- Встреться, - очень серьёзно произнёс Эймери. – Дай мальчику шанс.
- Совсем не ревнуешь? – от этого почему-то было ещё обиднее.
- Очень ревную. Убил бы на месте. Но ещё больше хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.
В экипаже было тесно. И душно – с транспортом Эймери явно выбрал вариант подешевле. И всё равно мне хотелось прижаться к нему теснее.
Вот только после всего это более чем неуместно. Украсть немного счастья напоследок? Или оборвать всё уже сейчас, чтобы потом стало легче? Станет же легче когда-нибудь?
Колёса мерно постукивали по мостовой. С каждым толчком экипажа мы легонько сталкивались плечами.
- Дом наверняка заперт, - сказала я просто, чтобы что-то сказать. – Может быть, даже опечатан.
- Или в нём живут его родственники, - подхватил Эймери, видимо, он тоже был рад отвлечься на бессмысленный разговор.
- А у него всё же есть родственники?
- Я говорил об отсутствии жены и детей. Но помимо них имеются пожилые родители и две сестры, вроде, племянники тоже, так что…
- С родственниками можно поговорить.
- Если они пожелают разговаривать неизвестно с кем.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Эймери не выдержал первым, обнял меня за плечи.
Ненавижу себя. Я вроде как предаю обоих. И не знаю, что с этим делать.
- Дары скверных могли бы служить во благо, – я снова нарушила тишину, невыносимую, густую, сладкую. – Например, можно разговорить любого свидетеля, просто приказав ему говорить правду.
- Можно. И можно так же заставить любого свидетеля солгать. А ещё можно заставить судей отпустить виновного или приговорить невинного. Всё сложно, Хортенс. В чём-то я согласен с Крайтоном. Лучше держать подальше такое оружие.
- Раньше я думала, что скверных все ненавидят. И боятся, - я развернулась, опуская затылок ему на колени, и глядя куда-то в подбородок.
- А теперь нет? – Эймери легонько погладил меня по голове, стараясь не нарушить причёску.
- Многие на самом деле так не думают. Студенты, сенаторы… вот и мальёк Реджес не собирался выдавать ребят. И может быть, ещё…
- Есть большая разница в том, как относятся к хищникам дикие племена и посетители зоологического сада.
Эймери опустил голову, а я приподнялась, и расстояние между нами сократилось до критического минимума, но в этот момент скорость экипажа начала ощутимо снижаться.
- Спорим, что дом пуст, - сказала я.
- Спорим, что в нём живут родственники, - отозвался он.
- На поцелуй?
- Для этого спорить вовсе не обязательно. Но пусть.
Экипаж остановился окончательно, и мы вышли.
Тихий респектабельный район, не из дешёвых, дома более чем приличные, хотя, конечно, не сравнятся с роскошными особняками Гийомов или Айрилей. Удача для нас – между домами было немалое расстояние, очевидно, свободная площадь отводилась на сады. Но мальёк Реджес этим правом не воспользовался и сада не завёл: для бездетного холостяка подобное было вполне ожидаемо. Дом окружал добротный металлический забор, но без каких-либо наворотов, после ограды, разделяющей КБД и КИЛ, в своих способностях по заборопокорению я не сомневалась, лишь бы лишние свидетели не обнаружились.
Даже не заходя в дом, можно было смело утверждать, что он пуст и заброшен. Окна на нижнем этаже – всего этажей оказалось два – были заколочены. Одно из окон на втором этаже так и вовсе слепо щерилось разбитым стеклом.
- Я выиграла, - шепнула я Эймери, напряженному, натянутому, как струна.
- Подожди, мало ли…
- Что там говорит забор?
- Что если какие-то страшные тайны и великие события здесь и происходили, то внутри дома. Он их не видел.
- Или вовремя прикрывал глаза. Классический законопослушный забор.
Мы посмотрели друг на друга. В серых глазах Эймери мерцали крошечные смешливые искорки.
