал, чего они пристают, пытаются вытянуть из него светлые воспоминания детства. С одной стороны, это приятно, с другой не очень, воспитка и любимая женщина — это все-таки разные вещи. Упс! Создания…Дураку ясно: вообще разные!
— Я просила накрыть на веранде орхидей. Окунемся в атмосферу изящества…
— Замолчи! — Банальностей не хотелось.
— Это грубо.
— Солнышко, как твои дела? — обернулся Роман к Алсу. Ему все время хотелось взять её на руки, приласкать. Но Алсу весила 426 килограмм, меньше, чем первоначальный вариант, но тоже не хило.
— Па. С мамой скучно. Можно я пойду в школу?
— Снова в первый класс? Не надоело?
— Мне надоело здесь.
«Тебе не может надоесть, — чуть не сказал Роман. — Блин, сейчас бы было столько визгу!»
— Почему твои руки стареют, а мои нет? — пытливо уставилась на Романа Алсу.
— Зачем тебе?
— А вчера Инесса Львовна чавкала за обедом. Зачем?
— Ее бы и спросила, — удивился Роман.
— Сказала, что задавать такие вопросы неприлично. Па, что такое «неприлично»? Инесса Львовна так аппетитно чавкала, что я тоже научилась. Только не понимаю зачем? — и Алсу громко зачавкала, показывая, какая она замечательная ученица.
— Прекрати, — потребовал Роман. — Лучше сыграй что-нибудь на рояли.
— Опять! — вытянулось лицо Алсу. — Я уже отбарабанила тебе всего Бетховена, Моцарта…
Роман поднял руку, останавливая Алсу. Этот список до утра.
— …композиторов не осталось, — подвела итог Алсу и вдруг предложила. — Хочешь, я тебе свою композицию за-ба-ба-ха-ю, сыграю, воспроизведу, придумаю…?
— Не надо! — вздрогнул Роман и подумал, какое в следующий раз даст задание программистам. Пусть научат Алсу превосходно складывать мелодию. Надо подобрать список предпочтений.
— Я пригласила Большой театр, — встряла Королева. — Надо только уточнить, какой спектакль.
— Не хочу Большой театр! — Роман чуть не подавился кофе.
— А какой? Метрополитен-опера? Три раза в этом году были. Ты только скажи, они сию секунду тут будут. Из Чехии, Австралии каждую неделю звонят.
— Не надо балета!
— Предлагают Щелкунчика, Баядерку, Летучую мышь, — словно не слыша Романа, продолжила Королева.
— Летучая мышь — оперетта! — возразила Алсу.
— Ох! Простите. Конечно же, Лебединое озеро.
Оба-на! — удивился Роман. — Королеву научили ошибаться. Это круто. Честно говоря, безупречная правильность обрыдла.
— Я тебе подготовила костюм.
Тут же подъехала тележка. На её площадке стоял красавец с напомаженными волосами в обтягивающей фигуру синей форме, на фоне которой выделялась белая портупея с большим черным пистолетом. На голове — стильная фуражка с высокой тульей, на которой сверкал серебристый факел доблести, на ногах — лаковые штиблеты.
— Итальянский карабинер, — предупреждая вопрос Романа, пояснила Алсу.
— Я вам что, клоун?
— Хороший вариант! — задумалась Алсу, — очень большое поле для фантазий.
— Фиг с вами, я в тренажерку.
— Я с тобой? — захлопала глазами Королева.
— Тебе надо?
— У меня нет на это ответа, — искренне призналась Королева.
— Тебе не надо. Я тебе уже говорил. Ты идеальна до скуки.
— Андроид 246, вам надо меняться, — механическим голосом произнесла Алсу, обращаясь к Королеве, и рассмеялась.
«Шутка 1422. — быстро вскочил со стола Роман. Это было жутко».
Глава 37–39. Сомнения
Алсу приоткрыла глаза и увидела расшагивающего по комнате аиста. Высокого, на тонких ногах, такого изящного, с радужными перышками. Птица ненадолго погрузила свой длинный клюв в стакан с водой, а затем вылетела в открытое окно…
От ветра хлопнула створка, разбудила Алсу.
А ведь она точно помнит, что окно было закрыто. Огляделась. Никакой птицы — понятно, что аист просто приснился. Закрыла окно, задернула штору, позвала мать. Никто не ответил. Вышла на веранду. Королева спала в кресле, поджав ноги от холода. Теплый плед одним краем свисал на пол.
События последних дней не лучшим образом сказались на них, особенно, на Королеве. В конце концов, весьма вероятно, что придется менять школу, поселок. Когда Алсу вчера разговаривала с матерью, то слышала в ее голосе напряжение. Она явно чувствовала себя ответственной, в некотором смысле даже виноватой, потому что