- Как будем осуществлять вторжение? – спросила я, любуясь им в свете тёплых солнечных лучей. Март подошёл к концу, воздух был необыкновенно свежим и вкусным, а небо – ясным и светлым. По сравнению с небом дом мальёка Реджеса казался контрастно тёмным и мрачным. Здесь многие дома были построены из насыщенно-серого по цвету камня, но в них теплилась жизнь, а этот осиротевший, оставшийся без хозяина дом словно излучал безжизненную безысходную тоску. – Состаришь замок в труху?
- Можно и так, но не будем усложнять, - Эймери прошёлся вдоль забора и подошёл к калитке. Толкнул её – и дверь открылась с негромким скрипом. – Прошу, малье Флорис.
- А если кто-то спросит нас, что мы тут делаем? – меня внезапно обуяли сомнения, хотя людей на улице видно не было, только редкие экипажи торопливо проскальзывали мимо.
- Раньше надо было думать. У меня есть преподавательское удостоверение… что-нибудь соврём.
Мы подошли к дому: дверь оказалась также заколочена, а кроме того, действительно опечатана. Бумажка с чьей-то размашистой подписью и угрожающе отчётливой синей печатью печально трепетала на ветру отклеившимися краями.
Я огляделась: сада в привычном мне понимании здесь действительно не было, однако несколько кособоких елей и два пустых вазона со щербатыми краями всё же имелось.
- Старим доску? – снова пихнула я Эймери в бок.
- Мне нравится это множественное число. Могла бы притащить какой-нибудь артефакт.
- Артефакты слишком дорого достаются, и к тому же, тут не с замком возиться, не думаю, что сработает… Если хочешь, могу устроить небольшой пожар.
- Предпочитаю не тратить силы малье понапрасну, - Эймери достал откуда-то из кармана небольшой складной ножик. Подошёл к двери и ковырялся минут десять. Немного раздражённо оглянулся на меня:
- Не стой столбом.
- А что мне делать, прыгать вокруг тебя?
- Создай видимость того, что всё нормально.
- Видимость того, что вскрытие двери в заколоченном доме – это в порядке вещей? Могу что-нибудь сжечь, это сильно отвлечёт внимание.
- Тебе бы только жечь… Хотя бы не пялься на меня с таким встревоженным лицом!
В его словах был резон, и я заставила себя отвернуться: от моих взглядов процесс быстрее точно не пойдёт. Я прошлась по дорожке до калитки и обратно, потом и вовсе обошла дом. Небольшой, но для одинокого мужчины – самое то. Кажется, Эймери говорил, что у мальёка Реджеса была любовница и по совместительству экономка… Прав на дом она, конечно, не имела никаких. А почему всё-таки не жена? Мальёку уже было под сорок… не богач, но кое-какие сбережения имелись, дом скромный, но хороший район, стабильная уважаемая работа… Опять же и человеком он мне показался общительным и весёлым. Неужели он не нашёл себе женщину, с которой захотел бы не просто интрижку, а серьёзные отношения? Неужели никто не заинтересовался им самим? Да, не было дара, да, не смог вылечить хромоту, но…
Какая-то мысль заворочалась в голове, даже не мысль, а воспоминание, что-то такое, на что надо было непременно обратить внимание: неприятное ощущение, будто чешется в том месте, до которого никак не можешь дотянуться. Я постаралась сосредоточиться, но тут же услышала голос Эймери:
- Идём.
Я обернулась – Эймери поставил доску рядом с дверью, чернота дверного проёма не то что бы очень манила, но… Мысленно помянув небесного крота, я устремилась внутрь. Мы зашли, Эймери втащил доску за собой и прикрыл дверь. Стало совсем темно, я собиралась было зажечь огонь, но замерла, ощутив прикосновение его губ и тёплое дыхание на щеке.
- Уговор дороже денег, ты оказалась права.
Обстановка не располагала к романтике, но мне было всё равно: я слишком глубоко увязла в этом обречённом влечении, и с каждым днём увязала всё глубже.
- Надо бы поторопиться, - шепнула я в губы Эймери.
- Надо, - согласился он, но мы не могли оторваться друг от друга, пока сверху не раздался какой-то невнятный глухой шум. Мы переглянулись – темнота была не полная, сквозь заколоченные снаружи стёкла упрямо пробивались струнки света, и мои привыкшие к полумраку глаза уже различали черты его лица.
